— У тебя плохое настроение?

— Конечно, черт возьми, — ответил Колльберг.

— Злиться бессмысленно. В таком состоянии все валится из рук.

— Тебе легко говорить, — ответил Колльберг, — потому что ты флегматик.

Меландер не отреагировал на это, и разговор закончился.

Несмотря на все утверждения о чинимых полицией препятствиях, Великий Детектив — Общественность — действовал без устали целый день.

Сотни людей звонили или приходили лично, чтобы сообщить, что они, предположительно, ехали в том автобусе, в котором произошло групповое убийство.

Всю эту информацию нужно было перемолоть в мельницах допросов, и только в одном случае этот труд оказался не напрасным.

Мужчина, который сел в двухэтажный автобус возле Юргордсброн в понедельник вечером около десяти часов, заявил о готовности присягнуть, что видел Стенстрёма. Он сделал это заявление по телефону Меландеру, и тот сразу же вызвал его.

Это был мужчина лет пятидесяти. Судя по всему, он был абсолютно уверен в том, что говорит.

— Значит, вы видели ассистента Стенстрёма?

— Да.

— Когда?

— Тогда, когда я сел возле Юргордсброн. Он сидел слева за водителем.

Мужчина был прав, однако Меландер не подал виду. Сведения о том, как сидели жертвы, еще не просочились в прессу.

— Вы уверены, что это был он?

— Да.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Я узнал его. Когда-то я работал ночным вахтером.

— Да, — сказал Меландер. — Пару лет назад вы сидели в вестибюле старого здания управления полиции на Агнегатан. Я припоминаю вас.

— Это правда, — удивился допрашиваемый. — А я вас не помню.

— Я видел вас только два раза, — сказал Меландер. — И мы с вами никогда не разговаривали.

— Однако Стенстрёма я прекрасно помню. Потому что… — Он замялся.

— Я вас слушаю, — благожелательно ободрил его Меландер. — Потому что?..

— Он выглядел так молодо и был одет в джинсы и спортивную куртку, поэтому я подумал, что он не является сотрудником полиции, и хотел проверить у него документы. И…

— Да?

— Через неделю я сделал ту же ошибку. Это было досадно.

— Ну ничего, бывает. А теперь, когда вы увидели его позавчера вечером, он узнал вас?

— Нет. Наверняка нет.

— Рядом с ним кто-нибудь сидел?

— Нет, место рядом было пустым. Я отлично это помню, потому что вначале хотел поздороваться с ним и сесть рядом. Но потом решил, что с моей стороны это было бы невежливо.

— Жаль. Вы вышли на Сергельсторг?

— Да. Там я пересел в метро.

— А Стенстрём остался?

— Да, наверное. Во всяком случае я не видел, чтобы он выходил.

— Вы позволите предложить вам чашечку кофе?

— Конечно, спасибо, — поблагодарил допрашиваемый.

— Я буду вам весьма обязан, если вы не откажетесь взглянуть на несколько фотографий, — сказал Меландер. — К сожалению, они довольно неприятные.

— Понимаю, — пробормотал свидетель.

Он посмотрел на фотографии. При этом он побледнел и несколько раз сглотнул слюну. Единственным человеком, которого он опознал, был Стенстрём.

Через минуту явились почти одновременно Мартин Бек, Гюнвальд Ларссон и Рённ.

— Ну, — сказал Колльберг, — Шверин…

— Да, — ответил Рённ. — Умер.

— Ну и?..

— Он что-то сказал.

— Что?

— Не знаю, — ответил Рённ и поставил магнитофон на стол.

Они стояли вокруг стола и слушали.

— Кто стрелял?

— Днрк.

— Как он выглядел?

— Акальсон.

— Из этого твоего допроса ничего не выжмешь. Послушай, к тебе обращается старший ассистент Улльхольм…

— Он умер.

— О, дьявол, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Мне хочется блевать, когда я слышу этот голос. Однажды он обвинил меня в служебном проступке.

— А что ты сделал? — спросил Рённ.

— Выругался в дежурке полицейского участка округа Клара. Двое парней приволокли голую девку. Она была мертвецки пьяна, визжала, как ненормальная, и в машине сорвала с себя одежду. Я пытался им объяснить, что они должны были хотя бы одеяло набросить на эту б…, прежде чем приводить ее в участок. А Улльхольм заявил, что я нанес моральную травму женщине, причем несовершеннолетней, этим грубым, вульгарным словом. Он тогда был дежурным. Потом он перевелся в Сольну, чтобы быть поближе к лону.

