Лиана потянулась к лампе на ночном столике, стоявшем позади Себастьена. Она хотела увидеть лицо, скрытое тенью от капюшона, хотела, чтобы ублюдок посмотрел ей в глаза и попытался объясниться.

— Никакого света, — тихо велел он, отодвигая её от стола. — Твоя горничная может заметить огонь и заглянуть.

— Ну и что? — рявкнула Лиана. — Можно подумать, у тебя нет права приходить сюда, когда заблагорассудится.

Себастьен помотал головой, отчего капюшон ещё больше надвинулся на лицо.

— Никто не должен знать, что я к тебе приходил, — сказал он. — Никто.

— Но...

— Лиана, ты мне доверяешь?

Доверять ему? Она любила Себастьена и ненавидела, желала его и нуждался в нём... иногда чувствовала всё это сразу. Но никогда, никогда ему не доверяла.

— Нет, — ответила она.

— Может, хоть немного?

Она вспомнила как застала мужа в постели с другой женщиной, а он будто ни в чем ни бывало, продолжил развлекаться с любовницей, когда сердце его жены разрывалось на миллионы крошечных осколков, которые никогда уже не соберутся воедино.

— Нет.

Он не рассердился, лишь задумчиво и приглушённо произнёс:

— Понимаю.

Лиана почти ожидала, что муж схватит её за волосы, толкнёт на спину и раздвинет ей ноги, как делал сотни, тысячи раз прежде. Император был не из тех, кто умеет принимать отказ, и если он хотел её, то непременно получил бы. Себастьен всегда так поступал.

Но вместо этого он нежно положил ладонь ей на живот. Несколько долгих, безмолвных моментов они сидели в темноте, одной рукой Себастьен гладил их ребёнка, другой держал её за запястье.

— Чего ты хочешь? — наконец прошептала Лиана.

Он разразился резким смехом, и только потом сказал:

— Какая разница? Это никогда не имело значения.

Лиана попыталась разглядеть в тени капюшона лицо Себастьена.

— Стоило тебе что-то пожелать, как это немедленно складывали к твоим ногам. Твой отец, мать, жрецы и министры, — она тяжело сглотнула. Боже, во рту у неё совсем пересохло. — Даже я.

Рука Себастьена всё ещё покоилась на её животе. Лиана очень быстро располнела и подурнела, и муж ясно дал понять, что его не привлекают изменившиеся формы беременной женщины и не интересуют её потребности. И всё же эта спокойная, сильная рука оставалась на месте.

— Лиана, а чего хочешь ты? — спросил он. — Больше всего?

Ей не пришлось даже задумываться.

— Свободу.

На мгновение меж ними повисла глубокая, мрачная тишина. Наверное, Себастьен ожидал услышать, что больше всего она желает его, и с её стороны было бы разумно дать именно такой ответ. Но она устала от лжи, окружавшей её со всех сторон, и хотела хоть раз сказать ему правду.

— Почему ты думаешь, что я сильно отличаюсь от тебя? — прошептал Себастьен, прерывая неловкую паузу, и нежно провёл пальцем по округлому животу. — Да моя клетка лучше оснащена, чем те, которые расположены на двенадцатом уровне, но все равно это клетка.

— Хочешь, чтобы я тебя пожалела? — недоверчиво спросила она.

— Нет.

— Тогда, зачем пришёл?

На мгновение мир сузился до окутывавшей их тёмной ночи и его рук на её животе и запястье. Ничто больше не имело значения.

— Чтобы взглянуть на свою жену и ребёнка.

Внезапно Лиана поняла, что когда она просыпалась, ощущая на себе чей-то внимательный взгляд, в этом был виноват Себастьен. Возможно, тогда он подходил не так близко, но был здесь. И наблюдал за ней.

— Как тебе удалось войти сюда незаметно?

— Я знаю способ.

Скрытые коридоры, тайные лестницы, плащи с капюшонами. Лиана одна из немногих знала о существовании проходов за стенами замка, об узких коридорах и лестницах, вившихся от уровня к уровню. Чаще всего она пользовалась ими в качестве ассасина Себастьена. И похоже, ей рассказали не про все тайны дворца. Она не знала о проходе в комнату императрицы или, что Себастьен может покинуть свои покои втайне от стражей. Но он знал и воспользовался с преимуществом, чтобы навещать её по ночам.

Часть её души требовала кинуться к нему и поцеловать. Лечь рядом с ним, а лучше под ним, и притвориться, будто всё по-прежнему.

