Села она всё-таки не по своей воле-значит, стоит показать неудовольствие. Но сначала надо посмотреть, есть ли для кого плакать. Мамы здесь нет. Арсенька далеко, никто на неё не смотрит — какой же смысл плакать? Никто не подойдёт, не пожалеет, не приласкает- только зря слёзы проливать. Лучше не тратить времени и идти дальше.

Ирочка встала, сделала несколько шагов, видит — что-то белеет в траве. Пройти мимо никак нельзя. Нагнулась, подняла — чудесная вещь: кусок яичной скорлупы! Да только уж очень хрупкая она, эта скорлупа: сразу переломилась, пополам. А какова она на вкус? Тоже ничего хорошего, да ещё колется во рту. Пришлось выплюнуть.

Что же теперь делать? Перед Ирочкой открыт весь мир — иди куда хочешь, никто не мешает. Не часто выпадают такие минуты в жизни годовалого человека. Надо спешить!

Перед Ирочкой — большая, широкая дорога. Слева — деревья, а справа стоит всё та же самая стена. Вдалеке видно ещё одно крыльцо, а около него кто-то стоит. Что это он там делает?

Ирочка и это решила выяснить.

Только собралась она в дорогу, как увидела жёлтую бабочку. Неловко кружа в воздухе, будто крылья у неё были чужие, привязанные, она пронеслась возле самого уха Ирочки. Та долго смотрела, всё больше и больше поворачивая голову вслед бабочке, пока не покачнулась и чуть не упала на спину. В самый последний момент ей удалось, однако, сесть. Ирочка поняла, что здесь никто не виноват, и не заплакала, а, повернувшись набок, стала подниматься. И тут увидела, что по земле что-то ползёт. Почему оно ползёт? Куда? И, наконец, что это такое?

Само собой разумеется, что таких точных вопросов у Ирочки в голове не было, но разгадать загадку она стремилась всем своим существом. Она протянула было руку, но потрогать то, что ползло, не решилась. Когда же оно двинулось прямо на неё, Ирочка стала задом-задом отступать и наконец закричала.

Проходившая мимо тётя ласково спросила:

— Чего ты плачешь, Ирочка! На тебе печенье.

Взяла Ирочка печенье, повертела в руках — и в рот. А про то, что надвигалось прямо на нее, тут же забыла, хотя оно уже успело подползти ей под ногу.

Вдруг сбоку раздался крик:

«Ку-ка-ре-ку!..»

Ирочка вздрогнула, а затем замерла, выставив вперёд руку с печеньем. Возле неё стояло на двух тонких ногах странное создание с огромным, пышным хвостом и с маленькой, но внушительной головой. Ирочка вспомнила, что нечто подобное она уже видела, и поэтому не очень испугалась.

Странное создание стояло, склонив голову набок, и одним глазом не без лукавства поглядывало на девочку. А потом стало потихоньку приближаться к ней. У Ирочки сердце сжалось от страха. Это пугало было выше неё и смотрело сверху вниз. И вдруг как клюнет печенье! Оно покатилось по земле, а пугало стало кричать: «Ко-ко-ко!..»

На этот крик откуда-то прибежало ещё несколько таких же пугал, только немного поменьше. Ирочка заинтересовалась игрой, которую они затеяли. Одно из пугал схватило печенье и побежало, остальные пустились его догонять. Потом печенье перешло к другому. Все гуртом побежали за ним далеко-далеко и скрылись за домом.

Вокруг снова тихо. Но мир стал менее интересным. Не было у Ирочки желания вставать, никуда не хотелось идти. Она вспомнила, как возле самого её носа кружило и гудело что-то чёрное, как она летела вниз, а вокруг шумели дети. Вспомнилось также, как она сидела на руках у мамы и ей было хорошо-хорошо… Мама! Где мама?

Ирочка стала с тревогой озираться — не видно ли где мамы. Нет её. И вообще на свете ничего хорошего нет.

Горе навалилось на Ирочку, слёзы сами собой покатились из глаз, и она жалобно, протяжно заплакала:

— Ма-а-ма-а!

Вдруг, будто в ответ, впереди раздался звонкий крик:

— Ур-ра-а!

Глянула Ирочка, а там, далеко, возле второго крыльца, где раньше стоял один человек, теперь прыгают, кричат и машут руками двое. Главное, что прыгают уж очень потешно. Разве можно оставаться в стороне?

