насторожив уши, как бы прислушиваясь, натянула поводок: путь свободен.

Собака повела хозяина через улицу. Она не смотрела по сторонам и, наверно,

только по слуху определяла, что путь безопасен.

Перешли улицу и столкнулись с новым препятствием: там белили дом, и

тротуар был перегорожен двумя балками. Собака остановилась перед балкой и

потянула хозяина левее, в обход по мостовой.

С деревянного помоста спрыгнул молодой штукатур в парусиновом

переднике, закраплённом известковыми брызгами, и подошёл к Николаю Ильичу.

Он что-то сказал слепому, наверно предложил провести. Но Малинин

отрицательно качнул головой и, осторожно шагнув вперёд, прощупал

препятствие палкой. Да, собака не ошиблась.

Мы долго наблюдали из окна, как работает умная собака-поводырь, пока

Малинин не скрылся за поворотом.

Способный щенок

Щенку было всего два месяца, когда Боря Цветков принёс его из клуба

служебного собаководства. Длинный и костлявый, щенок казался неуклюжим и

некрасивым. К тому же он часто беспричинно лаял, стаскивал со стола

скатерть и не слушался окриков.

— Вот дурашливый какой! — заметила Борина мать, Надежда Васильевна. —

Пока сделаешь из него толкового пса, намучаешься.

У Бори был уже опыт по воспитанию щенков. Уезжая на фронт, отец

оставил ему боксёра.

— Смотри, Боря, — говорил отец, — если понадобится, отдай Гепарда в

армию. Пригодится в караульной службе...

В конце войны получили печальное известие о гибели отца. Тогда Борис

отвёл сильного, злого пса в райвоенкомат и сказал.

— Пусть он там задушит хоть одного фашиста!..

А вместо Гепарда принёс из клуба на воспитание щенка, по кличке

Норка.

Пятнадцатилетняя сестра Таня подсмеивалась над братом:

— И где ты только нашёл такого дохленького, дураковатого?

— Ты маленькой тоже, наверно, была не очень умной, — сердито сказал

Борис. — Ты ещё не знаешь, какая у него родословная: его мать первый приз

получила на выставке. Подожди, вот он вырастет — покажет себя?

— Свежо предание, да верится с трудом... — нараспев протянула Таня.

Борис злился: Танька воображает себя уже взрослой, а его считает

мальчишкой. Конечно, ему не пятнадцать, а только двенадцать лет, но что ж

из этого? Она считает, что он должен её слушаться во всём. Как бы не так!

Будет он слушаться девчонку! И волейбольный мяч присвоила, а ведь мама

купила для двоих.

И когда Таня уходила из дому, Борис отдавал щенку мяч. Норка катала

его по комнатам, мяч убегал от неё, как живой, подпрыгивал, а иногда даже

прятался под кровать, закатываясь в тёмный угол. Щенок заливался звонким

лаем и однажды так сильно вонзил острые зубы в мяч, что тот вдруг

устрашающе зашипел и обмяк. Щенок в испуге отпрыгнул от мяча, потом

осторожно подошёл и чуть шевельнул его лапой, схватил зубами, потрепал и

вскоре бросил, потеряв к нему всякий интерес.

Вернувшись домой, Таня увидела своего брата, сидящего за починкой

мяча.

— Мама, до каких же это пор его паршивый кутёнок будет портить мои

вещи? — возмутилась она. — Вчера разорвал платок, сегодня — мяч.

— А ты разве не знаешь, что щенку надо играть? Его надо развивать, —

примиряюще сказал Борис.

— Купи себе мяч и развивай своего собачонка, а чужой нечего хватать!

У нас сегодня тренировка, а ты мне её сорвал!

— Дети, не ссорьтесь, — успокаивала их мать. — Таня, Боря починит

твой мяч, а для Норки я сошью новый.

— Мама, ты вечно Борьке потакаешь во всём!

Таня порывисто повернулась и ушла к себе в комнату.

