крепостной стены, служившей ареной боев. Если бы не

легкомысленное одеяние, можно было бы подумать, что

он шествует на государственный меджлис. Следуя за ним,

Ибн аль-Хади и Фадль обменялись понимающими взгля¬

дами: «Ну разве можно такому человеку доверить хали¬

фат, границы которого простираются от Индийского океа¬

на на востоке до Атлантического на западе? Да на уме

у него одни забавы, одно ребячество! Разве он сможет

управлять народами, приспосабливаться к их обычаям,- со¬

блюдать законы, политические и государственные инте¬

ресы? Право, ему достаточно двух баранов!».

Из-за кустов неожиданно раздались призывы:

—      О, мой повелитель! О, мой повелитель!

На аллею выскочил худощавый мужчина с окладистой

бородой и в чалме, какие иосят индийские купцы. Это

был бродячий циркач из горных земель, что тянутся за

Индией.

—      Шагай суда, суда! — кричал он, показывая на боко¬

вую дорожку. — Моя барашек готов тебя достойно

встретить!

На арене, упершись передними копытами в землю и не

сводя друг с друга глаз, замерли два разъяренных горных

барана. Их белая шерсть для устрашения была причуд¬

ливо измазана красками. На шеях вместо железной цепи,

которой они были скованы в дороге, висело по сердоли¬

ковому ожерелью. Рога у одного барана были выкрашены

в зеленый цвет, у другого — в красный.

—      Красавцы! — обрадованно ахнул первый престоло¬

наследник. — Который за меня?

—      Вот этот, мой повелитель, вот этот!

Бродячий циркач, кланяясь, указал на барана с крае¬

выми рогами.

—      Согласен! Второй за тебя, Фадль. С условием: кто

проиграет, повесит на шею победителя агатовое ожерелье.

Тебе придется раскошелиться, любезный! Ну как, идет?

Фадль сделал вид, что очень доволен.

—      О достойнейший из достойнейших! Я буду молить

аллаха, чтобы победил твой баран. Иначе я окажусь в не¬

ловком положении.

—      Я тоже хочу, чтобы краснорогий был победите¬

лем! — давясь от смеха, воскликнул аль-Амин. — Но только

совсем по другой причине... Не так ли, мой друг? — обра¬

тился он к Ибн аль-Хади и подмигнул ему.

Тот, выбрав момент, пояснил фавориту:

—      Твоего, с зелеными рогами, зовут Бармек. Если он

будет побежден, это все равно, что будет побежден

Джаафар ибн Яхья аль-Бармеки.

Фадль усмехнулся: первый престолонаследник не прочь

был назвать барана Джаафаром, да неудобно ему перед

двоюродным братом, которого тоже зовут Джаафар.

Поощряемый хозяином, баран с красными рогами

вздыбился на задних ногах и с размаху боднул противника.

Зеленорогий ответил тем же. Бой начался. Бараны мета¬

лись по арене, сталкивались лбами, опрокидывались, вска¬

кивали на ноги и снова бодались. Рога переплетались и

трещали. Циркач, как сумасшедший, бегал за животными,

подстегивал их и по возможности направлял удары, то

и дело толкая зеленорогого. Как и следовало ожидать,

Бармек был побежден и, распластавшись на земле, под¬

нял иоги.

Аль-Амин от радости подпрыгивал и хлопал в ладоши,

требуя, чтобы Фадль наградил барана-победителя и его

хозяина.

На опустевшей арене появился низко склонившийся

евнух.

—      Говори! — разрешил первый престолонаследник.

—      О мой повелитель] — мелодично проворковал ев¬

нух. — Эмир меджлиса веселья просит тебя посмотреть бой

петухов.

—      Каких там еще петухов? С нас довольно баранов.

Теперь в пору выпить. Пусть петухи подождут до следую¬

щего раза, — распорядился аль-Амин и, поворачиваясь

к гостям, добавил: — Ибн аль-Хади, Фадль, пошли в мой

курятник! Ха-ха-ха!

