— Ну и последний номер нашего Марлезонского балета... — начал Везуня.

— Про Леру не знаю ничего, — отрезала Натка.

Серега внимательно посмотрел на подругу.

— Что, мать, так и не помирились?

Натка отвернулась. Серега, как в детстве, понял, что наступил на больную мозоль, и тут же начал рассказывать веселые байки из своей нелегкой журналистской жизни.

Они засиделись допоздна. Только трель сотового телефона Везуни напомнила им, что уже первый час ночи.

— Что, Везуня, труба зовет? — Натка вдруг почувствовала что-то вроде укола ревности.

— Да. — Серега открыто взглянул ей в лицо. — С утра в Москве, а до предмета своего обожания еще не добрался. Друзья и работа — прежде всего!

— Нет, Везуня, ты не изменился, — на прощание сказала Натка, — такой же тактичный, верный и веселый.

— На том стоим, мать. — Он нагнулся и чмокнул ее в щеку. — Надо бы собраться. Ты как, не против? — Он с некоторым напряжением взглянул на нее.

— Я — всегда за! Даже несмотря на этот толстый намек, — весело ответила она. — Главное, чтобы этот «намек» захотел с нами общаться.

— Ну, пока! — махнул рукой Серега и побежал по ступенькам, игнорируя лифт.

Натка захлопнула дверь. Замок был безнадежно испорчен. Натка накинула цепочку и придвинула тумбочку.

— Завтра вызову мастера. Пусть наш, отечественный замок ставит.

Тихо подошла Вера Николаевна.

— Ну, возобновление отношений будет? — лукаво улыбаясь, спросила она.

— Это вряд ли, — улыбаясь, ответила Натка, но от матери не ускользнула горечь в словах дочери.

— В чем дело, детка? Ты бы была не против?

— Может быть... — Натка села напротив матери. — Понимаешь, когда я его сегодня увидела...

Но договорить она не успела, поскольку в коридоре раздался грохот и громкий голос Сергея:

— Натка! Там на четвертом этаже пожар! И маленькая девочка в одной пижаме на лестнице плачет.

— Господи, это же Маруська! — Натка слетела со стула.

Лерке снился сон, будто она стоит на высоком берегу реки и никак не может перебраться на ту сторону. Лерка от отчаяния начинает задыхаться, кого-то зовет. Вдруг она видит Натку. Она машет ей руками и что-то кричит. Лерка не слышит ее, поскольку настойчивые телефонные звонки не дают ей расслышать голос подруги. Лерка пытается прокричать Натке, но проклятый телефон все звонит и звонит.

— Лерка открыла глаза и тут же поняла, что телефон звонит наяву.

— Алло, — вяло ответила она.

— Лера! Это Натка! Немедленно бери тачку и дуй ко мне!

— Но...

— Я говорю — быстро. Твои сестры у меня! Они чуть не угорели!

Этого было достаточно. Лерка соскочила с дивана, влезла в джинсы и куртку и, даже не помня как, через полчаса оказалась у Натки.

— Так, успокойся. Девчонки спят, пожара нет. — Натка втащила подругу в прихожую.

— Где девочки? — затравленно шаря глазами по лицу Натки, прохрипела Лерка.

Натка кивнула головой на свою комнату. Лера тихонько приоткрыла дверь. Маруся, обняв сестренку, крепко спала на диване. Анечка прижала к себе большого плюшевого медведя. Когда-то эту игрушку Натке подарила Лера.

— Все в порядке. Малая только сильно перепугалась, — раздался над ухом низкий мужской голос.

Лерка вздрогнула и, повернув голову, увидела Везуню.

— Серега? А ты как тут... тут?.. — Она запуталась в словах и жалобно улыбнулась.

— Да так, мимо пробегал. Пойдем на кухню, — и он потащил ее за собой.

Лерку от перенапряжения знобило. Руки тряслись, словно она трейлер кирпича разгрузила.

— Значит так. — Натка поставила перед ней большую чашку с кофе. — Ты пей, я там тебе несколько капель коньячку накапала, и слушай.

Натка с Серегой, спустившись на четвертый этаж, даже не стразу поняли, в чем дело. Вся лестница была в дыму. Пока Натка успокаивала Марусю, Везуня, вытащив из сумки какие-то железяки, стал ковыряться в замке. Щелчок — и дверь распахнулась. Анечка сидела около двери и тихо выла. Сергей отдал девочку Натке и пробежал в кухню, откуда валил дым. На плите коптилась некогда большая красивая кастрюля, которая сейчас имела плачевный вид. Вырубив газ, Сергей распахнул окна, пробежался по комнатам и вернулся на площадку.

