Катрич знал некоего Варана — подлого и трусливого убийцу, который выбирал жертвы среди стариков и детей. Пытаясь создать себе образ крутого, неудержимого в ярости блатаря, он неизменно отрезал своим жертвам уши. Об этом знали многие уголовники и побаивались Варана. Но когда Катрич брал его, бандит до такой степени перетрусил, что сокамерники по КПЗ, когда туда поместили Варана, стали орать, чтобы ему разрешили постирать штаны — убийца с перепугу обделался.

Ткнув киллера носком ботинка в бок, Катрич спросил:

— И как тебя звать, гость дорогой?

— Иди ты!… — Киллер грязно выругался.

— Ты невежливый, — грустно сказал Катрич. Нагнулся и ребром ладони ударил матерщинника по шее. — Это от гордыни. Ходишь, а самого распирает самомнение: как же, я киллер! Красиво звучит: дилер, брокер, киллер, менеджер. Назвать тебя наемным убийцей, а уж тем более мокрушником-палачом, так ты небось в бутылку полезешь. Верно? Некрасиво и дурно пахнет от русских названий. Будто «фекалии» звучит благородней, чем «говно». Но на деле суть-то одна. Упакован ты классно. На чужую пролитую кровь денег не жалеют. Чем больше крови пустишь, тем больше твой доход. Короче, в сущности, ты кровосос. Хорек. Таких душат без сожаления.

Катрич обшарил карманы лежавшего, вынул из пиджака паспорт.

— Итак, значит, мы имеем дело с господином Курасовым Захаром Ивановичем. Очень приятно. А кто ты на самом деле?

— Жаль, я тебя не кончил, — сквозь зубы пробормотал Крыса и зло сплюнул.

— А ты и не мог. — Катрич старался задеть его как можно больнее. — Против меня ты — сопля на палочке. Не знаю, есть ли у твоего шефа мозги. Послать ко мне недоноска… А теперь мы сделаем так…

Катрич сдернул с шеи Крысы модный цветной галстук, бросил на пол и ногой вытер место, где виднелся плевок.

— Еще плюнешь, вытрешь мордой.

Катрич подвинул к себе телефон, набрал номер Рыжова.

— Иван Васильевич, а я хорька поймал. Ва-аню-чи-ий! Не хотите взглянуть? Тогда приезжайте. И прихватите роботеку. Пока вы приедете, я хорька слегка попытаю.

Крыса насторожился. Слова «попытать» и «роботека» ничего хорошего не сулили. Значение первого Крыса понимал хорошо и представлял возможные последствия пытки. Второе слово пугало загадочностью, поскольку не было ему известно. Между тем «роботекой» Рыжов называл собственное досье, в котором уже несколько лет собирал фотографии и фотороботы разыскиваемых преступников. Катрич надеялся на удачу: авось в досье найдется нечто похожее на его гостя.

Опустив трубку на аппарат, Катрич подтолкнул Крысу ногой.

— Поднимайся, хорек! Ну!

Крыса, нецензурно лаясь, встал на ноги.

— Ну и что? — Глаза его гневно таращились. — Что ты со мной сделаешь?

Заводя себя, Крыса старался не показать зарождавшегося в нем страха. Поведение Катрича было ему непонятно, трудно прогнозировалось, в преступных кругах об этом человеке говорили самое разное.

— Что с тобой сделаю? Замочу.

Катрич плечом подтолкнул Крысу к двери ванной комнаты. Тот попытался упереться в косяк, но Катрич с силой наподдал ему коленом под зад и втолкнул внутрь.

— Лезь в ванну! — приказал он, повышая голос.

— Ты что?! ~ Вопрос прозвучал по-дурацки.

— Сказано, замочу, — издевательски отозвался Катрич. — Не в комнате же это делать. Мне в ней еще жить и жить.

— Долго не проживешь! — угрожающе прошипел Крыса. Сильным толчком в бок Катрич помог Крысе преодолеть колебания. Крыса влетел в ванну, нелепо взмахнув руками и ударившись при этом головой об эмалированную стенку. Застонал то ли от боли, то ли от злости — понять было трудно.

— На спину! — приказал Катрич.

— Ну, гад, ты за все ответишь!

— Ой, какой ты крутой! — Катрич подпустил в голос испуг. — Концентрат! Но я тебя сейчас подразбавлю. До нормальной кондиции.

Он снял с крючка ручной душ, включил холодную воду и направил струю в лицо Крысе. Тот попытался дернуться, но крепкая рука уперлась ему в грудь, не позволяя сменить положение.

— Лежи, хорек!

— Холодно! — захлебываясь, заорал во весь голос Крыса. — Ты сдурел?!

