— Боже, Манька!
В круговерти последних минут, больше напоминавших сцены из плохого ужастика, Натка не вспомнила о девочке. По сути, она даже не успела задуматься: а что, собственно, случилось? Но, взглянув на съежившуюся фигурку Мани, мысль заработала с ужасающей быстротой. Отчего же все это произошло?
Натка повернулась к врачу, быстро записала номер бригады и заспешила к Марусе. Она пыталась обнять девочку за плечи, но та дернулась в испуге.
— Манька, милая, вставай, пошли домой! Ты же замерзне... — Натка ошеломленно запнулась на полуслове.
Светлый плед, что лежал на плечах девочки, соскользнул, и голое бледное тело засветилась в предрассветной дымке. Жуткие царапины, фиолетовые синяки и кровь на внутренней стороне бедер... Как часто, как ужасающе часто видела Натка эти признаки у себя на работе, в приемном отделении детской гинекологии скоропомощной больницы.
— Господи, спаси! — прошептала Натка.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Маруся отвернулась к стене и, крепко зажмурившись, делала вид спящей. Но если медсестер, врачей, даже тетю Нату можно было провести, то эту миловидную женщину, похожую на французский круассан (до того она была румяная, пухлая и свежая), обмануть невозможно. Доктор Катя, детский психотерапевт, была проницательна. Вот и теперь, низко наклонившись над лицом Маруси и обдав пряным ароматом духов, доктор тихо сказала:
— Манька, не притворяйся! Лучше повернись и посмотри, какие чудесные туфли я себе вчера купила!
Маруся от удивления распахнула глаза. Ну ничего себе, тут просто жить не хочется, все противно и мерзко, а эта расфуфыренная мадам о каких-то туфлях!
— Мне нет дела до ваших покупок! — грубо отрезала она, резко развернувшись на кровати. — Что вам от меня надо? Я же сказала, что не хочу ни о чем говорить и ничего вспоминать!
— А я к тебе пришла не говорить, а туфли показать, — обидчиво поджав губы, ответила доктор Катя. — Что, сложно сказать, хороши или нет?
Маруся набрала воздуху, чтобы выкрикнуть очередную грубость, но тут ее взор упал на ноги врача, и она поперхнулась. Было на что посмотреть! — Огромные носы туфель загибались кверху, почти касаясь лодыжек. Очень смахивало на картинку в старой книжке Анюты, кажется Маленький Мук. Только на рисунке расцветочка была менее экстравагантная. Тут же помимо кошмарных носов еще и цвет потрясал — жгуче-желтые, аж в глазах зарябило.
— Ужас, Екатерина Андреевна! — выдохнула Маруся. — Вы что, по улице так пойдете?
— А что, слишком ярко? — забеспокоилась врач. — Мне кажется, очень даже миленько.
— Нет, ну на карнавал, конечно, сойдет, — чуть улыбнулась Маруся. — Или там на Хэллоуин. Но по улице...
— Ты ничего не понимаешь, — махнула рукой врач. — Я за них пятьсот долларов отвалила! Последний крик моды! Не умеешь одеваться, так и скажи.
— Я не умею одеваться?! — вскинулась Маруся. — Да если бы у меня были большие деньги, я бы знаете как вас одела!
Доктор Катя уперла руки в бока и, вызывающе уставившись в глаза девочки, саркастически спросила:
— Ну и как бы ты меня одела?
Маруся спустила ноги с кровати, запахнула халат и стала перечислять, начиная с макушки и заканчивая обувью. Врач недоверчиво смотрела на свою пациентку, незаметно для Маруси ухмыляясь в пухлый кулачок, которым подпирала лицо.
— Ну, ты уж совсем меня старухой нарядила! — подвела итог доктор. — А мне всего двадцать семь! Ты что же, сама так оденешься, когда время придет? Так на тебя не один приличный парень не взглянет в таком наряде!
— Очень даже взглянет! — горячась, парировала Маруся. — Классика еще никому не вредила и всегда будет в моде! А ребятам всегда скромность нравится, вот!
— Значит, — присаживаясь на край кровати, проговорила доктор Катя, — для того чтобы произвести впечатление на понравившегося тебе парня, ты наденешь прямое платье, лодочки на шпильке и широкое бархатное пальто с маленькой шляпкой?
