В жизни каждого человека есть удивительно эмоциональная «железяка». Модем, который перестаёт подавать интернет, когда кто-то захотел стереть из интернета след своей жизни и деятельности. Старенький телевизор, который по всем законам железного мира давно должен отправиться на свалку, а он работает на радость одинокой старушке. Тостер, у которого всегда погорает именно правый край поджаренного хлеба, как нравится его холостому хозяину.

Примеров — масса, но одно неоспоримо. У «железяк» есть свои эмоции. И зачастую в поисках свидетелей, если на твоей стороне выступает в качестве помощника — нечистый, то обратиться за свидетельскими показаниями можно не только к живым. Но и к тем, кто к царству живых причастен только тем, что людям обязан своим созданием.

Кирилл об этом не догадывался. Поэтому и был порядком удивлён, когда Аня сказала, у кого именно они будут просить помощи.

— У видеокамеры?

— Да, — девушка медленно склонила голову и снова посмотрела на мужчину провалами своих мёртвых глаз. — Да. Видеокамера. Около перекрёстка, где всё случилось, находится магазин. Он там находился ещё тогда, когда я живая была. А сейчас, омут показал, что он ещё стал больше.

— Да. Его перестроили, когда по инициативе губернатора в некоторые районные центры пришли указания сверху о том, что для создания новых рабочих мест, привлечения людей и так далее — нужны крупные развлекательные центры. В этом — есть даже свой кинотеатр. — Кирилл не заметил, что в его голосе прозвучала некоторая гордость за городок. Раньше кинотеатра у них не было.

Впрочем, Аня не впечатлилась, она просто кивнула. Это совпадало с той информацией, которую знала она.

— У магазина есть сеть видеокамер, и постоянное плотное наблюдение раскинуто по всей территории. Возможно, мы найдём там какой-то след.

— Не найдём, — отмахнулся Кирилл. — Ты забыла? Это в суде бы обязательно было приведено как доказательство. Диски с записями за тот день были изъяты. Но на них не было ни следа случившейся трагедии.

Ничего не выражающие глаза остановились на лице мужчины.

— Мы не будем брать диски. Мы спросим саму камеру.

— Что?

— Мы спросим саму камеру, — повторила размеренно Аня. — Не живого человека, вещь. Подойдём к ней и спросим.

— Она нам не ответит.

— Тебе бы никогда не ответила. Но я такая же как она, я есть суть чего-то большего. Она сущность образа, я сущность человеческого тела. А две сущности всегда найдут общий язык.

Если бы Кирилл мог удивиться — он бы удивился. Но для него вся тирады Ани прозвучала, как сумасшествие. Он ей просто не поверил.

Да и кто бы смог это сделать? Люди уверены, что их мир прост и понятен, в нём нет места тому, чего они не понимают. И Кирилл был частью тех, кому простые истины вдалбливали с детства.

То, что чудо ходит рядом с ним — он не осознавал. Не считал сном, не считал извращённой действительностью. Просто не мог осмыслить.

Поэтому, когда Аня остановилась у камеры, он не поверил своим глазам.

— Хочешь послушать? — взглянула девушка на него.

Кирилл кивнул больше от удивления, но поменять своё мнение уже не успел. Аня взяла его за руку, как маленького ребёнка, за ладошку. Придерживая бережно и осторожно. Девушка сама не осознавала это, а мужчина смотрел на неё растеряно. Эмоций у неё не было, да и тело иногда её подводило. А вот это — осталось. То как она сжимала ладошку племянника… То как удерживала бы ладошку сынишки.

— Аня… — хриплый голос Кирилла девушка не услышала. Она была сосредоточена на том, чтобы дотянуться до сущности камеры. И отвлекаться попросту не пожелала.

Мужчина попробовал бы ещё раз, но время истекло.

Видеокамера, направленная на перекрёсток, подмигнула. И в воздухе зазвучал сухой голос. Так же, как и Анин — лишённый эмоций, пустой и немного усталый.

— Вы пришли по поводу аварии?

— Да, — согласилась Аня. — Она случилась здесь десять дней назад.

— Десять ночей, — педантично поправила камера, — всё случилось ночью.

— Хорошо. Вы можете нам рассказать, что случилось? И кто это видел?

