Он схватил одну из тех лопат, которые они побросали на землю, протиснулся сквозь окружавшую его толпу и зашагал к кладбищу. Чувствуя на себе их застывшие от ужаса взгляды и больше уже не пытаясь укротить бушевавшую в нем злость, он принялся раскапывать могилу почтенного старика. Они на это никак не отреагировали. Оцепенев от страха, они молча смотрели и ждали.

Как успел подметить Давид, они вообще на все реагировали замедленно, будто сквозь спячку, и, пожалуй, именно благодаря этой их медлительности он и оставался жив до сих пор.

Что бы там ни было, но он решил держаться до конца и продолжал разрывать могилу. Но, выбрасывая последние земляные комья, он вдруг почувствовал, что его сердце сейчас разорвется от внезапно прихлынувшей крови. По его разгоряченной спине, вдоль позвоночника, струйкой потек холодный пот. На миг ему даже подумалось, что он сошел с ума.

Яма была пуста. Тело большого камнетеса исчезло из могилы.

Он резко выпрямился, выскочил из ямы и бросился бежать. И вовремя: из толпы уже доносились угрожающие крики. Он больше не думал ни о чем, кроме непоправимости своего поступка. В глазах этих людей он совершил самое худшее из всех возможных святотатств, его козырь оказался битым.

Единственный выход теперь был — бежать, и он опрометью понесся в направлении леса. Он знал, что вся свора с воплями ринется вслед за ним.

На опушке леса дюжина лесорубов, охваченных общим порывом, размахивая топорами, преградила ему путь. Давид свернул вправо, как-то сумел увернуться от нападения сбоку, и, собрав все силы для сумасшедшего спринтерского рывка, немыслимого в нормальных условиях, устремился в лесную чащу. Но едва он добежал до места, близ которого находился исковерканный корпус звездолета как из кустов вывалила другая толпа гуманоидов.

Он снова изменил направление, кое-как оторвался от своих преследователей. И вдруг оказался на широкой поляне, окаймленной с северной стороны грядой гранитных глыб.

Этот участок леса выглядел безлюдным. Во всяком случае, пока Давид бежал в этом направлении, он не заметил ни одного гуманоида. Более того, вскоре он с удивлением обнаружил, что преследователи почему-то оставили его в покое, и теперь он стоит посреди широкой поляны в одиночестве.

Из предосторожности он решил, однако, не останавливаться здесь и вскоре добрался до скалистых утесов. Близилась ночь. Какофония мотыг, лопат, кувалд и гонгов вдали постепенно набирала силу.

Изнуренный, подавленный, Давид тащился вдоль скалистой гряды, проскользнул в какую-то расщелину и очутился у широкого пролома, ведущего в грот.

Его голова гудела, он с трудом дышал. Забравшись в грот, он сразу опрокинулся на спину, чувствуя, что идти дальше у него нет сил.

Ему казалось, что краем глаза он различает неподалеку от себя, чуть ниже по склону, широкий свод, выложенный из камней. Легкий свет проникал из глубины расщелины, но у него не было сил даже на то, чтобы повернуть голову.

Он закрыл глаза и провалился в тяжелый сон без сновидений.

Из этого тяжелого сна Давида вырвало чувство внезапной тревоги, чувство приближающейся опасности, словно в голове его вдруг прозвучал предупредительный сигнал.

Он знал цену таким подсознательным предупредительным сигналам. Еще ни разу они не обманывали его.

Он сел и вслушался. Да, он не ошибся. Кто-то подходил к гроту. Уже можно было различить хриплое дыхание и осторожный шорох шагов. Он вскочил на ноги и прижался спиной к каменной стене, с колотящимся сердцем всматриваясь в светлое пятно входного отверстия.

Начинался новый день. Тусклый свет постепенно заливал расщелину. Прошло еще несколько мучительно долгих секунд, и внезапно перед ним появились два существа.

Давид изготовился, чтобы броситься на них, и вдруг застыл в изумлении. Те два существа, которые стояли перед ним, ничем не напоминали созданий, населяющих шатангу. У них был более утонченный, более «породистый» вид, а их одежду можно было бы даже назвать красивой. На них были полотняные туники, опрятно стянутые в талии широкими кожаными ремнями, узкие брюки и мягкие сапоги, доходившие им до середины лодыжек. В их безбородых лицах не было ничего звериного, а во взглядах, направленных на Давида, сквозили нескрываемое любопытство и удивление.

