Невозможно плавно остановить инфляцию, чтобы избежать последующей депрессии. Невозможно даже остановить инфляцию, однажды запущенную, в какой-то заранее намеченной точке, или же когда цены достигли какого-либо ранее оговорённого уровня, ибо тогда и политические, и экономические силы вырвутся из-под контроля. Невозможно приводить доводы в пользу 25%-ного повышения цен при помощи инфляции, чтобы не нашёлся кто-то, кто не доказывал бы, что будет в два раза лучше, если цены вырастут на 50%, а кто-то скажет, что повышение цен на 100% будет в четыре раза лучше. Группы политического давления, выигрывающие от инфляции, будут настаивать на её продолжении.

Более того, невозможно контролировать ценность денег при инфляции. Ибо, как мы уже видели, причинная связь не является чисто механической. Мы не можем, например, сказать заранее, что рост количества денег на 100% приведёт к падению ценности денежной единицы на 50%. Ценность денег, как мы уже видели, зависит от субъективных оценок людей, владеющих ими. И эти оценки никак не связаны с количеством денег, которым владеет каждый человек. Они зависят также от «качества» денег. В военное время ценность денежной единицы страны, не основанной на золотом стандарте, будет возрастать в отношении других иностранных валют при победе и падать при поражении, вне зависимости от изменений в её количестве. Современная оценка часто зависит от ожиданий людей относительно того, каким будет количество денег в будущем. И так же, как и в отношении биржевых товаров, оценка каждым человеком денег подвержена влиянию не только того, как их оценивает он сам, но и того, какой будет, с его точки зрения, оценка денег другими людьми в будущем.

Всё это объясняет, почему, как только начинается гиперинфляция, ценность денежной единицы падает намного быстрее, чем растёт или может расти количество денег. Когда эта стадия достигнута, катастрофа достигает своей финальной точки. Схема полностью доказывает свою несостоятельность.

Но тем не менее, стремление к инфляции никогда не ослабевает. Возникает впечатление, что практически ни одна страна не может сделать выводы из опыта других стран, и что ни одно поколение не способно извлечь урок из опыта прошлых лет. Каждое поколение и страна следуют за одними и теми же миражами. Каждый хватается за тот же самый красивый, но гнилой плод, превращающийся в пыль и труху. Сама природа инфляции порождает тысячи иллюзий.

В наши дни в пользу инфляции приводится аргумент, что она «заставит вращаться колёса промышленности», что она избавит нас от стагнации, обеспечив полную занятость. Этот аргумент основывается на смешивании понятий «деньги» и «богатство». Считается, что появляется новая «покупательная способность» и что она постоянно нарастает, подобно зыби от брошенного в пруд камня. Реальная покупательная способность, однако, как мы видели, не может чудесным образом увеличиваться лишь путём печатания большего количества листков бумаги, называемых долларами. Как бы то ни было, вещи, которые производит A, обмениваются на вещи, произведённые B, и с увеличением количества денег их больше не станет [020].

Но что действительно делает инфляция — так это изменяет соотношение между ценами и ставками заработной платы. Она повышает цены на товары по отношению к уровням заработной платы, и таким образом, увеличивает уровень прибыли предприятий.

Должно быть сразу же ясно, что этого можно достичь и путём сокращения уровней заработной платы. Но сторонники инфляции полагают, что сейчас это политически невозможно. Иногда они идут ещё дальше, заявляя, при любых обстоятельствах все предложения о сокращении имеющихся уровней заработной платы являются «антинародными». Но то, что предлагают они сами — это введение людей в заблуждение путём сокращения реальной заработной платы (с точки зрения покупательной способности) при её увеличении в денежном выражении.

Сторонники инфляции не искренни. Они начинают говорить о бумажных деньгах, как если бы те были формой богатства, которое можно созидать по своей собственной воле при помощи печатного станка. Они даже обсуждают «коэффициенты», на которые увеличивается каждый напечатанный и потраченный правительством доллар — таинственным путём он становится эквивалентом нескольких долларов, добавленных к богатству страны. Они отвлекают внимание общественности от реальных причин, вызывающих любую существующую депрессию: это неправильная регулировка заработных плат, цен на сырьё и обработанную продукцию, а также любые другие формы государственного вмешательства. В какой-то момент эти ограничения отодвинули стимул к производству, сделав его фактически невозможным, и так будет продолжаться до тех пор, пока они не будут отменены.

Инфляция может исправить последствия государственного вмешательства, но это опрометчивый и опасный метод. Инфляция набрасывает вуаль иллюзий на каждый экономический процесс. Она сбивает с толку и обманывает практически каждого, включая даже тех, кто страдает от неё. Мы все привыкли измерять свой доход и богатство в денежном выражении, и эта привычка столь сильна, что даже профессиональные экономисты и статистики не могут справиться с ней. Кто из нас не чувствует себя богаче, когда ему сообщают, что наш национальный доход увеличился? Даже клерк, получавший 75 долларов в неделю, а теперь получающий 120 долларов, полагает, что в чём-то он стал богаче, хотя жизнь вдвое подорожала, чем когда он получал 75 долларов. Он, безусловно, не полностью осознаёт реальное положение: то же самое произошло бы, если бы его заработная плата сократилась в денежном выражении, а стоимость средств к существованию осталась прежней, и в итоге он обладал бы сократившейся покупательной способностью. Она сократилась и сейчас, несмотря на рост заработной платы.

Миражи. Именно это и является политической функцией инфляции. Она скрывает и запутывает всё то, к чему с таким постоянством прибегают современные правительства. Как мы видели в гл. IV, приводя лишь один пример, вера в то, что общественные работы обязательно создают новые рабочие места, ошибочна. Если деньги были собраны при помощи налогообложения, то на каждый доллар, истраченный правительством на общественные работы, налогоплательщики платят на один доллар меньше для удовлетворения своих собственных нужд, и вместе с каждым созданным рабочим местом на общественных работах исчезает одно рабочее место в частном секторе. Но инфляция скрывает всё это. Предположим, что общественные работы оплачиваются не за счёт доходов от налогообложения, а за счёт доходов от правительственных заимствований или включения печатного станка. Создаётся видимость, что общественные работы выполняются за счёт увеличившейся покупательной способности. На короткое время возникает впечатление, что страна получает что-то бесплатно.

Тем не менее, когда правительство подходит к выплате долга, накопившегося по мере проведения общественных работ, ему приходится собирать налогов больше, чем оно тратит средств. Поэтому в более поздний период оно должно с необходимостью разрушить большее число рабочих мест, чем им было создано. Сверхвысокое налогообложение, требующееся в такое время, не просто отбирает покупательную способность; оно также снижает или разрушает стимул к производству, забирая почти всю прибыль в виде налогов.

Если вместо честных попыток выплатить долг прибегают к инфляции, то появляются результаты, которые мы только что описывали. Ибо страна в целом не может получить что-то, не платя за это. Инфляция сама по себе является формой налогообложения. И это худшая из форм, так как её сложнее всего переносят те, кто наименее платежеспособен. Если бы даже инфляция затрагивала всех и каждого в равной мере (что, как мы видели, неверно), она была бы равносильна единому налогу на продажи с одинаковой процентной ставкой по всем товарам, как для хлеба и молока, так и для бриллиантов и мехов — или же её можно было бы рассматривать как единый налог с одинаковыми процентными ставками, без исключений, на доход каждого. Но это налог не только на доходы, но и на сберегательные счёта и страхование жизни. Это фактически единый сбор с капитала, наносящий удары бессмысленно во всех направлениях, при котором бедный человек заплатит столько же (или больше) в процентном исчислении, как и богатый.