кафтанами за едва заметными выпуклостями угадывались
еще неоформивпшеся женские груди.
Ха, ха, ха! Как ловко ты придумала их нарядить!
Ха, ха, ха!
— Я только последовала твоему примеру, мой друг,—
шутливо оправдывалась Зубейда. — Ты, говорят, вместо
прелестниц завел евнухов. А я вот рабынь решила
представить мальчиками К Правда, они от этого не потеря¬
ли своих качеств. Можешь сам убедиться. Я дарю тебе ю?.
— О, такой родительницы, как ты, не сыщешь во всем
мире! — пылко воскликнул юноша. — Аллах отличил тебя
и положением в халифате и непревзойденной щедростью.
Заливаясь от радости румянцем, Зубейда опустилась
па подушки, набитые страусовым пухом, и подала знак,
чтобы рабыни-подростки, одетые под мальчиков, удалились.
Глава XXXVI
РОДИТЕЛЬСКИЕ СОВЕТЫ
СЫНОВНИЕ ХИТРОСТИ
-— А теперь расскажи, как ты провел вчерашний
день! — предложила Зубейда. Выражение лица у нее
стало серьезным. Улыбка исчезла.
— Милостью аллаха, как только ты могла бы поже¬
лать,— почтительно ответил первый престолонаследник.—
В удовольствиях, дорогая родительница, как всегда в удо¬
вольствиях!
— Чем еще заниматься в твоем возрасте! — вырвалось
у Зубейды, и она тут же, лукаво взглянув на сына, спро¬
сила: — А что ты делал прошедшей ночью, мой друг, один,
без рабынь и рабов, которые бы тебя развлекали?
Аль-Амип был удивлен.
— О, Сейида халифата задает щекотливый вопрос!
Оказывается, ей известно, как я провожу время, и даже
с подробностями! —воскликнул ои, подвигаясь к матери.—
Откуда, позволь спросить?
— Из надежного источника, мой друг,— торжествующе
ответила Зубейда.— Но не подумай, что я уподобляюсь
тем матерям, которые имеют тайных людей в домах своих
отпрысков. Отнюдь нет. Просто мой нарочный беседовал
с твоими слугамп, а они у тебя недопустимо болтливы.
Опытный добытчик новостей быстро узнает, что ему надо.
Но прости, я и не предполагала, что твои ночные бдения
являются тайной...
— Только не от тебя, дорогая родительница,— сразу
нашелся аль-Амин.— Тебе я расскажу все без утайки. На¬
рочного ко мне, надеюсь, ты послала не с единственной
целью обвести вокруг пальца моих евнухов? Они же глу'
пеныше...
— Недурно сказано, мой друг! — похвалила Зубейда и
цровела ладонью по его подбородку и щекам.— Я вызвала
тебя, чтобы сообщить приятную весть. Скоро мы избавим¬
ся от ненавистного вольноотпущенника.
Аль-Амин знал, что мать не бросает слов на ветер.
— Рад слышать такую весть из уст Сейиды халифа¬
та! — воскликнул ои, думая: «Посмотрим, у кого повостей
побольше»,— и спросил: — Случаем, твоя весть не касает¬
ся Аббасы?
— Ах, вот что, птенчик уже оперился! И оп может
кое-что прочирикать про свою тетушку? — в свою очередь
удивилась Зубейда. — Ты делаешь успехи, мой друг, — она
повысила голос.— Но тайны-то каковы? Распространяются
быстрей, чем обычные новости. Получив известие и,
кстати, недешево заплатив, радуешься, что ты его един¬
ственная обладательница. Куда там! В таге называемую
тайну посвящены уже все заинтересованные лица. Вот
к чему привела система круговой слежки. Я тут, право,
бессильна...— она развела руками.— Ну да выкладывай,
что у тебя, мой друг. Может, я и дополню...
— Мне кажется, дорогая родительница, история с те¬
тушкой мало что нам даст,— проговорил аль-Амин и, ре¬
шив усилить произведенное впечатление, добавил: — Да¬
вай лучше я расскажу об аль-Аляви.
— Об аль-Аляви? — переспросила Зубейда.—Это еще
что за птица? А, припоминаю... Так что же с ним приклю¬
чилось?