— Лону природы?

— Нет, думаю, к лону собственной жены.

Мартин Бек еще раз запустил магнитофонную лепту.

— Кто стрелял?

— Днрк.

— Как он выглядел?

— Акальсон.

— Ты сам придумал эти вопросы? — поинтересовался Гюнвальд Ларссон.

— Да, они у меня записаны здесь, — робко сказал Рённ.

— Прекрасно.

— Он пришел в сознание только на полминуты, — обиженно произнес Рённ. — Потом он умер.

Мартин Бек еще раз воспроизвел запись. Потом еще и еще.

— Черт его знает, что он бормочет, — сказал Колльберг.

Он не успел побриться и задумчиво почесывал щетину на подбородке.

Мартин Бек обратился к Рённу.

— А ты как считаешь? Ты ведь там был.

— Ну, — сказал Рённ, — я считаю, что он понял вопросы и пытался ответить.

— Ну и?

— И на первый вопрос он ответил отрицательно, например, «не знаю» или «я не узнал его».

— Черт его знает, как ты сумел догадаться о таком ответе по этому «днрк», — изумленно сказал Гюнвальд Ларссон.

Рённ покраснел и неуверенно заерзал.

— Да, — сказал Мартин Бек, — почему ты пришел к подобному выводу?

— Не знаю, — ответил Рённ. — У меня сложилось такое впечатление.

— Ага, — произнес Гюнвальд Ларссон. — И что же дальше?

— На второй вопрос он четко ответил: «Акальсон».

— Да, — сказал Колльберг. — Я это слышал. Но что он имел в виду?

Мартин Бек кончиками пальцев массировал лоб у корней волос.

— Акальсон, — задумчиво произнес он, — или, возможно, Якобсон.

— Он сказал: «Акальсон», — уперся Рённ.

— Верно, — согласился Колльберг, — но такой фамилии не существует.

— Нужно проверить, — сказал Меландер. — Может, такая фамилия существует. А теперь…

— Ну?

— Теперь мы, полагаю, должны передать ленту специалистам. Если наша лаборатория не справится, нужно будет обратиться на радио. Там у звукооператоров аппаратура получше. Они могут разделить звуки на ленте, проверить ее на разных скоростях.

— Согласен, — сказал Мартин Бек, — это хорошая мысль.

— Только сперва сотрите этого Улльхольма, — сказал Гюнвальд Ларссон, — а то выставим себя на всеобщее посмешище. — Он огляделся по сторонам. — А где этот желторотый Монссон?

— Наверное, заблудился, — ответил Колльберг. — Все же надо было объяснить ему, как туда добраться. — Он тяжело вздохнул.

Вошел Эк, в задумчивости поглаживая свои серебристые волосы.

— Что там еще? — спросил Мартин Бек.

— Газеты жалуются, что не получили фотографии того мужчины, которого до сих пор не опознали.

— Ты ведь сам знаешь, как он выглядел на этой фотографии, — сказал Колльберг.

— Да, но…

— Погоди, — перебил его Меландер. — Можно дать описание. Возраст тридцать пять-сорок лет, рост метр семьдесят один, вес шестьдесят девять килограммов, сорок второй размер обуви, глаза карие, шатен. Имеется шрам после удаления аппендикса. Темные волосы на груди и животе. Старый шрам на стопе. Зубы… нет, об этом лучше не упоминать.

— Я отправлю им это, — выходя сказал Эк.

Примерно минуту все молчали.

— Фредрику удалось кое-что установить, — наконец сказал Колльберг. — Оказывается, Стенстрём уже сидел в автобусе, когда проезжал по Юргордсброн. Следовательно, он ехал из Юргордена.

— За каким чертом его туда понесло? — удивился Гюнвальд Ларссон. — Вечером? В такую погоду?

— Я тоже кое-что выяснил, — сказал Мартин Бек. — Вероятнее всего, он не был знаком с той медсестрой.

— Это точно? — спросил Колльберг.

— Нет.

— На Юргордсброн он был один, — добавил Меландер.

— Рённ тоже кое-что установил, — сказал Гюнвальд Ларссон.

— Что именно?

— То, что «днрк» означает «я не узнал его», я уже не говорю о человеке по фамилии Акальсон…