— Подожгли. С Коломейцем внутри. Слава Богу, от пожарной части там минуту хода пешком, сам-то не пострадал, а магазинчика нету.

— Жаль. Я там сигареты по ночам покупал.

— Теперь днем будешь запасаться. Короче так. Это удар по престижу наших органов. Человек обратился, а эти чмо из районного управления прошляпили.

— Да. Теперь фиг кто к нам обратится.

— А этого допустить нельзя! — полковник сказал это со всей возможной вескостью.— Короче: завтра, ты по­нял?— завтра! — этих бандитов надо взять.

— А Коломеец что говорит?

— Отгадай.

— Что ничего не видел, и вдруг пожар. Правильно?

— Точно. Но было их двое, на серой «девятке». Вот и все.

— Ну, этого больше чем достаточно! — язвительно заметил Мухин.— Я прям сейчас пойду их арестую.

— Шутишь опять?

— Какие уж тут шутки? «Девяток» этих в городе сотни три. И в большинстве парами на них разъезжают.

— Это твои трудности. На то ты и сыщик. Ступай и помни: это вопрос престижа. Чтобы завтра бандиты были задержаны.

Спорить было совершенно бесполезно. Мухин встал и, внутренне решив ничего не делать по этому делу, даже смирившись с возможным выговором, направился к двери.

— Постой!

Мухин остановился и посмотрел на полковника. Тот все так же смотрел в окно.

— Поймай мне их, Мухин.

— Ладно,— мгновенно переменив решение, просто согласился лейтенант.— Можно идти?

— Ступай.

* * *

Ник довольно хорошо чувствовал любую машину, поэтому не слишком волновался по поводу грохота, ко­торый издавал при движении его металлический конь. Гремели подвески, дребезжали дверцы, барабанили инст­рументы в багажнике. Мотор работал нормально. После превентивных мер и регулировки оборотов «Запорожец» смог не только установить личный рекорд, разогнавшись до ста километров, но на горках прибавлял еще десяточ­ку. Которую, правда, на подъемах трагически терял.

«Додж» однако потерялся где-то в дали, и Ник про­клинал себя и тихоходность своего автомобиля.

Вопреки ожиданиям, по трассе ехать было так же тяжело, как в городе. Несмотря на то, что еще не стемнело, Ник постоянно вылезал на полосу встречного движения — разметка и тут отсутствовала. В тех двух рядах, что шли из города, машины двигались, забив все пространство и с одинаковой скоростью километров пятьдесят-шестьде­сят. Вправо никто не подавал. Вообще правый ряд был отчего-то свободнее левого и двигался немного быстрее.

Смекнув это, Ник перестроился в него и начал сновать между машинами, не успевая переключать сигналы пово­ротов. Ему гудели, над ним смеялись. Но он уверенно шел на ста и скорости не сбавлял, оставляя за собой не только тракторы и покосившиеся грузовики, но и вполне полноценные машины. .

Ник знал, что «Додж» скорее всего поехал не очень далеко. Поэтому приходилось не только смотреть за движением, но и концентрировать свое внимание на пери­ферийном зрении. Сейчас внутри Ника как бы сидело два человека: один был шофер, который сломя голову мчал вперед, а другой внимательно смотрел по сторонам, не увидит ли на какой-нибудь уводящей в сторону от трассы дорожке переваливающийся «Додж»? .

Вдруг движение в правом ряду застопорилось. Маши­ны неуклюже перестраивались в левый и тащились мед­ленно. В правом же просто стояли.

Проехали улитками с километр, прежде чем Ник, заставлявший себя не дергаться, не понял, что справа машины стоят не просто так. Это оказалась очередь за бензином.

«Господи! — удивился он.— Сколько же тут простоять нужно, чтобы заправиться?»

И тут, словно провоцируя его на проверку, на прибор­ном щитке зажглась веселенькая красная лампочка, пред­уведомляющая о том, что очень скоро у него кончится бензин.

Такого предательства Ник не ожидал. Ясно было, что день потерян, завтра опять к четырем в «трубу», а потом эта бессмысленная гонка за «Доджем». Весь план рас­сыпался на части.

Справа как раз показались красные колонки заправки, около которых гужевались люди и толпились люди. И тут сердце Ника возбужденно подпрыгнуло: буквально метрах в двадцати от него из левого ряда вырулил тот самый «Додж» и, презирая условности правил, подъехал к заправке.

