— Откуда ты знаешь? Ты уже видел таких тварей раньше?

— Нет, — признался я. — Но я работал на молочной ферме, в ранней юности, лет тридцать — сорок назад, коровы там вели себя похоже.

На самом деле трицератопсы уже заскучали и были готовы отправиться дальше, когда рядом с нами резко затормозил старый потрепанный «хёндай» и оттуда выскочил тощий парень с такими нечесаными волосами, каких я давно уже не видел. Трицератопсы решили остаться и посмотреть.

Парень побежал к нам, размахивая руками. Я высунулся из окна:

— В чем проблема, сынок? Он был ужасно расстроен.

— Произошла авария, я хочу сказать, несчастный случай, в институте. — Он говорил об Институте передовой физики, который находился здесь неподалеку. Институт финансировался из государственных фондов и каким-то неведомым образом присоединялся к университету Вермонта. — Пограничные стабилизаторы вышли из строя, мезополе инвертировалось и сменило вектор. Конгруэнтные факторы устремились в бесконечность и… — Он взял себя в руки. — Вам не положено видеть это.

— Так, значит, они ваши? — спросил я. — Тогда вы должны знать. Это трицератопсы, верно?

— Triceratops horridus, — рассеянно ответил он. Я без всякой причины преисполнился гордости за самого себя. — По большей части. Но среди них может оказаться и пара какого-нибудь другого вида трицератопсов. Они в этом смысле как утки. Им все равно, с какой компанией водиться.

Грета вскинула руку с часами и многозначительно посмотрела на циферблат. Часы, как и все, что она носила, были дорогие. Она работала на фирму, занимавшуюся системным анализом для тех компаний, которые подумывали о сокращении штатов. Ее работа состояла в том, чтобы выяснить точно, кто что сделал, а затем сообщить начальству, от кого именно можно безболезненно избавиться.

— Я теряю деньги, — пробурчала она. Я не обратил на нее внимания.

— Послушайте, — сказал парень. — Вы должны молчать обо всем увиденном. Мы не можем допустить, чтобы об этом узнали. Все должно храниться в тайне.

— В тайне? — С другой стороны стада подъехали и остановились три машины. Пассажиры стояли на дороге, тараща глаза. Позади нас затормозил «форд-таурус», и водитель опустил стекло, чтобы лучше видеть. — Вы собираетесь сохранить в тайне стадо динозавров? Да их тут, должно быть, десятки.

— Сотни, — поправил он с отчаянием. — Они мигрируют. Стадо разделилось, выйдя наружу. Это только его часть.

— Тогда я не понимаю, как вы собираетесь сохранить это в тайне. Я хочу сказать, только взгляните на них. Да они размером с танк! Люди не могут их не увидеть.

— Боже мой, боже мой!

Один из зевак по другую сторону стада достал фотоаппарат и начал снимать. Я не стал говорить об этом молодому человеку.

Грета проявляла все больше нетерпения по мере развития разговора, и вот теперь она вылезла из фургона и заявила:

— Я не могу больше терять время даром. У меня работа.

— У меня тоже, Грета. Она насмешливо фыркнула:

— Вычищать сортиры и городить гору из дерьма! Я уже потеряла больше денег, чем ты зарабатываешь за неделю.

Грета вытянула руку в сторону молодого человека:

— Дайте мне ключи от вашей машины.

Парень, слегка обалдев, подчинился. Грета подошла, села в «хёндай» и развернула машину.

— Я сегодня же попрошу кого-нибудь отогнать тачку в институт.

Затем она уехала, отправилась искать другой путь в объезд стада.

Ей следовало бы подождать, потому что минуту спустя животные решили уйти, и через какой-то миг их уже нигде не было видно. Хотя найти их будет несложно. Они наверняка вытопчут все на своем пути.

Парень встряхнулся, словно выходя из транса.

— Эй! Она же забрала мою машину!

— Залезайте в кабину, — предложил я. — Дальше по дороге есть бар. Вам нужно выпить.

Он сказал, что его зовут Эверетт Маккафлан, и вцепился в свой стакан так, будто его могло снести с лица земли, если он его отпустит. Потребовалось две порции виски, чтобы вытянуть из него всю историю. После чего я долго сидел молча. Должен признаться, что все им сказанное несколько развеселило меня.