Но другая часть не забыла, как он занимается любовью со своей шлюхой, и Лиана сомневалась, что когда-нибудь сможет его простить.

С другой стороны, Себастьен и не просил прощения.

— Ты впустую потратил время, — притворившись равнодушной, сказала она. — Я никогда больше с тобой не лягу.

— Ты моя жена, а я император. Ты не можешь мне отказать, — Лиана почти услышала улыбку в его голосе и снова пожалела об отсутствии света.

— Я только что это сделала.

Шарканье ног в коридоре отвлекло Лиану от гневных мыслей, а мгновение спустя раздался сонный голос Мари:

— Миледи, вы не спите?

— Если ты когда-нибудь мне верила... если когда-нибудь любила меня, не выдавай, — быстро велел Себастьен, вставая с постели и исчезая в черных тенях спальни.

Мгновение спустя вошла Мари со свечой, и комнату наполнили мерцающие блики. Лиана обернулась через плечо в поисках Себастьена, но никого не увидела. Никаких признаков его присутствия. Ни один гобелен или занавеска не колыхались, будто их никто и не трогал.

— Я услышала голоса, — девушка остановилась в дверном проёме и зевнула.

Лиана глубоко вздохнула, легла в мягкую кровать и натянула одеяло до подбородка. Себастьен не хотел, чтобы кто-либо узнал о его визите, значит следовало прокричать эту новость со всей силы лёгких.

— Мне приснился кошмар. Наверное, я говорила во сне.

— Может, принести какого-нибудь чая? — предложила Мари.

— Нет.

— Если хотите, я могу посидеть с вами.

— Не говори глупости, — резко ответила Лиана, — тебе нужно поспать, да и мне тоже.

— Вы правда хорошо себя чувствуете?

— Разумеется, — в полном смятении, чувствуя, как часто колотится её сердце, Лиана закрыла глаза. — Я уверена, что засну сразу же, как только ты перестанешь светить мне в глаза.

— Прошу прощения, миледи, — Мари поспешно отступила. — Позовите, если я вам понадоблюсь.

— Позову.

Лиана слушала, как Мари возвращается в свою маленькую комнатку, потом немного подождала. Она усиленно напрягала слух, но до неё не донеслось ни единого, даже самого слабого, звука.

— Себастьен? — шёпотом позвала она спустя несколько мгновений полнейшей тишины.

Ответа не последовало, и прежде чем снова заснуть, она задумалась, не приснилось ли ей его появление.

В качестве бинтов Жульетт использовала полосы от длинной ночной рубашки, которую носила под платьем. Раны от когтей и зубов кота оказались глубокими. А ведь это её тело могло быть так чудовищно изувечено! Если бы не Рин.

— Как только я удостоверюсь, что ты идёшь на поправку, сразу уйду, — предупредила она, туго забинтовывая заднюю лапу. Тело, валявшееся с другой стороны костра, Жульетт игнорировала. Кланы котов и энвинцев враждовали? Или они относятся к разным видам? Столкнётся ли она ещё с кем-то из них во время бегства? Они все такие жестокие или только этот конкретный кот отличался необычной свирепостью? Наверное, она никогда не получит ответы. Вряд ли утром Рин сможет разговаривать, ведь ему предстояло выздоравливать несколько недель.

Разумеется, прежде чем уйти, она убедится, что ему не станет хуже. В лесах непременно найдутся съедобные растения и фрукты, Жульетт соберёт их побольше и положит рядом с Рином. А ещё оставит несколько чистых лоскутов, чтобы он сменил повязку. Это был хороший план. Из-за тяжёлых ран великан, наверняка, не сможет преследовать её несколько дней. Если повезёт, к тому времени она существенно удалится от этой горы и человека-волка.

Везение. В последнее время ей его сильно не хватало, и немного разнообразия в этом вопросе не помешает.

Когда небо окрасилось в серый цвет, она оставила волка отдыхать в пещере и вынудила себя взглянуть на тело, лежащее у потухшего костра. Нельзя просто бросить его здесь разлагаться, пока Рин не выздоровеет. Собравшись духом, Жульетт взяла существо за запястья и дюйм за дюймом потащила к лесу. На склоне, покрытом настилом из игл вечнозелёных деревьев, двигаться стало легче, и дело пошло быстрее. Однако чтобы справиться, ей пришлось задействовать все мускулы. Она подтянула тело к краю ущелья и из последних сил столкнула, вздрогнув, когда оно ударилось о землю.