— Я тебя обещал замочить? Вот и мочу. Только орать не надо. А то соседи всполошатся.

Последние его слова, должно быть, вселили в Крысу надежду, и он заорал громче прежнего:

— Кончай! Кончай, я сказал!

Катрич направил ему струю прямо в рот. Крик прекратился. Отдышавшись, уже совсем другим тоном Крыса спросил:

— Что ты будешь со мной делать? — Сидя в холодной воде, которая все прибывала, он почему-то вдруг осмелел. — Тебе все равно не уйти от наших.

— Серьезно?

— Точно. Тебя пришьют. А я могу тебе помочь. Рвешь когти из города, а я доложу, что тебя не дождался.

— Может, денег на дорогу дашь?

— Дам.

— Ты умный, верно? Крутой и умный. Небось ПТУ кончал? Нет? Значит, талант от природы…

— Умный не умный, а выхода у тебя нет. Да закрой кран! Что ты со мной можешь сделать?

— Пока вот думаю.

— Не придумаешь.

— Почему? Глянь на себя: морда уже посинела. Колотун ты пока сдерживаешь, но минут через пять все равно застучишь зубами. А я к тому времени сменю воду. Ты ведь любишь похолодней, верно? А эта уже согрелась.

— Не надо!

— Почему же? — Катрич засмеялся. — Полежишь, пообвыкнешь, и умирать будет не так страшно. Мы сделаем это просто…

Катрич положил ладонь на лоб киллера и втолкнул его голову под воду. Тот задергал ногами, но вырваться не сумел. Примерно через минуту Катрич помог ему вынырнуть.

Крыса обалдело таращил глаза и судорожно хватал открытым ртом воздух.

— Не нравится? — спросил Катрич и снова утопил его голову. Вынырнув на этот раз, Крыса заскулил протяжно, как щенок, которому наступили на лапу.

— Слушай, — сказал Катрич серьезно, — вот будет номер! В моей ванне окажется утопленник. В пиджаке, в брюках. С кобурой под левым крылышком. Пистолетик-то я туда суну. Жаль, конечно, машинка хорошая, могла бы и мне послужить. Но ради правды пожертвую ею. Паспорток положу в карман. Подмокнет, но милиция разберется. Представь, вызову оперативную группу и скажу: «Граждане начальники, вот пришел домой, а у меня в ванне утопленник. Гражданин неизвестной наружности». Меня спросят: «Откуда он?» А я отвечу: «Кран забыл закрыть, должно быть, его и втянуло».

Он помолчал, выжидая. Крыса тоже молчал, но его уже пробирала дрожь.

— Начнем?

Катрич втолкнул голову киллера в воду и держал до тех пор, пока тот не стал пускать пузыри.

Выскочившая наружу голова, фыркая и отплевываясь, заорала:

— Гад!

— Точно! Но почему же ты тогда по документам — Курасов?

В дверь позвонили, Катрич встал, взял пистолет с туалетной полочки.

— Жаль, не дают тебя еще разок макнуть. Ну ладно, ты уж тут сам поныряй…

Приехал Рыжов. Вошел в ванную. Взглянул на мокрого, жалкого киллера, по пояс сидевшего в воде. Перевел удивленный взгляд на Катрича. Тот пожал плечами.

— Он очень любит купаться, Иван Васильевич. Ну очень! Неудобно было отказать такому человеку.

Катрич нажал ладонью на плешь Крысы. Тот, пуская пузыри, погрузился в воду, но скоро, отпущенный, тут же вынырнул, стал свирепо отплевываться.

— Видите, — пояснил Катрич, — он моряк. Подводник-любитель.

Рыжов сел на табуретку, принесенную с кухни, стал перелистывать собрание портретов, составленных с помощью свидетелей, видевших преступников. Ничего похожего на «моржа», отмокавшего в ванне, обнаружить не удалось.

— Пойдем другим путем, — сказал Катрич. — У нас есть пистолет. «Ческа збройовка». Под патрон ТТ. К тому же я откатаю его «пальчики». Поскольку дядю нужно стеречь, чтобы ненароком не утоп, я останусь с ним. Побеседуем. А вас, Иван Васильевич, очень прошу…

Рыжов встал.

— Можешь не просить.

— И все же, Иван Васильевич, не подключайте милицию. Хотя бы на первом этапе.

— Верно мыслишь, Артем. Попробую пойти к фээсбешникам.

Полковник Горчаков читал почту, поступившую в адрес службы безопасности. Он не любил это занятие, но коли оно входило в компетенцию конторы, приходилось собственноручно копаться в городском дерьме.