Прошло несколько часов прежде, чем Бретт и Сабрина увиделись вновь, и обоим это время пошло на пользу. Бонита промыла и перевязала Бретту рану, и, хотя она ворчала, что останется шрам, беспокоиться было не о чем.

Вымывшись, побрившись и переодевшись, Бретт уже не был похож на разбойника. Лишь выражение глубоко посаженных, насмешливых жадеитовых глаз выдавало в молодом аристократе не очень-то благовоспитанного джентльмена.

Несомненно, из-за неожиданной встречи с Сабриной он ненадолго потерял контроль над собой, особенно когда вкусил сладость ее губ. Однако это безумие длилось совсем недолго, он быстро понял, как был глуп, и отругал себя за неосторожность. К тому времени, как они приехали на гасиенду, он уже уверил себя, что ничего особенного не случилось.

Рассказать о чувствах Сабрины гораздо сложнее. Она не знала, что такое страсть, пока он не поцеловал ее, и никогда раньше особенно не интересовалась взаимоотношениями мужчины и женщины. Однако даже прикосновение руки Бретта к ее руке пробудило в ней такие чувства, которых она не очень-то хотела знать, справедливо опасаясь, как бы они не унесли ее за грань разумного.

Когда отец оставил ее одну на дворе, она постояла немножко и поднялась к себе в комнату.

Проходя мимо открытой двери в комнату Бретта, она не заглянула в нее, хотя знала, что должна спросить, как он себя чувствует. Сабрина слишком злилась на себя и была слишком расстроена, так что даже почти не удивилась, что его поместили в комнате почти рядом с ее. Но рассердилась.

Не хочу, чтоб он жил тут! Слишком он опасен. Сабрина знала, что он нарушит мирное течение ее жизни и не хотела этого, совсем забыв о том, что еще несколько часов назад сама мечтала изменить свою жизнь. Она не желала смириться с его беспокойным присутствием… тем более, что никогда раньше отец не возражал против ее верховых прогулок и мальчишеских замашек. А сегодня, стоило только появиться Бретту Данджермонду, как он уже недоволен ее штанами и напоминает ей, что она-де юная леди. И, к тому же, он ни словом не упомянул, что пригласил к себе Бретта Данджермонда.

Нахмурившись, она подумала о том, что до сих пор между ней и ее отцом не было никаких секретов. А, впрочем, что странного в том, что он умолчал о визите родственника, пусть и дальнего, если за этим визитом ничего не стоит? И почему Бретт Данджермонд принял приглашение?

Наморщив лоб, она стала вспоминать все, что ей сообщали о Бретте с тех пор, как София вышла замуж за Хью Данджермонда. Она хотела понять, зачем Бретт явился в безлюдный Техас. Он рано оставил дом. Из писем Софии она знала, что Хью сердился на старшего сына и даже хотел лишить его наследства. Вроде он играл в карты и дрался на дуэлях вместо того, чтобы, как желал Хью, осесть в Ривервью и заняться хозяйством. Однако она не могла вспомнить ничего такого, что пролило бы свет на его визит на Ранчо дель Торрез. Ничего не понимаю, подумала Сабрина. Судя по письмам Софии, он был бы гораздо больше «дома» в столицах Европы, чем в захолустном Накогдочезе, которому нечего предложить привыкшему к светским развлечениям человеку. Зачем он приехал? Эта мысль не давала покоя Сабрине. Неужели Хью лишил его наследства и выкинул из дома без гроша за душой? Неужели Бретт хочет с помощью ее отца поправить свои дела? Или ему пришлось покинуть цивилизованный мир, потому что он совершил преступление?

Холодок пробежал у нее по спине, когда она вспомнила, как увидела его утром. Разве он не похож на разбойника? На беглого каторжника? Нет, у нее просто разыгралось воображение.

Однако она совершенно не хотела вспоминать поцелуй Бретта. Не хотела вспоминать пронзившую ее сладкую боль и неодолимое желание прижаться к его сильному мускулистому телу. Она дала себе слово, что больше ничего подобного не повторится.