Являвший собою пеструю смесь персидского и грече¬

ского искусства, дворец первого престолонаследника, боль¬

шинство резных окон и затейливых балкончиков кото¬

рого выходило в сторону реки, величаво смотрелся в воды

Тигра. Легкую крышу выложенной мрамором и уставлен¬

ной скульптурными группами террасы поддерживали

мраморные колонны, покрытые причудливым золотым

орнаментом. Отсюда открывался великолепный вид на

окрестности и противоположный берег. Широкий простор

реки несколько сужали сходившиеся у дворца и дости¬

гавшие прибрежных камней высокие крепостные стены.

Если б не они, влево и вправо чуть не до горизонта перед

взорами простиралась бы необъятная водная гладь, изда¬

лека просматривались бы проплывавшие по Тигру корабли.

С террасы через потайную дверь можно быжо спуститься

к пристани, где качалась на волнах флотилия аль-Амина:

парусники, лодки и прочие суда. У одной галеры нос был

выпилен наподобие раскрытой пасти льва, у другой до¬

ходил на орла, готовившегося к взлету, нос парусника на¬

поминал высунувшуюся из воды змеиную голову, нос

большой лодки — оскаленную морду лошади, которая бро¬

силась в Тигр. Корабельные палубы, обшивки бортов

были выполнены из дорогих пород лабха.

Со стороны парка во дворец можно было пройти через

парковые двери, расположенные в центре полукружия

стены, походившей иа сильно изогнутый гигантский лук.

Рядом с дверями, к которым вело несколько ступеней,

приютилась манившая прохладой мраморная скамейка

с навесом. На каменной арке красивым куфическим шриф¬

том было выведено:

МУХАММЕД АЛЬ-АМИН ИЕН ХАРУН АР-РАШИД

Забежавший вперед глашатай возвестил о возвращении

первого престолонаследника. Привратник, что дежурил

у парковых дверей, склонился до земли.

Аль-Амин и сопровождавшие его Ибн аль-Хади и

Фадль поднялись по ступенькам, углубились в лабиринт

бесчисленных коридоров, галерей, переходов — с одной

стороны располагались служебные помещения и каморки

для слуг, с другой парадные залы и комнаты для гостей,—

пока не достигли занавешенного входа в святая святых

дворца, напоминавшего целый городок, — в его гарем.

Глава XXIV

ДВОРЦОВЫЙ ГАРЕМ

Вышитые золотом парчовые драпировки беззвучно раз¬

двинулись, потянутые рукой кайима чернокожих евнухов.

Шагов не было слышно, ноги мягко ступали по ворсистым

табаристанским коврам. Позади остался маленький кори¬

дорчик, открытая галерея, внутренний садик с цветочны¬

ми клумбами и семь ступенек из красного с прожилками

мрамора. Здесь начиналось царство женщин. На шелковой,

нежно-голубой шторе червонным золотом поблескивали

стихи, восхваляющие благородство и великодушие первого

престолонаследника, единственного и полновластного об^

ладателя этого царства.

Стихи принадлежали поэту Хатиму ат-Таи.

Ни за что верблюдице не ослаблю ремень

И к воде не пушу, где зеленая тень,

Не- сниму ей поклажу с витого седла,

Чтоб ова налегке все дорогу прошла.

Нет, не смею ремень выпускать я из рук,

Когда в долгом пути рядом шествует друг,

Если ты верблюдицу себе заведешь

И хозяином строгим себя назовешь,

Свято чти мой совет в твоем трудном пути

Не пристало пешком другу рядом идти.

На колени свою верблюдицу поставь,

Посади в седло друга, подпругу поправь;

Коль обоих она понесет без труда,

Не страшна тебе с другом любая беда.

Если силы изменят верблюдице твоей,

Тогда в очередь с другом поедешь на ней.