— Сколько времени у нас есть? — спросил я наконец.

— Недель десять, самое большее — три месяца. Не дольше.

Я отхлебнул большой глоток содовой. (Я никогда не злоупотреблял выпивкой. Кроме того, было еще раннее утро.) Потом я сказал Эверетту, что сейчас вернусь.

Я дошел до фургона и достал из «бардачка» сотовый телефон.

Сначала позвонил домой. Делия уже ушла в свадебный салон, а у них там не приветствуются личные звонки в рабочее время, поэтому я просто оставил сообщение, что люблю ее. Потом я позвонил в «Грин Маунтин букс». Магазин еще не открылся, но Рэнди любит прийти пораньше, он поднял трубку, когда услышал мой голос на автоответчике. Я спросил его, есть ли у него что-нибудь по трицератопсам. Он попросил подождать минутку, затем сказал, что да, есть один экземпляр «Рогатых динозавров» Питера Додсона. Я предупредил, что заеду за этой книгой, как только снова окажусь в городе.

Затем я вернулся обратно в бар. Эверетт только что заказал себе третью порцию виски, но я отобрал у него стакан.

— Тебе достаточно, — сказал я. — Отправляйся домой, поспи. Или покопайся в саду.

— У меня нет машины, — напомнил он.

— Где ты живешь? Я тебя подброшу.

— Да и все равно мне полагается быть на работе. Я не отметил свой уход. И фактически у меня еще не закончился испытательный срок.

— Какое это имеет значение, — спросил я, — теперь?

Квартира Эверетта находилась в квартале Уинуски, на Вулен-милл, из чего следовало, что в институте ему платят хорошие деньги. Или так, или он просто не умеет их тратить. После того как я подкинул его до дому, я позвонил паре знакомых подрядчиков и договорился, что они возьмут на себя мои контракты. Затем я позвонил во «Фри пресс», снял постоянное объявление о предоставлении услуг и сообщил клиентам, что в связи с непредвиденными обстоятельствами их заказами займутся другие подрядчики. Проблемы возникли только со старой миссис Бреммер, но даже она отстала, когда я сообщил, что смог бы заняться ее джакузи не раньше конца июля.

После всего этого я пошел в банк и перезаложил дом.

У меня ушло некоторое время на то, чтобы убедить Арта Летурно в серьезности моих намерений. Я вел с ним дела довольно долго, и он знал, как я отношусь к долгам. К тому же я очень уклончиво говорил о том, для чего мне потребовались деньги. В итоге он начал подозревать, что у меня что-то вроде запоздалого кризиса среднего возраста. Но документы были оформлены на мое имя, и цены на недвижимость в наших краях резко шли вверх, так что в итоге сделка состоялась.

По дороге домой я посетил ювелирный магазин и цветочную лавку.

Глаза Делии широко распахнулись, когда она увидела цветы, и сузились до размера камня в кольце. Она выглядела совсем не так, как, по моему мнению, должна была бы выглядеть.

— Надеюсь, новости хорошие, — сказала она.

Тогда я уселся за кухонный стол и рассказал ей все. Когда я закончил, Делия долго молчала, как молчал утром я. сам.

— И сколько времени у нас есть? — спросила она наконец.

— Три месяца, если повезет. Десять недель наверняка, так сказал Эверетт.

— Ты ему веришь?

— Похоже, он знал, о чем говорил.

Если я и обладаю какой-нибудь способностью, так это способностью верно оценивать людей, и Делия это знала. Когда Грета только въехала в отремонтированный сарай по соседству, я с самого начала сказал, что ужиться с ней будет непросто. И это произошло еще до того, как она засыпала всю траву на своем участке тремя видами разноцветной мульчи или начала вдруг ни с того ни с сего возмущаться, будто я оставляю свой фургон на подъездной дорожке.

Делия на некоторое время задумалась, хмурясь так, как она хмурилась всегда, сосредоточиваясь на чем-то, затем улыбнулась. Это была неуверенная, почти незаметная улыбка, но все-таки улыбка.

— Что ж, я всегда мечтала о том, чтобы мы смогли позволить себе первоклассный отпуск.