Сабрина не возражала бы остаться в своей комнате подальше от суматохи и от Бретта, однако поняла, что это выглядело бы слишком по-ребячески. А ей ни за что не хотелось, чтобы Бретт Данджермонд думал о ней, как о ребенке. Да и отцу не понравится, если она станет избегать гостя. И Сабрина принялась за свой туалет, мысленно готовя себя к встрече с так называемым кузеном.

Она долго приводила себя в порядок и сумела дотянуть до сумерек, когда они с отцом обычно принимались трапезничать.

Погрузившись в ароматную ванну, она грезила наяву и в конце концов догрезилась до того, что Бретт Данджермонд превратился в ее покорного раба, а она весьма холодно принимала от него знаки внимания. Это было так приятно, что несколько мгновений Сабрина сидела, забыв обо всем на свете, пока с раздражением не одернула себя, поняв, что делает что-то не то. Господи! Да ведь ей и вправду хочется, чтобы он смотрел на нее, как Карлос… Хочется ведь? Раздосадованная Сабрина быстро вышла из ванной и завернулась в громадное белое полотенце.

В первый раз в жизни она проявила интерес к своему гардеробу. Несмотря на любовь к мужскому костюму, Сабрина любила и красивые платья, а так как ее отец был весьма состоятельным человеком, то у нее было все, что могла бы пожелать любая девушка. Однако сейчас она с неудовольствием осмотрела радужное разнообразие платьев и не выбрала ни одного. Рассердившись на себя, ибо поняла причину этой разборчивости, Сабрина поджала губы и вытащила первое попавшееся под руку платье.

Это было как раз то что надо. Платье из абрикосового шелка — одно из самых новых и самых красивых. Оно плотно облегало ее худенькую талию, а широкая юбка мягко ниспадала до щиколоток. Рукава колокольчиками доходили ей почти до локтей и были прелестно обшиты кружевами так же, как низкий вырез. Оглядывая себя в, большом овальном зеркале, Сабрина подумала, что вырез, пожалуй, слишком глубокий, но потом, вспомнив, какое платье надевала недавно, ничуть не заботясь о вырезе, она уселась за туалетный столик, чтобы привести в порядок волосы.

Через несколько минут она уже одобрительно смотрела на себя. В отличие от большинства девушек ее круга, Сабрина редко прибегала к услугам горничной, хотя в особых случаях Боните приходилось ее причесывать. Сабрина вдела в уши сережки, подаренные ей Бонитой, и не без злорадства отметила про себя, что теперь сеньор Бретт не спутает ее с мальчишкой.

Чувствуя себя так, словно ей предстояла великая битва, она накинула на плечи черную кружевную мантилью и, высоко вскинув подбородок, покинула безопасные стены спальни. Ступая по широкой лестнице, Сабрина уверяла себя, что позаботилась о своей внешности только ради своего отца, хотя, приближаясь к маленькой гостиной, где, как она думала, ее ждали отец и Бретт, она представляла себе, как посмотрит на нее Бретт. Изобразив на лице вежливую улыбку, она набрала в грудь воздуха и…

Однако в гостиной никого не оказалось, и Сабрина, ничего не понимая, огляделась. Потом она обратила внимание на настежь распахнутые двери и поняла, что отец приказал накрыть стол во внутреннем дворике.

Ничего удивительного. Вечер был теплый.

Дул слабый ветер, разгонявший москитов. Алехандро и Сабрина часто завтракали и ужинали здесь в такие же теплые дни.

Гасиенда была спланирована в форме буквы «L» и соответственно дворик был закрыт с двух сторон домом. Для того чтобы совсем закрыть его, уже давно была поставлена решетка, заросшая жимолостью. В углу был расположен большой каменный фонтан в виде конской фигуры. А почти в центре дворика росла большая сосна, возле которой стоял стол, а вокруг него кресла.

В одном из них сидел Алехандро. На столе перед ним стоял бокал. Выйдя во дворик, Сабрина уловила легкий запах табака и, не увидя никого рядом с отцом подумала, что ей почудился голос Бретта. Довольная и одновременно раздосадованная его отсутствием, она подошла к отцу.

Вечер уже вошел в свои права, и если бы не зажженные лампы, разглядеть что-нибудь было бы невозможно. Однако, как ни странно, это только пошло Сабрине на пользу. Ее платье казалось золотистым, а волосы пылали как пурпурный огонь, когда она приблизилась к отцу.