— Диски, у меня были мои диски. Мои друзья. Мы столько времени провели вместе. Они знали столько интересного. Я старая. Я часто стала забывать то, что было.

В невозможности происходящего впервые появилась логика. У записывающих камер была своя внутренняя память, которая по мере её накопления или перезаписывалась или скидывалась на внешние жёсткие диски. И память камеры касалась именно объёма информации, которая записывалась на эти устройства.

— И они всегда мне рассказывали и подсказывали. Но их забрали. Их забрали… — в электронном голосе камеры прозвучала мука. — Они были дороги мне. Я любила их! Но их забрали и больше не вернули.

— Расскажите, кто забрал ваши диски?

— Мужчина, я никогда не видела его ранее.

«Соответственно, он появился только один раз, чтобы забрать диски. Именно в этот период внутренней памяти. Надо записать марку модели камеры, чтобы можно было потом понять, сколько у неё внутренний объём и сколько часов она записывает».

— Мир вокруг меня малоцветен. И я редко что замечаю. Но этому мужчине не нравилась в нашем доме. Он брезгливо кривил нос. И когда он засовывал мои диски в свой портфель, на его лице было презрение.

— Описать его можешь? — спросил Кирилл.

Камера промолчала.

— Она тебя не слышит, — прошептала Аня. — Но я поняла твой вопрос. Ты можешь описать этого человека, — уточнила она уже у камеры.

Повисло долгое молчание. По экрану устройства бегали тёмно-зелёные полосы.

— Да… Могу. Он забрал моих друзей. Я запомнила его. Я сохранила его образ.

Негромкие щелчки наполнили улицы. И с каждым щелчком на экране видеокамеры появлялся образ, сотканный из пикселей. Один за другим, собираясь по кусочкам, как гигантский паззл, на экране формировался незнакомый человек.

— Жаль, это нельзя использовать как доказательство.

— Мы — не живые люди, — отозвалась Аня, выпуская руку Кирилла. — Нам можно.

О чём она говорила с камерой дальше, мужчина уже не слышал. Он просто смотрел на девушку, стоящую с видеокамерой рядом и испытывал острый приступ недовольства собой. Он ничего не мог сделать, за него всё делали другие…

— Готово, — Аня отстранилась от камеры, сжимая что-то в руке. — Я… хочу мандаринов. Можешь купить мне?

— Конечно, — кивнул Кирилл. — Зайдёшь вместе со мной?

— Нет. Слишком ярко, слишком живо. Оно меня пугает.

В первый момент мужчина подумал о том, что к Ане возвращаются чувства. Что она может! Может…

— Чувство самосохранения — единственное, что поддерживает жизнь в телах «кукол», — сообщил негромкий голос, и на плечо Кирилла легла с тихим звяканьем рука с чёрным маникюром.

— Ты! — едва не подпрыгнул мужчина.

Адвокат склонил голову.

— Я пройдусь с тобой в магазин. Идём.

— Зачем?!

— Не всё можно доверить куклам, — засунув руки в карманы джинс и ссутулившись, Адвокат отправился к дверям магазина. — Есть три возможности узнать о том, что случилось. Спросить неживые предметы — с этим отлично справляются мои мёртвые, как ты сам стал тому свидетелем. Затем, войти в сон живого человека и воспользоваться колыбельной воспоминаний. Он вспомнит всё, до малейших деталей, чему стал свидетелем. А вот что, как ты думаешь, делать с теми, кто не спит?

— Подождать пока ляжет спать.

— А если на это нет времени?

— Найти другого свидетеля.

— Ты слишком мягкий, — укоризненно сообщил парень. — Ты должен быть жестоким.

— Не собираюсь.

— И после этого, вы утверждаете, что вы люди — не странные! — Адвокат только головой покачал. В этот раз он не пугал Кирилла, словно забыл по нечаянности свой злобный флёр на пустыре. — В этом случае я появляюсь лично. Я загляну в память человека и посмотрю, что он знает.

— Кого именно ты хочешь… допросить?

— Деликатность — тоже не всегда полезна. Я опрошу охранника, который дежурил в ту ночь. Он вышел на улицу покурить, поэтому видел всё своими глазами.