Ник, не торопясь, тоже прижался к обочине.

 * * *

Лепчик подогнал машину поближе к колонке, пере­крыв с нее выезд и, не заботясь ни о чем, грузно вывалил­ся из кабины, разминая уставшие ноги.

К нему тут же устремился патлатый парень в замызганом комбинезоне, что дирижировал потоком машин. Весь его вид, доселе неприступный и нахальный, теперь являл собой угодливость и «чего изволите?»

— Полный бак,— лениво бросил Лепчик и, покури­вая, отошел к краю площадки, где принялся расстегивать ширинку. 

Подобная наглость и невозможность выехать с за­правки волной окатила сомлевших от ожидания автолю­бителей. Они полезли из кабин:

— Тебе чего, козел, закон не писан?..

— Безобразие!

— Мы четыре часа на солнцепеке!.. 

— А ну отгоняй свою тачку, а то...

Лепчик, не переставая струить желтоватую влагу, по­вернулся к очереди лицом и пошел в сторону самого голосистого.

Парень в комбинезоне зыркнул глазами по сторонам, решая, чью сторону принять, но в руках его уже был шланг и, сунув его в бак «Доджа», он примирительно обратился к очереди:

— Не волнуйтесь, товарищи! Все в порядке! Он зани­мал, отъезжал просто...

Но унять недовольных было не так просто.

— Ты что, самый козырной? —орал голосистый, при­ближаясь к Лепчику.— Все правы, а ты правее?..

Ник с интересом наблюдал за сценой и уже с внутрен­ним злорадством предвкушал, как сейчас измордуют шоферы этого пухляка. Но скандалисты как-то рассыпали единый фронт. Кто-то неожиданно залез обратно в ма­шину, кто-то остановился на полпути.

Словом, наступление захлебнулось, оставив аван­гард—голосистого,— без прикрытия с флангов и ты­лового обеспечения. Лепчик тем временем потряс кон­цом, скидывая капельки, не торопясь заправил свое богатство обратно в штаны, застегнул молнию и, кивнув грязнуле: «Ты давай, давай, не отвлекайся...» — напра­вился к крикуну:

— Ты чего, флендра? Смерти ищешь?

Лепчик точно знал, что до тех пор, пока его все боятся, он неуязвим. Все эти вопли и возмущения — нич­то по сравнению с его наглостью. Поэтому ситуацию надо было «дожать», поставить под свой контроль.

Он тоже заметил, как поредели ряды нападающих, в конце концов оставив его один на один с малохольным крикуном. Это было кстати. Припугнуть надо было всех разом. А для этого наказать было достаточно только одного.

Крикун, почувствовав себя в одиночестве, забеспокоил­ся и сбавил тон, внутренне надеясь, что, может, и пронесет:

— Ну, ты чего? Все четыре часа стоят... Попросил бы толком...

Не вступая в разговор, Лепчик мясистой пятерней толкнул оппонента в лицо.

Горластый, даже не предполагая сопротивляться, по­слушно отлетел назад и ударился спиной и затылком о чью-то машину:

— Ну ты чего, чего...— забормотал он.

— Глазенки твои повыдавливаю, понял? — Лепчик неспеша приближался к нему, зло щуря маленькие заплы­вшие глазки.— Ты у меня говно жрать будешь...

Ник потерял интерес к происходящему и решил за­няться собственными проблемами. Он снял ногу с тормо­за и машина плавно стала скатываться вниз, к колонкам. Остановилась как раз удачно, шланг мог дотянутся.

Его маневр остался незамеченным. Все зачарованно наблюдали за разборкой.

— Ты мне жопу вылизывать будешь, плевки собирать... Лепчик продолжал наступать, а притихший крикун

пятился от него вдоль ряда машин. Водители в них скромно потупливали и отводили глаза. Все как-то разом присмирели, вжались. Страшен был Лепчик. Пугал он их всех.

Чего, собственно, и добивался. Но по опыту он знал, что перебарщивать тоже нельзя. Не ровен час, кто-нибудь не выдержит, полезет на него с монтировкой, и тогда-то уж остальные поддержат — места живого не останется, размажут.

Поэтому он вглубь очереди заходить не стал, а также медленно двинулся к своей машине.