«Толчковые движения пениса в обоих направлениях во время полового акта, — пишут Бейкер и Беллис, — в сочетании с [удлиненной и утолщенной] формой пениса в растягиваемом им влагалище

Если рассматривать половой акт в таком ключе, то можно и вправду сказать, что мужчина пользуется своим пенисом как «тараном». Но не по причине женоненавистничества или из желания доминировать, а просто для решения своих эволюционных задач — подобно тому, как женщины стремятся выполнить свои задачи. Битва полов вполне реальна, говорят нам Бейкер и Беллис, и пенис активно участвует в этой войне. Вот только политика здесь совершенно ни при чем.

Нельзя сказать, чтобы гипотеза «конкуренции спермы» встретила всеобщее одобрение. «Важной частью научного прогресса является создание новых идей, особенно в относительно новых областях исследований. В этом отношении Бейкер и Беллис достигли заметного успеха», — писал биолог Т. Р. Биркхед в сборнике «Тенденции в экологии и эволюции». Однако «научный прогресс происходит лишь тогда, когда эти идеи полностью подтверждаются… Бейкер и Беллис должны были просто ясно дать понять, что их утверждения — это не факты, а предположения…». Не сделав этого, «они ввели в заблуждение огромное число людей».

Аналогичное обвинение было выдвинуто и против Эндрю Салливэна, бывшего редактора журнала «Нью рипаблик», описавшего свои ощущения от действия мужских гормонов, которыми его лечили от ВИЧ-инфекции, в журнале «Нью-Йорк таймс мэгэзин» в статье «Почему мужчины разные: решающая роль тестостерона». Уколы тестостерона подействовали на Салливэна как ракетное топливо, многократно усилив его половое влечение, мышечную массу, энергетический уровень, уверенность в себе, конкурентоспособность, импульсивность, а также тягу к агрессивным столкновениям с окружающими, что стало причиной его бешеной стычки с таким же, как он, «собачником».

Увидев, как Салливэн, который за несколько минут до этого сделал себе укол тестостерона, лупит своего пуделя за то, что тот съел подобранную где-то на улице куриную косточку, прохожий сделал ему замечание, и Салливэн тут же полез на рожон, обещая стереть наглеца в порошок. «Если бы мы сцепились, — писал он впоследствии, — это был бы первый дебош, когда-либо учиненный мной в публичном месте».

Такая взвинченность, возможно, тесно связана с непоколебимой верой Гитлера в уколы тестостерона. Не исключено, что фюрер был одним из первых в мире мужчин, которому регулярно кололи этот гормон. С тех пор, как человек узнал, что задиристого быка можно сделать смирным и послушным, просто отрезав у него мошонку, прошло около девяти тысяч лет (такого же потрясающего эффекта, как выяснилось через пару тысяч лет после этого открытия, можно добиться и у человека). Однако окончательно разобраться в этом вопросе удалось лишь в 1935 году усилиями сразу нескольких коллективов ученых. Эти исследования финансировали соперничающие фармацевтические компании, одна из которых находилась в гитлеровском Берлине. Первый шаг в этом направлении был сделан в 1931 году, когда немецкий химик Адольф Бутенандт (1903–1995) при поддержке корпорации «Шеринг-Кальбаум» (сегодня это «Шеринг-Плау») смог выделить крошечное количество андростерона (внеяичкового мужского полового гормона), выпарив пятнадцать тысяч литров мочи немецких полицейских. В мае 1935 года группа голландских ученых, финансируемая компанией «Органон», впервые описала молекулярную структуру вещества, известного сегодня как тестостерон, используя истолченные яички мышей. В августе того же года — к концу второго года существования провозглашенного Гитлером «тысячелетнего рейха» — Бутенандт известил один немецкий научный журнал (а возможно, и самого фюрера) о том, что он открыл способ получения тестостерона из холестерола. Буквально через неделю в другой журнал пришла практически идентичная статья от Леопольда Ружички (1887–1976), хорватского ученого, работавшего в Цюрихе на корпорацию «Циба». В 1939 году Бутенандт и Ружичка получили Нобелевскую премию по химии.

В своей статье в «Нью-Йорк таймс мэгэзин» Салливэн признавал, что культура и социализация оказывают заметное влияние на поведение мужчины. Однако львиную долю ответственности за это поведение — особенно когда тот же самый мужчина вдруг превращается в рычащего льва — Салливэн возлагал на гормон тестостерон, который способствует росту мышц, помогает производить красные кровяные тельца, а также передает сообщения в мозг, где их считывают специальные рецепторы. Эти сообщения определяют многие «типично мужские» реакции и схемы поведения; агрессивность, самоуверенность, импульсивность, желание доминировать, стремление рисковать, а также физическое запугивание и насилие, вплоть до изнасилования и убийства. «Ни для кого не секрет, — заявил Салливэн, — что у мужчин, проживающих в центральных кварталах крупных американских городов, то есть у группы населения, шире всех представленной в тюрьмах и ответственной за большую часть незаконнорожденных детей, уровень тестостерона в целом выше, чем у молодых мужчин из предместий, которые гораздо реже попадают за решетку»[223].

Женщины тоже могут быть уверенными в себе, идти на риск, совершать импульсивные поступки и даже насильственные преступления, поскольку и в их телах продуцируется некоторое количество тестостерона. У женщин это вещество вырабатывается в надпочечниках и яичниках, тогда как у мужчин почти весь тестостерон вырабатывается в яичках. В обоих случаях количество тестостерона не слишком велико: в теле обычного мужчины в любой момент времени содержится всего около одной шестидесятимиллионной части унции[224]. Этот уровень меняется в течение дня — утром он выше, чем вечером, а после сорока лет начинает постепенно снижаться. К восьмидесяти годам уровень тестостерона у мужчины может быть в два раза меньше, чем в молодости. В теле женщины тестостерона примерно в десять раз меньше, и со временем его уровень тоже снижается[225].

То, что в женском организме тоже вырабатывается тестостерон, стало страшным ударом для всех, кто решил, будто с открытием этого гормона была найдена неподдельная биологическая суть мужественности. В начале двадцатого века это предположение было самым передовым умозаключением тогдашней биологии. Однако начиная с конца 1920-х годов европейские биохимики стали находить неопровержимые доказательства того, что в организме нормальных, здоровых мужчин есть «женские» секреции — и наоборот. В 1929 году в журнале Американской медицинской ассоциации подобные открытия описывались как «внушающие тревогу». И все же вряд ли кто-то тревожился по этому поводу больше, чем Ойген Штейнах, директор Биологического института Академии наук в Вене.

В серии необычных экспериментов, стиравших различия между полами и растянувшихся на несколько десятилетий, начиная с 1985 года, Штейнах, друг и коллега Зигмунда Фрейда, пытался доказать свою теорию «антагонизма половых гормонов», согласно которой мужские и женские половые железы внутренней секреции производят совершенно разные и полностью антагонистичные субстанции. Чтобы продемонстрировать эту идею, Штейнах пересадил мужские органы самкам лабораторных животных — и наоборот. Во время одного эксперимента Штейнах удалил у самца крысы яички и заменил их яичниками самки, а после сравнил размеры пениса этого и другого самца, у которого были просто удалены яички. Пенис первого самца, сообщил Штейнах в 1912 году, уменьшился под воздействием женского органа и стал даже меньше, чем пенис крысиного евнуха. Однако всего через два десятка лет новые открытия в биологии опровергли теорию «антагонизма половых гормонов».