Мартин Бек вошел в гостиную, остановился у двери в спальню и услышал тихое похрапывание жены. Он осторожно постелил себе на диване, зажег бра и задернул занавески на окнах. Диван он купил недавно и перешел спать в гостиную из общей с женой спальни под тем предлогом, что якобы не хочет ей мешать, когда возвращается домой поздно ночью. Она протестовала, ссылаясь на то, что он часто работает по ночам до самого утра, а потом днем отсыпается, и она не хочет, чтобы он лежал в гостиной и мешал. Он обещал, что в таких случаях будет лежать и мешать в спальне, где она днем редко бывает. Поэтому вот уже целый месяц как он спал в гостиной и прекрасно себя чувствовал.

Жену звали Инга.

Отношения между ними с каждым годом становились все хуже и хуже, и теперь он почувствовал облегчение оттого, что ему не нужно больше спать с ней в одной кровати. Из-за этого чувства облегчения он испытывал иногда угрызения совести, но после шестнадцати лет супружеской жизни невозможно было разобраться, кто прав, кто виноват, и он уже давно перестал над этим задумываться.

Мартин Бек сдержал приступ кашля, снял мокрые брюки и повесил их на стул возле радиатора. Сидя на краешке дивана и снимая носки, он подумал о том, что ночные прогулки Колльберга под дождем могут объясняться тем, что его супружество тоже начинает превращаться в ненависть и равнодушие.

Так быстро? Колльберг женился всего полтора года назад.

Поэтому Мартин Бек отбросил эту мысль еще до того, как снял первый носок. Леннарт и Гюн, несомненно, счастливы друг с другом. Впрочем, какое ему до этого дело.

Он встал и голый подошел к книжной полке. Долго выбирал и наконец решил взять книгу, написанную старым английским дипломатом сэром Юджином Миллингтоном-Дрейком, в которой повествовалось о «Графе Шпее» и битве у берегов Ла-Платы.[3]

Он купил эту книгу в букинистическом магазине еще год назад, но до сих пор у него не было времени ее прочесть. Он забрался в постель, откашлялся, испытывая чувство вины; открыл книгу и обнаружил, что у него нет сигарет. Одним из преимуществ спанья на диване было то, что теперь он мог без всяких осложнений курить в постели.

Он снова встал, вытащил из кармана плаща намокшую и расплющенную пачку сигарет «Флорида», аккуратно разложил сигареты на ночном столике, чтобы они просохли, и закурил ту из них, которая показалась ему наиболее пригодной для употребления. Он уже собирался лечь с сигаретой во рту, как вдруг зазвонил телефон.

Телефон у них стоял в прихожей. Еще полгода назад Мартин Бек сделал заказ на установку дополнительной розетки в гостиной, но, принимая во внимание темпы работ телефонной станции, он наверняка должен будет считать себя счастливчиком, если заказ выполнят хотя бы еще через полгода.

Он быстро подошел к телефону и взял трубку до того, как раздался повторный звонок.

— Бек слушает.

— Комиссар Бек?

Он не мог узнать голос в трубке.

— Да.

— Это центральный пульт связи. В автобусе маршрута № 47 недалеко от конечной остановки на Норра-Сташенсгатан обнаружено много застреленных пассажиров. Вас просят немедленно отправиться туда.

В первый момент Мартин Бек подумал, что это чей-то глупый розыгрыш или кто-то пытается выманить его под дождь, просто так, ради шутки.

— Кто сообщил об этом? — спросил он.

— Хансон из пятого участка. Хаммара уже проинформировали.

— Сколько убитых?

— Точно еще не известно. По крайней мере, шесть.

— Кого-нибудь задержали?

— Нет, насколько мне известно.

«Колльберга я захвачу по пути, — подумал Мартин Бек. — Надеюсь, такси заказать удастся». Вслух же он сказал:

— Хорошо, я сейчас приеду.

— Герр комиссар…

— Да?

— Один из мертвых… наверное, это кто-то из ваших людей.

Мартин Бек крепко сжал трубку.

— Кто?

— Не знаю. Мне не сказали фамилию.

Мартин Бек положил трубку и прислонился к стене.

