Основной проблемой этой группы мусульманской архитектуры является дематериализация византийских сводчатых форм (рис. 271).

Тшифт-Минар в Эрзеруме XII века (здание перестраивалось в XIV веке) является ранним примером медресе, т. е. духовной школы. Здание состоит из жилых ячеек учеников, помещений для учебы и мавзолея строителя. Византийскими элементами этого медресе являются круглый купольный мавзолей, сводчатый перистиль, сводчатые перекрытия помещений. В разбираемом здании мы находим в законченном виде открытое во двор сводчатое помещение — гигантскую нишу, которая является мусульманской переработкой римско-византийской сводчатой ячейки. Прототипы этих айванов мы находили еще в ассирийской и вавилонской архитектуре, а также в открытом спереди центральном зале дворца в Ктесифоне.

Лицевая сторона ворот Индш-Минар в Конии (рис. 272) второй половины XIII века очень типична в смысле скрещения самых разнообразных влияний в архитектуре сельджуков. Тут мы встречаем и старые византийско-сирийские загибающиеся пояса и типичные для христианской архитектуры Армении и Грузии переплетающиеся жгуты. С точки зрения стиля разбираемые ворота отличаются двойственным характером. В них наблюдается телесность и пластичность форм, восходящая к греко-римской традиции, и вместе с тем в гораздо более сильной степени элементы мусульманской дематериализации. Массивные формы лицевой стороны ворот контрастируют и недостаточно увязаны с пространственной нишей портала, которая намечена гораздо более робко, чем, например, в зданиях Средней Азии. Следует отметить суживающиеся вниз колонки, поверхность стволов которых имеет чешуйчатую обработку, как в древневавилонских подпорах.

Гёк-Медресе в Сиваше (1271–1272 гг.) (рис. 273) имеет двухбашенную лицевую сторону, восходящую к сирийским христианским базиликам. Но между башнями помещена развитая входная ниша — айван. Легкая ниша и верхние части минаретов контрастируют с нижними частями минаретов, но все формы сильно дематериализованы. Характерна парность минаретов, встречаемая в большинстве произведений мусульманской архитектуры.

В противоположность одному минарету, например Большой мечети в Самарре, в котором благодаря этому сильнее подчеркнуты масса и материальность, так что он напоминает менгир, удвоение минарета выделяет пространство между ними, превращая башни в более отвлеченные пространственные знаки.

Молитвенная ниша (михраб) Лоранда-Месджид в Конии (рис. 274) (1258 г.) показывает, что мусульманская дематериализация была не менее ярко выражена в архитектуре сельджуков, чем в зодчестве других групп архитектуры ислама. Формы разбираемого михраба происходят от античных колонн и византийских тромп и парусов (см. том II), которые до неузнаваемости усложнены и переработаны в мусульманские сталактиты. Разделение ниши на нижнюю, орнаментальную полосу, соответствующую столбикам по бокам, и большую, запутанную и усложненную верхнюю часть, отдаленно напоминает общую композицию Большой мечети в Кордове.

Блестящую строительную деятельность эпохи Тимура в Самарканде можно понять, только если изучить купольные гробницы мусульманского Востока. Погребальная башня — наиболее архаический тип мусульманского мавзолея. Характерный пример — башня в Радкане (рис. 275). Погребальная башня связана по своему происхождению с первобытным менгиром, и, несмотря на то что содержит значительное внутреннее пространство, она сохранила основные архитектурно-композиционные элементы менгира. Башня в Радкане имеет снаружи сложную орнаментацию, близкую к декорации некоторых минаретов. Примером развитой купольной гробницы является усыпальница в Куме (рис. 276). По сравнению с погребальной башней наблюдается значительная дифференциация наружного массива, который распадается на само здание и водруженные на него барабан и шатер покрытия. В этом сказывается влияние Византии, но в Куме наблюдается тенденция сгладить дифференциацию частей. Гробница, назначение которой состоит в том, чтобы сохранить на вечные времена тело умершего человека и память о нем, естественно, является наиболее телесной и тяжелой формой мусульманского здания. Тем не менее мусульманские гробницы имеют наружный объем, всегда в той или иной степени дематериализованный. Архитектор различными средствами дематериализует тяжелые массы. В Куме дематериализация достигается главным образом кирпичной фактурой с ее мелочным и дробным рисунком, большими и малыми, но очень плоскими нишами, помещенными на наружных плоскостях здания, и очень мелкими гранями барабана и шатра, которые обусловливают впечатление вращения покрытия вокруг своей оси.

Особенно развитую и грандиозную форму купольного мавзолея дает гробница в Султанин (рис. 277) (1304–1316). Огромные пролеты стен расширяют внутреннее пространство, уничтожая ясность его ограничения. Яйцеобразный купол уходит в неопределенную высь. Нижняя часть снаружи не сохранила своего первоначального оформления. Верхняя, открытая сквозная галерейка, декоративные детали и многочисленные башенки сильно растворяют материальные формы. Рабад-э-Малик (рис. 278) — караван-сарай XI века на дороге из Самарканда в Бухару — дает представление о стиле мусульманской архитектуры Средней Азии задолго до Тимура. В этом блестящем произведении наблюдаются все характерные черты мусульманской архитектуры, но формы отличаются простотой, сдержанностью, строгостью и структивностъю.

Основными архитектурными типами Самарканда эпохи Тимура является медресе и гробница. Биби-Ханум (рис. 279) (1399) — наиболее ранний пример крупной медресе в Самарканде. Медресе Шир-Дор (рис. 280–282) (1610) очень хорошо сохранилось. Главная площадь старого Самарканда — Регистан — образована тремя выходящими на нее медресе: медресе Улугбека, Шир-Дор и Тилля-Кари — и является блестящим ансамблем. Шир-Дор, двор которой достигает 88×70 м, дает представление о громадных размерах самаркандских медресе. Во дворе расположены водоемы; середину каждой стены занимают возвышающиеся над стенами купольные помещения. Наружный вид медресе очень напоминает колонную мечеть. Зритель видит снаружи ограду, заключающую в себе пространственное ядро. НО в самаркандской медресе наружная форма имеет более самостоятельное значение, чем это наблюдается в мечети в Кордове. Я не буду останавливаться на типичной мусульманской декорации, которая растворяет в мелочном движении орнаментальных мотивов телесность стен, обволакивая их, совместно с очень плоскими большими нишами, пространственным слоем, насыщенным распыленными частичками материи. Наружная форма самаркандского медресе строится главным образом из большой ниши над главным входом и четырех (или двух) минаретов по углам медресе. Композиция минаретов связана с общим происхождением медресе из укрепленного здания, как дворцы типа Мшатта, караван-сараи и др. Аналогичную форму имели и частные жилища, как это видно на примере старых домов в Самарканде. Угловые минареты слились с крепостными башнями.