И все же ни тот, ни другой, ни третий не додумались, как я полагаю, до целей, которые поставили перед собой пешаварские лидеры относительно Герата.

Так кто же там руководил? Мне это было важно уже не с точки зрения истории гератской трагедии, а для углубленного понимания «почерка» события и недопущения в будущем подобного.

Кстати сказать, после Герата террор и диверсии в стране пошли на убыль: за сутки нами фиксировалось 10-15 происшествий – то есть столько же, сколько в сентябре-декабре прошлого года.

Значит, мы не дрогнули, выстояли. И теперь снова владеем инициативой в боях по всей стране.

Мои помощники во главе с Черемных, Самойленко и Шкидченко, а с ними и Мухамед Рафи, Бабаджан, Голь Ака и Халиль убыли на учебный центр завершать подготовку военно-политического мероприятия на базе I АК ВС ДРА.

Этому мероприятию, как я уже говорил ранее, мы придавали исключительное политическое значение. Оно стало особенно нужным после Герата.

В управлении ГВС тихо. Почти все находились на выезде.

Странно, однако, что никто не звонит мне из Москвы. Последний разговор был 10 дней назад, когда я доложил Д.Ф. Устинову о восстановлении власти в Герате. Видимо, там, в Москве, стараются дистанцироваться от трагедии в Герате. Дескать, пусть сам Главный военный советник все осмысливает и переживает. Андропов, Устинов, Соколов, Ахромеев, даже Огарков – все молчат, как будто ничего особенного в Афганистане и не произошло. Ну что же, и на том спасибо, командиры-начальники…

Отворилась дверь, и в кабинет вошел генерал Петрохалко.

Он положил передо мной на стол небольшую цветную фотографию. На карточке – человек в чалме с большими синими глазами, с удлиненной козлиной седой бородой, с выбритой верхней губой. Глаза выдавали зрелость, ум и, вероятно, хитрость и жестокость.

– Кто?

– Бурхануддин Раббани. Таджик. Профессор-богослов Кабульского университета.

– Значит, Раббани… – я продолжаю рассматривать фотографию. – Раббани! Красиво звучит, а?

– Так точно! – по-солдатски соглашается Петрохалко. – Захватом Герата руководил его сподвижник Эмир Исмаил Хан.

– В достоверности уверен, Петрохалко?

– Так точно. Решение принималось на Совете Пяти. Была отслужена торжественная молитва в главной мечети Пешавара, – не без удовлетворения за добытые им сведения отчеканил «Михаил Богданович».

Фотокарточку я положил под стекло на столе.

– Такого противника надо уважать. И постараться его перехитрить.

– Так точно, – согласился Петрохалко. – Он готовил всеафганский джихад. Расчет был на Герат, теперь ищет иной предлог.

– Ну что же, значит, более, чем когда-либо, нам необходим ежечасный, ежедневный анализ обстановки. И – выводы.

Я поблагодарил генерала Петрохалко и отпустил.

А сам вернулся мыслями в Герат. Черт побрал бы! Никак не могу оставить эту тему. Да, вовремя полковник Громов усилил крепкими батальонами оборону генерал-губернаторства и радиостанцию в Герате. Сделано и кстати, и толково, и умно. Надо пересмотреть свое отношение к Громову. Видимо, Сергей Федорович Ахромеев разглядел в нем то, чего я не заметил. Ну и, конечно, молодцы – генерал Левченко и полковник Шатин из Кандагара – тоже оказались на высоте: не усыпили их льстивыми похвалами хитрецы-афганцы, ждавшие сигнала из Герата – начать восстание и в Кандагаре.

Из-под стекла на меня смотрел Раббани – наместник Аллаха на грешной земле Афганистана.

К вечеру группа генералов во главе с В.П.Черемных возвратилась с учебного центра I АК. С ними был и командир корпуса полковник Халиль. Рафи, Бабаджан, Голь Ака и Самойленко пошли во дворец к Бабраку Кармалю согласовывать с ним состав приглашаемых на это мероприятие.

Генералы разговаривают, шумят. Одетые в униформу из грубой серой шерсти, они напоминают средний технический состав какого-то несуществующего в реальности неведомого стройотряда, оказавшегося вдали от родины. Лишь годами укрепившаяся военная выправка выдает их принадлежность к армии.