Она молча выслушала рассказ сына о бегстве халиф¬
ского узника и, глубоко вздохнув, сказала:
— На этот раз ты превзошел меня, мой друг. Какая
радость! Но я скорблю, даже не могу передать тебе, как
я скорблю. Что это за власть, которую нам дарует аллах!
Разве она всесильна? Истинный халиф не твой отец. Ха¬
рун ар-Рашид — это символ, имя. Бразды правления дер¬
жит ненавистный нам перс.
— Разве эмир правоверных должен взваливать себе
на плечи повседневные заботы о государстве? Это было
бы слишком! — возразил аль-Амин. — Другое дело, что за
его спиной должен стоять надежный слуга.
— Привлекать способных людей надо, никто не
спорит, — поправилась Зубейда. — Но ьсе имеет свои
границы. Зачем предоставлять визирю слишком большие
права? Твой дедушка аль-Махди тоже опирался на Барме¬
кидов, но делал это с оглядкой, осторожно. И халиф аль-
Хади поступал подобным образом. Зачем, спрашивается,
Харун ар-Рашид разрешает визирю доступ в гарем? Это
что, помогает управлению халифатом?
— Доступ в гарем? Что ты имеешь в виду, дорогая ро¬
дительница?
— То, что ты слышишь, мой друг. Проклятый Джаа¬
фар ибн Яхья свободно входит к женщинам твоего отца:
рабыням, наложницам, сестрам и даже дочерям. Именно
потому так и случилось с Аббасой. Пустили слух, будто
халиф и визирь — молочные братья. А коли так, по ша¬
риату доступ в гарем дозволен.
— И к тебе он тоже входил?
Кусочек амбры, который Зубейда собиралась положить
в курильницу, подвешенную к потолку, выскользнул из
дрогнувшей руки и упал на ковер.
— Пусть бы только посмел! — возмутилась она.—
Пусть бы только зашел за ограду! В моем дворце доста¬
точно слуг, чтобы проучить персидского модника. А ты не
задавай глупых вопросов. Как-никак, я тебе мать. За¬
помни, я никогда не просила вольноотпущенника ни о ка¬
ких услугах и никогда не попрошу!
— Недаром ты Сейида халифата! Ты истая хаши-
митка! — расчувствовавшись, похвалил мать аль-Амин и
поднял амбру.— Но как это моя тетка связалась с пер¬
сом? Видит аллах, Еыжила из ума!
— Ума у нее никогда не было, мой друг,— возразила
Зубейда, сверкнув глазами.— А в женщинах, я вижу, ты
плохо разбираешься. Это последствия твоих увлечений
евнухами. Слушай, как рассуждала заблудшая дочь своей
матери: «Ах, визирь... Недурен, даже весьма. Красив,
строен, к тому же знатен и богат. Что еще нужно? От
него и пахнет по-особенному. Не мешало бы узнать, чем
он душится...». Овладеть Аббасой Джаафару, видно, ни¬
чего не стоило — огонь пожрал сухую ветку.
Она бросила амбру в курильницу и стала наблюдать
за тонкой, быстро таявшей струйкой дыма.
— Визиря надо уничтожить! — воскликнул юноша и
чуть было не предложил подослать убийц.
.
— Узнаю тебя, мой друг! Ты сторонник крайних
мер,— проговорила Зубейда, догадываясь, какие мысли не
решается высказать сын, и ласково положила руки ему
на плечи. — Обдумаем лучше, чего мы добьемся, расска¬
зав отцу о блуднице. Прости, что я вынуждена так назы¬
вать твою тетку, да воздаст ей аллах должное! Она это
заслужила. Даже мне опасно поведать халифу о постыд¬
ной связи. Представляю, как он будет взбешен! О, аллах,
сколько слетит голов! — Зубейда вытащила из-за пояса
сложенный вчетверо листок бумаги и протянула его аль-
Амину.— Ты советуешь начать с аль-Аляви? Может быть,
и стоит попробовать. У меня кое-что уже приготовлено.
В позапрошлом году перед Каабой вольноотпущенник на¬
нес мне оскорбление, которое невозможно забыть. И я ему
отомщу. Читай, мой друг, это обличительные стихи, они
написаны по моему заказу. Харун найдет их случайно.
Если и они на него не подействуют, придется заказать
похлеще...
