Потом Петя познакомил меня со своими родителями, Василием Васильевичем и Ириной Всеволодовной, которые работали в Театральном институте и они взяли меня на работу по совместительству. Но это было три года спустя.

Натурные съёмки фильма «Любовь Яровая» проходили в Юкках, под Ленинградом. Лесистые холмы, голубые дали, видимо чем то напоминали Сибирь тому, кто там в Сибири никогда не был. Ансамбль актёров был великолепен — Василий Лановой, Юрий Толубеев, Анатолий Папанов, Кирилл Лавров, Людмила Чурсина. Роль рабочего комиссара Романа играл Василий Шукшин. Часть из нас, к коим относился и я, играли роли рабочих, а часть переоделась в солдат царской охранки, которые по команде белогвардейского офицера, героя Василия Ланового, скручивали и арестовывали рабочих на сходке. Мы по просьбе Массарского разбились на пары и придумали потасовку друг с другом. Солдат Иванов делал "зацеп стопой" рабочему Малыгину, я врезал прямым ударом в плечо солдату Васе Гавриленко, а солдаты охранки, мастера спорта Володя Доровский и Володя Кодинцев наваливались и скручивали Романа, в действительности Василия Макаровича Шукшина. Со своей спортивной звероподобной целеустремлённостью они так скрутили в первом дубле Шукшина, что вывернули ему обе руки. Василий Макарович был обескуражен такой грубостью и, скорчившись от боли, удивлённо бормотал про себя «так же нельзя, ребята, это же кино».

На другой день мы долго ждали окончания дождя и сидели в автобусе. Василий Макарович читал томик Есенина. Мы травили анекдоты и, казалось, раздражали его этим изрядно. Потом, видимо потеряв надежду дождаться тишины, Василий Макарович обратился ко мне с вопросом, как мы готовимся к съёмкам. Мои товарищи по секции самбо ЛОС ДСО «Труд», желая поговорить с артистом, начали наперебой рассказывать о своих спортивных планах и успехах, а кино назвали халтурой. Василий Макарович подпрыгнул от возмущения. "Халтура"! Да, да. Это халтура, когда вы на первом дубле калечите артиста. А ему ещё работать нужно. Творить!

Товарищи мои заткнулись, а меня и Василия Макаровича пригласили на расстрел. Поставили нас на краю глубокой ямы и оператор Евгений Шапиро попросил Массарского ударить меня прикладом в лицо, а потом целиться в Шукшина. Василий Макарович возмутился.

— Как это прикладом в лицо? Живого человека! Эти специалисты вчера меня чуть не убили. Сегодня в лицо молодого парня прикладом. Этому специально учится нужно. А вы халтурщиков приглашаете. Мы что, мальчики для битья?

Режиссёр Владимир Фетин с Массарским насели на Шукшина с "разъяснениями". Пытались ему объяснить, что он в кинопроизводстве ничего не понимает. Массарский живописал свою подготовку суперменов, которые запросто падают на каменный пол и выдерживают удары прикладом в лицо. Макарыч посмотрел на него выразительно и пошёл в автобус. Снова пошёл дождь. Съёмку этой сцены отменили.

Халтурка в кино подворачивалась не так часто. Раз, два в год. Но в 1968 повезло нам по крупному. Начали снимать «Белое солнце пустыни» Владимира Мотыля и «Даурию» Виктора Трегубовича. И в одном и в другом фильме сцен с «мальчиками для битья» было не много. На съёмках захвата казначейства анархистами в фильме «Даурия» по просьбе режиссёра Виктора Трегубовича наш бригадир Александр Массарский попросил мастера спорта Володю Афанасьева, перегнувшись от ранения через перила балкона, упасть без страховки на пол, а Володю Момота упасть без страховки на ступени лестницы с балкона второго этажа от рук красного командира в исполнении Виталия Соломина. Наверное он и сам верил в чудодейственную силу искусства и спорта. Оба получили травмы, не совместимые с дальнейшими занятиями спортом и кинотрюками. В том же фильме, на съёмках в киноэкспедиции в Чите, Юрий Соломин безо всякой подготовки перепрыгнул с вагона на тендер паровоза, рискуя поскользнуться и свалиться на рельсы между вагонами. Я прыгнул с вагона и покатился под откос за героя Миши Кокшенова, плохо представляя, чем это может закончится для моего здоровья. Любовь к тренеру Массарскому и вера в его неколебимые знания, отеческую заботу заставляли нас преодолевая страх, идти на смертельный риск.