Надежда Васильевна сшила большой мяч из тряпок, и щенок катал его,

рвал и кусал. А на дворе Борис воткнул в землю тонкую хворостинку и

привязал к её концу мочало. Норка хватала зубами мочало, тянула, потом

отпускала его. Гибкая хворостина пружинисто качалась, мочальный хвост,

трепыхаясь, дразнил разгорячённого щенка. Ежедневно три раза Борис кормил

своего воспитанника густым супом, давал ему молоко, протёртую морковь и

даже купил в аптеке бутылочку жидких витаминов.

— Ты ему и свой компот отдай, — усмехнулась Таня.

— Ну и отдам, а тебе-то что? Он же маленький.

Но крупная размолвка между братом и сестрой произошла потом, когда

щенок подрос и окреп. Щенок был подвижным, задиристым, но не злобным. А

Борису хотелось, чтобы он был злобным и страшным. Борис хорошо помнил,

каким был их Гепард, и ему хотелось из Норки воспитать такого же грозного

пса.

Однажды к Тане пришла подруга Аня Колесова. Щенок незлобно залаял на

неё, а Борис натравил:

— Возьми, возьми, Норка!

Норка громко залаяла и бросилась на девушку. Аня испуганно взвизгнула

и, открыв дверь, выскочила в коридор. Из своей комнаты выбежала Таня, лицо

её стало пунцовым:

— Борис, ты дошёл прямо до наглости! Натравливаешь на моих подруг

собаку! Так ко мне никто ходить не будет.

— Ты ничего не понимаешь, — спокойно сказал Борис. — Это же

воспитание. Норка должна недоверчиво относиться к чужим.

— Ну и трави своих товарищей, а моих подруг не трогай! Я маме

скажу...

— Ну и говори! Мама меня лучше понимает, чем ты. А ещё в восьмом

классе учишься...

Таня вышла в коридор и увидела подругу, прижавшуюся к стене.

— Аня, иди.

— Нет, надо выждать немного.

— Чего выждать?

— Да чтобы Норка считала, что она «победила» меня. Мы ведь так с

Борисом заранее договорились.

— Спектакль, значит, устроили. И меня не предупредили... А чего же

кричала как резаная?

— Да ведь знаешь, как страшно-то мне показалось...

Наступила весна, и пришлось Норку выселить на жительство во двор, в

деревянный сарай. В сарае Борис смастерил ей будку, а на пол постелил

старый детский матрасик, на котором когда-то спал сам. Он ежедневно чистил

щенка щёткой, а как потеплело — стал его купать. Щенок охотно плескался, а

плавать не хотел — боялся. Но ведь всякая служебная собака должна хорошо

плавать. Борис брал потяжелевшего щенка на руки, заносил его поглубже и,

бросив в воду, плыл сам впереди. Норка испуганно вытаращивала глаза и

быстро плыла обратно к берегу. Потом она привыкла и охотно бросалась в

воду сама за хозяином и даже переплывала с ним на другой берег.

Ежедневно по вечерам Борис гулял с Норкой по городу. Сначала щенок

боялся машин и шарахался от них под ноги хозяину. Тогда Борис подвёл Норку

к машине знакомого шофёра и вместе с ней облазил всю машину, а потом они

проехались на ней по городу, и щенок перестал бояться машин.

Иногда Борис садился на велосипед, выезжал за город и так быстро

нёсся по асфальтированному шоссе, что в ушах ветер свистел. Норка, высунув

язык, еле успевала за ним.

Один раз какой-то старик даже остановил Борю:

— Эй, малый, чего ты кутёнка-то гоняешь? Запалить можешь.

— Это я его развиваю, выносливости учу.

— Оно, конечно, собака должна бегать, да ведь во всяком деле мера

нужна...

— А я всё делаю, как в книжке написано, и у инструктора в клубе

бываю.

— Ну, если по книжке, то правильно, — успокоился старик.

Но вот Норке исполнилось десять месяцев, и костлявый озорной щенок

превратился в рослую собаку, похожую на волка. Даже Таня как-то сказала:

— Мама, а какая наша Норка красивая стала, правда?

Мать улыбнулась:

— Правда, дочка, правда. К чему приложишь руки с любовью, из того и

толк выходит.

Кончилось наконец для Норки домашнее воспитание, и надо было