Ирочка поспешно повернулась набок, упёрлась руками в землю и встала на ноги. Дорога предстояла длинная. Надо было пробраться через бугры и большие канавы, пересекавшие двор наискось, потом, миновав поле, выйти на дорожку и по берегу ручейка добраться к тем, которые прыгают.

А прыгали они не зря: им удалось перегородить плотиной реку. Они приспособили для этого бутылку с отбитым дном и пустили воду через горлышко. Эффект получился такой, что мог бы вскружить голову не только нашим строителям…

Ирочка, однако, не запрыгала и даже не стала рассматривать плотину. Она решила сразу же, собственными руками, определить, в чём тут дело. Ирочка ступила в воду с намерением схватить бутылку за горлышко. Тогда снова началась старая, неприятная история, послышались крики: «Нельзя! Нельзя!» Мальчики схватили её за плечи и начали оттаскивать от плотины.

На этот раз Ирочка заупрямилась, взбунтовалась, а когда увидела, что ей не сладить с двумя мужчинами, взяла да и села в лужу. Тогда мальчики оставили её в покое и стали громко смеяться. Ирочка поняла, что сделала нечто забавное, и тоже засмеялась. А для того чтобы ещё больше угодить весёлым ребятам, она начала бить руками по воде.

Мальчики, однако, сообразили, что получается нехорошо, и бросились вытаскивать её из воды. Тогда Ирочка пустила в ход своё самое сильное оружие — она громко заплакала. Но и это не помогло. Мальчики всё-таки её вытащили и отвели подальше от лужи. Наговорив ей разных ненужных слов, они вернулись к своей постройке.

Ирочка стояла мокрая, растерянная, обиженная. Снова ей свет стал не мил. Опять захотелось видеть маму. Но это счастье было таким далёким, недосягаемым! Ирочка теперь одна, одна на свете…

Солнце сильно пригревало, и Ирочке стало тепло, приятно. И плакать уже не хотелось. Но она продолжала без слёз тянуть своё «а-а-а» — пусть знают все, что её обидели!

Вдруг Ирочка увидела нечто совершенно новое, и это новое поглотило её внимание. Стояла она уже теперь по другую сторону дома, у широких ворот.

У Ирочки проснулось любопытство, появились энергия и желание исследовать неведомый край.

И вот Ирочка одна на улице, свободная, как птичка. За спиной такая же стена, как во дворе; возле стены — забор из проволоки, а между забором и домом — заросли. Там темно, страшно. Улица хоть и узенькая, с глубокими рытвинами, но тянется она в оба конца так далеко, что у Ирочки дух захватило. И тихо было тут, так как по этому переулку редко кто проходил или проезжал.

Ирочка пустилась в дорогу по рытвине, будто по глубокому рву. Земля была испещрена забавными длинными полосами, чёрточками, ямочками и бугорками. Ей захотелось потрогать бугорок, а он тут же рассыпался под руками. В другом. месте Ирочка нашла соломинку, гладкую, круглую, с дырочкой посередине. Но стоило ей только поковырять в земле этой соломинкой, как она сломалась. Обидно, что в жизни случаются такие неприятности! К счастью, взамен соломинки Ирочке попался камешек, а потом даже железный крюк…

Сзади послышался грохот, а затем гудок. Ирочка оглянулась и увидела автомобиль. Ну, такой штукой её не удивишь! Сколько раз у них во дворе стояли машины, а она вертелась рядом, дотрагиваясь до них руками. Раз она даже сидела внутри, а Арсенька что-то такое делал, чтобы машина гудела. Вот и эта машина гудит, видно, для того, чтобы позабавить Ирочку. Даже остановилась. Ну что ж, очень хорошо, можно и гудки послушать. А тут сзади остановилась ещё одна машина и тоже загудела. Потеха, да и только! Ирочка и не знала, что здесь бывает так интересно.

Из машины высунулся дядя и стал ей махать рукой. Ирочке это понравилось, и она ему в ответ засмеялась. Видно, и дяде это понравилось, так как он вылез из машины и подошёл к ней. Но теперь Ирочка увидела, что он не такой уж добрый и весёлый. Он ей что-то сказал строгим голосом, потом взял подмышки и понёс. Ирочку охватил страх: куда он несёт её? Что с ней будет? Но не успела она крикнуть: «Мама!», как очутилась за проволочной сеткой, возле дома. А машины уехали.