Как-то само собой сложилось, что они, эти заслуженные генералы, прошедшие каждый в отдельности огонь и воду и медные трубы в разных военных округах Советского Союза и группах войск за рубежом страны, оказались волей судьбы в пекле афганской войны, на высоких должностях при ВС ДРА и в моем подчинении.

Изо дня в день: без семьи, в средневековых бытовых условиях, рядом со смертью в боях и походах – все это для них изо дня в день становилось обычным, если это не цинично звучит в отношении нормальной жизни человека в человеческих условиях… И вот они еще способны шутить, даже радоваться удачно проведенной репетиции послезавтрашнего спектакля. Видимо, неисчерпаем оптимизм военного человека, находящегося на службе, хоть и у черта на куличках, за тридевять земель от Родины!

Справа от меня сидит Черемных Владимир Петрович – мозг и нервы аппарата и всего Управления ГВС. Умный и мудрый, злой на язык, иногда дерзкий в обращении с оппонентом и выносливый, словно строевой конь-ахалтекинец! Рядом с ним, прямой – словно аршин проглотил, – плотно прижавший «казенную часть к стулу», в упор глядящий на меня, генерал-лейтенант Коломийцев Иван Харитонович. В нем почти метр девяносто: волос седой, но лицо моложаво. Он крепко дружит с Черемных, и в неофициальной обстановке (и, конечно, не при мне) они называют друг друга «Ваня-Володя».

Иван Харитонович – мой заместитель по тылу и старший военный советник начальника тыла ВС ДРА. Практически же он является правой рукой Председателя правительства Афганистана Кештманда в организации обеспечения армии ДРА горючим, боеприпасами, вещевым имуществом и так далее в условиях постоянных диверсий и террора моджахедов.

Черемных выделяет в распоряжение Ивана Харитоновича необходимые боевые подразделения для охраны колонн с грузами, боевые и транспортные вертолеты для их прикрытия с воздуха. На днях Коломийцев доложил мне, что сформировал отдельный автополк – 100 БТР 60 ПБ (10 рот по 10 БТР) – для перевозки особо важных грузов (на БТР и прицепах) в труднодоступные районы боевых действий. Конечно же, это совместно осуществленная идея «Володи-Вани»!

Иван Харитонович докладывал мне не только о военных делах. Как-то он мне сказал:

– Мой подопечный (понимать надо – начальник тыла ВС ДРА) – самый богатый человек в Афганистане…

– На то он и начальник тыла, – ответил я.

– Не-ет! Не то вы имеете в виду…

– Открой же секрет.

– У него четыре жены… Во-о!

– Невелико богатство. К тому же Коран разрешает мусульманину иметь до четырех жен…

– Богатство в другом. Каждая – каждая! – имеет одиннадцать – одиннадцать! – детей.

– Не может быть! – вырвалось у меня.

– Проверено. Все живы-здоровы. Живут: в Джеллалабаде – Фатьма, в Герате – Эл ала, в Баглане – Софик, в Мазари-Шарифе – Уручаг…

…Если В. П. Черемных в Афганистан командировали из Ленинградского военного округа с должности первого заместителя начальника штаба округа, а Коломийцева И.Х. из Прикарпатского военного округа с должности заместителя командующего округа по тылу – начальника тыла округа, то генерал-лейтенант авиации Сафронов Петр Петрович – старший военный советник при главкоме ВВС и ПВО ВС ДРА генерале Назаре (и мой заместитель по авиации) – прибыл в Афганистан из Сибирского военного округа с должности командующего ВВС округа.

Выше среднего роста, крепыш, русый, с густой, но мало заметной сединой, он казался медлительным в движениях и разговоре с собеседником. Но боевые решения он принимал быстро, точно и расчетливо. Его я ценил как профессионала высокого трудолюбия и скромности. Благодаря его требовательности удавалось поддерживать постоянную боевую готовность афганской боевой и транспортной авиации, боевых и транспортных вертолетов на уровне 70-80 процентов (!). И это – в армии государства, не имеющего своей авиационной промышленности, где техническая культура «соколов неба» низкая, а отношение к эксплуатируемой ими боевой технике – варварское: слетал, отбомбил, сел, а там – как Аллах распорядится…