Там же в Чите, на съёмках «Даурии» мы снова встретились с Шукшиным. Он с удивлением спросил меня, почему я не бросил это занятие, почему калечу свой организм, а не учусь, как следует, в институте. Я тогда учился на третьем курсе Ленинградского института авиаприборостроения и продолжал заниматься борьбой самбо. Жить на одну стипендию в тридцать пять рублей было не возможно. Как спортсмену мне доплачивали спортивную стипендию в сто рублей каждый месяц, для чего нужно было несколько раз в год выступать на соревнованиях. Всё равно этих денег на жизнь не хватало и приходилось искать халтуру. Упасть и подраться в кино было не худшим занятием. Разгружать вагоны мне нравилось меньше. Василий Макарович слушал и качал головой.

— Не переживайте так, Василий Макарович, всё путём.

— Каким путём, Коля?! В тар-тарары?!

В этом 1969 году, после съёмок «Даурии» и «Короля Лира» наш старший тренер Массарский перешёл на работу в спортивное общество «Зенит». Вместе с ним перешли очень мало его спортсменов. Верным своему старшему тренеру оказался и я, предав без тени сомнения, своего тренера Ивана Леонидовича Смирнова и Анатолия Соломоновича Рахлина, которые остались в «Труде». Остались почти все наши ведущие спортсмены, остался Толя Рахлин со своей группой самбистов, где уже тренировался Вова Путин. Старшим тренером «Труда» стал бывший динамовец, пропадавший десять лет на другой работе, Леонид Ионович Усвяцов. Разобравшись что к чему, узнав про потребность кинопроизводства в самбистах, он решил составить конкуренцию Александру Массарскому и его группе «мальчиков для битья».

Фильмы о войне и революции были для нас, спортивной массовки, просто Клондайком. Уж чего чего, а зуботычину на червончик в любом таком фильме можно было найти. В третьей серии телефильма про милицию «Рождённая революцией» брали Лёньку Пантелеева в ресторане «Данон». Съёмки происходили в ресторане моего любимого Дома учёных. Было приятно походить по гостиным, в которых прошло моё детство. Массарский одел меня официантом, а себя милиционером. Из этого вышло, что он хороший, а я плохой. Поэтому он с разбегу врезал мне по зубам, как я только шмальнул в него из нагана, прикрывая Лёнькин отход, а я со всего маху перевернулся через стол с посудой и жратвой. Для моей безопасности я попросил актёра массовки сдёрнуть скатерть со стола перед моим падением. Он так старался, что дёрнул скатерть очень резко и посуда по инерции осталась стоять на столе, готовая своими осколками впиться в мою спину и шею. Но на этот раз всё обошлось.

Уже в конце восьмидесятых фильмы про революцию стали большой редкостью и когда меня пригласили ставить трюки на фильме «Голова Горгоны» я отнёсся к этому не серьёзно. Но у меня были три ученика, каскадёры Слава Бурлачко, Серёжа Головкин и Юра Ковач, которым была нужна практика работы в кино. Для них я и согласился на эту постановку, но давал им полную свободу действий, прикрывая их своими документами и делясь опытом. Справились они, надо сказать на хорошо и отлично. Моим сопостановщиком был мой ученик Слава Бурлачко и он отвечал за организацию трюковых съёмок на Кавказе. Третью подсечку в жизни, с риском для жизни, там выполнил Ходюшин. Юра Ковач красиво упал с крыши вагона, а студенты ЛГИТМиКа с моего курса трюковой подготовки сыграли со знаменитыми актёрами Юрием Назаровым, Александром Беляевским и Игорем Ледогоровым.