Они бесцеремонно рассматривали его. Было похоже, что особенно их заинтересовал его космический костюм, переливающийся разными цветами. Какое-то время висела напряженная тишина, потом они медленно приблизились к землянину.

— Что ты здесь делаешь? Кто ты?

Их разговорная речь свидетельствовала об умении ясно выражать свои мысли. Она ничем не напоминала жаргон гуманоидов шатанги. Давид попытался было подобрать слова, чтобы ответить им как можно короче, но ему даже не дали открыть рот. Не церемонясь, они схватили его и подтолкнули в глубь грота.

— Пойдем, тебе придется все объяснить Высокочтимому.

Давид оказался в конце какого-то коридора, в галерее, которая явно была творением человеческих рук. Это был своеобразный туннель, перегороженный посередине огромной стальной дверью, над которой был прикреплен большой аппарат кубической формы. Его прозрачные стенки излучали неяркое свечение.

Один из сопровождавших Давида включил какой-то механизм, дверь открылась, и они вошли в другую галерею, более просторную и залитую тем же светом. Галерея полого опускалась вниз, там разветвлялась и терялась в паутине пустых туннелей. Это был настоящий лабиринт, выложенный из металла, пластика и бетона.

Они прошли до своеобразной платформы, возвышавшейся над стальными рельсами, — Давиду невольно подумалось, что они находятся в одной из станций метро. Или, по крайней мере, на одной из станций сети подземных коммуникаций того же рода.

На станции, однако, царил самый настоящий хаос. В некоторых местах произошли обвалы, кучи земли загромождали платформы[1]. По стенам тоннеля змеились широкие трещины, и с потрескавшихся сводов текла вода.

Где они находились? Что представляли собой все эти сооружения? Давид покорно позволил усадить себя в небольшую вагонетку, изъеденную ржавчиной. Вагонетка сразу тронулась; один из спутников Давида управлял ею.

Вагонетка неслась по туннелю сквозь горячие водопады, низвергавшиеся со свода. Но вскоре от туннеля осталась только одна стена, вдоль которой они продолжали свою бешеную гонку; с другой стороны распахнулась головокружительная бездна, взгляд Давида невольно задерживался на огромных пещерах, обросших за тысячелетия сталактитами и сталагмитами.

Время от времени сквозь пролом в своде можно было мельком углядеть покрытое тучами небо, а свет зарождавшегося дня придавал этой картине еще более необычный вид.

Они промчались над широким озером, окаймленным нависшими глыбами, и над темной поверхностью воды Давид успел заметить каких-то птиц с огромными крыльями, похожих на вампиров. Они кружили в воздухе словно в дьявольском дозоре.

Потом вторая стенка туннеля появилась вновь и скрыла этот мрачный пейзаж. С бешеной скоростью они проскочили еще одну разрушенную станцию. Гонка продолжалась еще какое-то время, потом вагонетка сбавила скорость, скользнула по плавному изгибу рельсов и въехала в огромный холл с прочными бетонными стенами. При виде неожиданной картины, открывшейся его взору, у Давида перехватило дыхание. Он находился не в пещере, а в чем-то напоминавшем огромное подземное убежище, какие существовали на Земле во времена первой атомной войны. Но он тотчас выбросил из головы это сравнение. Все такие сравнения и ассоциации возникали только потому, что он еще продолжал мыслить и оценивать все глазами землянина.

Он знал за собой привычку мерить все земными мерками. Но в данном случае его сравнение не имело никакого смысла. Это был подземный город, и Давид удовлетворился этим определением. Да, подземный город: бесчисленное множество ячеек, выдолбленных в скальной породе или сделанных из бетона. Круглые отверстия, должно быть, служили входными люками. Друг с другом они были соединены деревянными подвесными мостиками. По платформам взад и вперед сновали мужчины и женщины, а в узкие проходы входили и, явно в организованном порядке, выходили обратно группы людей, переносивших съестные припасы.