— Нат, а там никого из взрослых нет, — растерянно проговорил он. — Они что, одни что ли, на ночь остаются?

— Потом объясню, — хмуро отчеканила Натка. — Ты давай закрывай дверь, а я наверх пошла. Надо Лерке звонить. Надоело мне все это.

— А при чем здесь Лерка?

— Это ее сестры.

— Кто? — От удивления Везуня выронил свои железки.

Но Натка не ответила. Вошла с девочками в лифт и нажала кнопку своего этажа.

— Короче, Лер, Маруся сказала, — закуривая, проговорила Натка, — что они уже третий день одни. Светка им жратвы наварила и сказала, когда есть захотят, пускай разогревают. Дверь на ключ закрыла, телефон отключила и смылась.

— То-то я смотрю, что девчонок в сад с утра не водят! — вставила Вера Николаевна, — думала, может, ты их забрала.

— Она мне их не дает. — Лерка прижала ладони к лицу и расплакалась. — Господи, как же она могла их оставить? А если бы что случилось? Погодите! — Она встрепенулась. — А Дуська где? С ними же бабка оставалась!

— Дуська три дня назад загремела в больницу с белой горячкой, — мрачно проговорила Натка. — Допилась, образина немытая. Лер, что у вас происходит? Где дядя Леша?

Лерка утерла слезы и все рассказала.

— Слушай, Лер, так надо отцу все рассказать! — воскликнул Серега. — Это ж прям мексиканское мыло какое-то. Поверит, не поверит! Пусть приезжает и разбирается! Так ведь до гроба можно детей довести.

— А я могу все подтвердить, — сказала Вера Николаевна. — Ко мне прислушается. Я все-таки взрослый человек, и знает он меня не первый год.

— Хорошо, я позвоню ему. Но я хочу сестер забрать с собой. Ни дня больше с этой сукой не оставлю девочек! — Глаза у Лерки нехорошо заблестели.

— Лер, но у тебя никаких на них прав нет, — тихо проговорила Натка. — Мадам придет, устроит скандал, еще и моральные издержки за проникновение в квартиру потребует.

— Все равно! — упрямилась Лера. — Я, в конце концов, юрист. Эх, жаль, ментов не вызвали. Была бы у нас бумажка!

— Какие менты, Пересветова! — воскликнула Натка. — Нам детей надо было спасать.

— Да я понимаю, — вздохнула Лерка. — Только если бы у меня было подтверждение официальное, что дети были заперты одни в доме, да свидетели это подтвердили... Да что говорить, время уже ушло.

— Какая, говоришь, бумаженция нужна? — подал голос Серега. — Вы, девочки, забываете, что я — журналюга. А у нашего брата везде свои люди. И у ментов, и у братков.

— Кстати, это ты у братков так лихо с отмычками обращаться научился? — ввернула Натка.

— Ну, это опустим. — Серега скромно потупил глаза. — Значит так, — он вытащил из своей сумки лист бумаги и ручку, — чирикай, какой тебе текст нужен, а я завтра с утречка к своим знакомцам в МВД заскочу.

Лерка за сорок минут набросала протокол, свидетельские показания и еще какие-то документы, Натке непонятные. Серега уложил все в сумку и откланялся.

— Все, девульки, я помчался. Как только будет информашка, я с вами свяжусь.

Проводив Серегу, Вера Николаевна пошла спать, а девчонки остались на кухне. Натка, на секунду задумавшись, решительно открыла буфет, достала бутылку коньяка и пару маленьких рюмок. Налив янтарный напиток, она подняла рюмку и сказала:

— Ладно, Лер, не дрейфь, прорвемся. Давай за встречу.

— Лерка осторожно взяла рюмочку за тонкую ножку.

— Я так по тебе скучаю, Натка. — Рюмка задрожала в руке, и пара капель пролилась на скатерть.

— Я вижу, как ты скучаешь, — с обидой в голосе отозвалась Натка.

— Нат, прости меня.

— Никогда! — жестко сказала Натка. Лерка испуганно подняла глаза. — Никогда я тебя, сволочь, не прощу за то, что ты лишила меня лучшей подруги на целых пять лет! Ты представляешь, сколько теперь ночей мне надо тебе рассказывать, что со мной произошло за это время? У меня язык весь в мозолях будет!