Леннарт. Наверняка это он. И зачем он только вышел в такой дождь? Что ему понадобилось в автобусе № 47? Нет, наверное, все-таки это не Колльберг.

Он поднял трубку и набрал номер Колльберга. Зуммер. Второй. Третий. Четвертый. Пятый.

— Колльберг.

Сонный голос Гюн. Мартин Бек пытался говорить спокойным, естественным тоном:

— Привет. Там рядом с тобой есть Леннарт?

Ему показалось, что он слышит скрип кровати: очевидно, Гюн села. Прошла вечность, прежде чем она ответила.

— Нет, во всяком случае в постели его нет. Я думала, он у тебя. Хотя ведь ты сегодня был у нас.

— Он вышел вместе со мной на прогулку. Ты уверена, что его нет дома?

— Может, он в кухне. Подожди, я посмотрю.

Снова целая вечность, прежде чем она вернулась.

— Нет Мартин, его нет дома.

Теперь голос у нее был встревоженным.

— Как ты думаешь, куда он пропал? В такую погоду?

— Он вышел, чтобы подышать свежим воздухом. Не волнуйся.

Очевидно, это ее успокоило.

— В конце концов, это дело не срочное. Спокойной ночи.

Он положил трубку и внезапно почувствовал холодную дрожь. Он снова поднял трубку и, держа ее в руке, начал размышлять, кому бы позвонить, чтобы точно узнать, что произошло. Потом решил, что будет лучше, если он сам как можно быстрее приедет на место. Он набрал помер ближайшей стоянки такси, и ему сразу же ответили.

Мартин Бек служил в полиции двадцать лет. За это время многие его коллеги погибли при исполнении служебных обязанностей, и каждый раз, когда такое случалось, он был потрясен. Он чувствовал, что служба в полиции становится все более и более опасной и что в следующий раз может прийти его очередь. Однако к Колльбергу он относился не просто как к коллеге. Они полностью доверяли друг другу. Им прекрасно работалось вместе, и они давно научились понимать друг друга без слов. Когда Колльберг женился полтора года назад и переехал к Шермарбринк, они сблизились, если можно так выразиться, географически и стали вместе проводить время после службы.

Совсем недавно в один из редких моментов депрессии Колльберг сказал:

— Черт его знает, остался бы я вообще в полиции, если бы здесь не было тебя.

Мартин Бек думал об этом, надевая мокрый плащ и спускаясь бегом по лестнице к такси, которое уже ожидало его возле дома.

Несмотря на дождь и позднее время, за барьером на Карлбергсвеген собралось много народу. Люди с любопытством смотрели, как Мартин Бек выходит из такси. Молодой патрульный в черной непромокаемой накидке сделал резкое движение, словно хотел преградить путь Мартину Беку, однако другой полицейский придержал его за руку и одновременно отдал честь.

Невысокий мужчина в светлой куртке и кепке подошел к Мартину Беку и сказал:

— Примите мои соболезнования, герр комиссар. Я только что узнал, что один из ваших…

Мартин Бек смерил его взглядом, от которого остаток фразы застрял у того в горле.

Он слишком хорошо знал человека в кепке и был о нем отвратительного мнения. Это был независимый журналист, который представлялся всем репортером уголовной хроники. Он специализировался на репортажах о самых сенсационных и жестоких убийствах, в которых все перевирал и которые публиковали только самые низкопробные издания.

Репортер отступил в сторону, а Мартин Бек пролез под натянутыми веревками. Он увидел, что такой же барьер имеется и дальше, со стороны Торсплан. На огороженной территории стояло несколько черно-белых автомобилей и было множество фигур в блестящих дождевиках. Земля вокруг двухэтажного красного автобуса размокла, под ногами хлюпало.

В автобусе горел свет, фары были включены, однако они почти не пробивали плотную завесу дождя. Рядом с автобусом стоял автомобиль, в котором приехали эксперты-криминалисты. Автомобиль судебного врача тоже уже был на месте. За разорванной стальной сеткой несколько человек устанавливали прожектор. Все эти особенности указывали на то, что здесь произошло нечто, намного более серьезное, чем обычное дорожно-транспортное происшествие.