— Да! — с вызовом ответила Маруся. — А в этих кошмарах, вы простите, доктор, вас загребет первый постовой!
— Значит, пойдешь в люди и жизнь не закончится? — настаивала врач.
Маруся уже хотела крикнуть, что так и должно быть, как запнулась. Плечи опустились, руки безвольно упали на подушку. Она удивленно посмотрела на врача.
— Как вы это сделали? — тихо спросила она. — Мне казалось, что меня уже ничего не интересует.
— Это тебе только кажется, детка. — Доктор Катя дружески положила руку на плечо Маруси, с затаенной радостью отметив, что сегодня девочка не дернулась на прикосновение, как в предыдущие десять дней. — Это значит, что ты сильная и справишься со всем.
Маруся взглянула на желтые носы туфель и спросила:
— Вы ради меня эти туфли купили? Только честно.
— Да нет, — засмеялась доктор. — Мне их муж ради прикола из Венеции привез, с карнавала. Он туда группу туристов возил, вот и купил по дешевке, после праздника. Там знаешь, все продают по мизерным ценам, когда неделя торжеств кончается.
И она стала рассказывать о чудесном итальянском городе на воде, о ежегодных карнавалах, о своем муже, который работал в туристической фирме и сопровождал туристов в их поездках. И так она красочно повествовала, что Маруся в какой-то момент поймала себя на мысли, что она сама танцует в роскошном золотом платье, с перьями в волосах среди нарядных людей. Звучит музыка, все улыбаются. Как же прекрасна жизнь там, за окнами этой больницы!
— Конечно, милая! — подхватила доктор Катя. — Прекрасна! И ты все это увидишь сама!
Маруся непонимающе посмотрела на доктора, а потом поняла, что говорила вслух. Она обвела глазами бежевые стены и вновь вернулась в действительность. Маруся поежилась.
— Мне нужно все вам рассказать? — тихо спросила она.
— Ни в коем случае, — твердо ответила доктор. — Зачем?
— Ну как зачем, ведь вы для этого пришли. — Знакомые нотки вызова зазвенели в ее голосе.
Но доктор Катя, будто не замечая и не слушая, вытянула ногу и пристально рассматривала туфлю.
— Значит, не стоит носить? А я-то вот думала, может, прокатит? Сейчас молодежь так одевается. Чем страшнее, тем моднее.
— Екатерина Андреевна, вы меня слышите! — Маруся повысила голос.
— А? Ой, прости. Что ты сказала? — спохватилась врач.
— Я говорю, что не буду ничего рассказывать, — напомнила Маруся.
— О чем?
— О том, что со мной случилось.
— Ах об этом, — врач махнула рукой. — Да господь с этим. Кому это интересно? Я ж к тебе туфли пришла показывать, а ты все о работе, — она вновь подняла ногу. — Мань, а если длинные брюки надеть, ведь прикроет больше половины. Кожа-то натуральная, классная...
— Значит, вам это не нужно? — с надеждой спросила Маруся.
— Чего? Туфли? Очень нужны! Я мужу наказала привести итальянскую обувь, а он мне вот ЭТО притащил.
— Да оставьте вы в покое свои туфли! — взорвалась Маруся. — Я вам об изнасиловании говорю, а вы мне про ваши идиотские туфли!
— А как я об этом могу с тобой говорить, если ты все десять дней в стенку башкой уперлась и ни гу-гу? — удивилась доктор Катя. — Хочешь поговорить — валяй. Хочешь? — И она близко-близко придвинулась к девочке.
— Хочу! — выкрикнула Маруся.
Через сорок минут Катя Стрепетова, сокурсница Натки и очень талантливый психотерапевт, вышла из палаты и осторожно прикрыла дверь. Устало привалилась к косяку.
— Доктор, вам плохо? — Молоденькая медсестричка заботливо прикоснулась к плечу Кати.
— Да нет, все в порядке. Где Наталия Эдуардовна?
— На операции.
— Ладно. — Катя кивнула головой. — Маруся спит, так что не беспокой ее, пока сама не позовет.
— Получилось? — участливо спросила медсестра.
— Более чем, — хмыкнула доктор.
Зазвонил сотовый телефон. Катя вытащила трубку из кармана. Ее вызывали в другое отделение. Распрощавшись с сестрой, доктор заспешила к другим пациентам. С Наткой они пересеклись только под конец рабочего дня.
