Литмир - Электронная Библиотека

Но можно действовать и по-другому. Сразу обратить­ся к стукачу и спросить просто, без обиняков: кто палаточку потревожил и где их найти? Тот, если на серьезном крючке, информацию даст. Как не дать? Посажают менты в ту же кутузку. А там тоскли­во и скучно. Заложит дружков. Тех опять-таки оперы с ОМОНом повяжут, а за доказательствами дело не станет. «Ваша канистра? Нет? А по почкам? Теперь при­знали? И теперь не признали? Тогда по печени...» Ну, а тут как раз и «пальчики» вернутся, с ними проблемы никакой. Если, конечно, их. А если не их, то всегда можно смухлевать по маленькой. Эти-то дактилоскопию не изу­чали, а за что там в заполохе хватались и сами не помнят.

Дело-то для них пустяковое. В сущности — хулиганст­во. Если бы не некоторый политический аспект, их и ис­кать никто не стал бы, на что и рассчитано. Но тут Близнецы ребят подставили. Может, и сами не пред­полагали, в какую кучу дерьма влезают, но факт налицо.

Железяка выглянул в окно. Там скоропостижно темне­ло. Чая уже не хотелось, можно было собираться домой, но там как-то одиноко, тоскливо.

«Займусь быстренько павильончиком, в ночи повяжем шкодников, а там и на боковую,— решил Железяка и по­тянулся к телефону.— Порадую нашу башню пизанскую. Вот ему как маслицем душу смажем. К утру изловим, и ему радость. Мигом про Дикого и стоматолога забу­дет, станет любить меня и ставить в пример коллегам по работе...»

Он набрал номер: 

— Здравствуйте, Константина будьте добры.

— А кто его спрашивает? — насторожился немолодой женский голос в трубке.

— Василий Горчаков,— назвал Железяка условное имя.

— А его нет. Что-нибудь передать?

Железяка давно приметил, что людей успокаивает, когда называют какое-нибудь конкретное имя. Все това­рищи по работе и одноклассники выглядят как-то на удивление расплывчато, и недостоверно, вызывают не­нужное раздражение и подозрение, столь же лишнее. А назвал имя — и вот пожалте: все в порядке. Не с каким-то абстрактным голосом дело имеешь, а с вполне кон­кретным человеком.

Пользовался он именами свободно и с удовольствием.

— А когда он будет? — придавая голосу максимум приличных интонаций спросил Железяка.— Или он все-таки дома? Так вы передайте, что Горчаков звонит, он возьмет трубочку...

«Еще как возьмет»,— про себя размышлял лейте­нант.— Схватит. Оттого что боится зверски.»

И действительно, на том конце провода произошла небольшая заминка, трубку явно зажимали рукой. Желе­зяка успокоился: значит, на самом деле дома. А то звони ему бесконечно, разыскивай. Глядишь, и не успеть к утру к полковнику с подарком...

Наконец в трубке зазвучал голос Костика:

— Василий?

— Ну,— ответил Железяка.— Ты от кого хоронишься-то? От дружков или с девушкой поругался? Можешь, впрочем не отвечать. Нечего маму беспокоить. Это мама подходила?

— Да.

— Ну вот и хорошо. Значит, статья за беспризорность тебе не грозит. Слушай меня внимательно и молчи. Надо мне узнать, кто сегодня потревожил павильончик у по­жарной башни. Территория эта ваша, значит, ваши и дей­ствовали. Ты сейчас-то ничего сказать не можешь?

— Нет,:—промямлил Костик.— Мимо меня шло... А чего это тебя такая мелочевка вдруг зацепила?

— А вот это не твоего ума дело. Знаешь, как мне первая жена говорила: твои друзья — это мои друзья, твои деньги это мои деньги. Мои проблемы — это твои проблемы.

— Это я давно понял.

— Ну, значит, в путь. В полночь встретимся у рынка.

— Ага... 

— У рынка, уловил? Где я тебе говорил. — Да помню я, помню...

— Вот и хорошо. И убери из голоса эти недовольные интонации. За тебя же беспокоюсь.

— Ладно,— Костика явно тяготил разговор.— Пока.

— Костик,— не сдавался Железяка.— Слушай, а день рождения у тебя когда?

— Тебе-то что? Ну, в сентябре...

— Хорошо. Подарочек тебе какой-нибудь приготов­лю... 

— Вот уж этого не надо,— взорвался Костик.— Знаю я ваши подарочки. Самый лучший — телефон мой забудь. А записную книжку потеряй.

. — Эх, Костик,— добродушно проговорил Железяка, прикуривая.— Не ведаешь, о чем просишь. Если все так и случится, то заметут тебя месяца через два и пойдешь ты тянуть непопулярный и, прямо скажем, позорный срок года три. Тебе этого надо?

— Не надо.

— Вот и не возникай.

Тут Железяка что-то услышал каким-то неправиль­ным средним ухом. Чьи-то, почти неразличимые шаги какое-то время назад шли по коридору, но теперь он заметил, что они стихли. Без хлопка двери. Стихли и все. Человек тот просто остановился в коридоре, а зачем?

Железяка попытался припомнить, называл ли он Ко­стика по имени с тех пор, как стихли эти шаги, но не вспомнил.

— Подожди-ка,— сказал он в трубку, а сам плавно выпрастался из-за стола и бесшумно подошел к двери.

За дверью была тишина. Вообще-то в помещении вот так нервничать не стоило, однако Железяка все-таки по­ложил правую руку в карман к пистолету и, распахнув дверь, выглянул в коридор.

Тот был девственно пуст.

Но это Железяку ни в чем не убедило. Он вернулся к телефону:

— Слушай, браток, а у тебя родственники дальние есть? Так, чтобы подальше.

— В Австралии тетка троюродная... А что?

— Нет, это далековато. Ты чего, дитя что ли? Вот, Костик, умом ты не блещешь, да тебе и необязательно. Но о собственной-то шкуре хоть разок побеспокоился?

— Да в чем дело-то? — забеспокоился Костик и начал проявлять наконец неподдельный интерес к разговору.— Ты чего, знаешь чего-нибудь?

— Мне и знать нечего. Но рано или поздно проко­лешься ты. Либо со мной, либо дружки твои тебя под мокрятень подведут. И тогда уж я тебя покрывать не стану.

Лейтенант сел поудобнее с прозрачным желанием не­много с Костиком поболтать. Обычно на это ни времени, ни желания у Железяки не было. Но, в сущности, Костик ему был даже немного симпатичен: большой такой, трус­ливый... Но не злой. Такие долго в криминальной среде не живут.

— Ты хоть на секундочку думал, куда тебе деваться, если вдруг припечет?

— Ну, думал...— Неуверенно промямлил Костик, хо­тя ясно было, что врет.— У меня бабушкина сестра...

— Да нет, мне это не интересно,— прервал его Желе­зяка.— От меня ты все равно не спрячешься. Я же много­лик, как всякий слуга закона. Я тебя и в Австралии достану, только лицо у меня будет загорелое, форма другая и права твои я тебе прочитаю на чужом языке. А вот от своих качков ты куда помчишь? К бабушке? На недельку? Попишут тебя, дурачок, попишут...

— Да ты чего мне нервы треплешь?—взорвался Ко­стик, но по голосу было слышно, что забоялся он вдруг серьезно.— Чего я делать-то должен?

— Подумать,— менторски изрек лейтенант.— Голо­вой. Тебе, Костик, надо из этого города съезжать. Не торопясь, всем сказать, что к бабке, на недельку. Заболела-де. И не в тот момент, когда земля заполыхает, а заранее.

— Это когда?—спросил вдруг Костик.

Железяка задумался. В сущности, он тут сам себя подставлял. Остаться без осведомителя в близнецовской организации было глупо. У него была еще парочка, но те даже по сравнению с Костиком оказывались глупыми, да и помельче. Однако он знал, что у каждого агента есть свой срок службы, срок годности и за ними — предел.

— Я думаю, что скоро. Близнецы уже наверняка про­секли, что кто-то стучит. И начнут они проверять. А ког­да проверять начнут, долго не протянешь. Рано или поздно — проколешься. Мы с тобой, Костик,— вдруг ре­шил Железяка.— Мы с тобой сегодня в последний раз встречаемся. Жаль, конечно. Но ты жди, глупостей не делай, беды на себя не навлекай. В течение следующей недели кто-нибудь тебе обязательно какую-нибудь лако­мую дезуху предложит...

— Почему мне? — вконец испугался Костик.

— Да не тебе... Всем будут что-нибудь подобное слу­чайно сообщать. И ждать. На чью я кляну, тому, значит, не повезло. Так вот, дезуху эту ты мне обязательно сообщи. Сам. Чтобы я от случайности смог тебя при­крыть. Потом выжидаешь Дней десять и как бы в отпуск. К бабке. Пару раз сам оттуда своим позвони. Лепчику тому же. Скажешь, что бабке хуже, задерживаешься... А сам пока спокойненько еще куда-нибудь переезжай, работать устраивайся... И помни мою доброту.

38
{"b":"273174","o":1}