Когда ребенок рождается ночью и если ночь светлая, лунная, самая старая из женщин, принимающих роды, торопится занять место на пороге дома, чтобы видеть небо в момент появления новорожденного на свет. Если в это мгновение облака закроют луну, словно они душат ее, или если они наплывут на нее, словно собираясь охватить, это значит, что однажды жизнь бедного маленького создания закончится тем, что он или утонет, или будет повешен.

* * *

Тот, кто умирает насильственной смертью, должен оставаться между жизнью и смертью до тех пор, пока не истечет предназначенный ему естественный срок жизни.

Мари Керфан, дочь моего крестного, утопилась в Сервеле. Когда нашли ее тело, глаза были уже съедены крабами. Родители пребывали в большом горе. Они очень любили дочь и очень удачно выдали ее замуж за хорошего человека. При жизни Мари в одном только могли они ее упрекнуть — в излишнем тщеславии. Незадолго до своей смерти Мари пришла к отцу.

— Батюшка, — сказала она ему, — мужу не нравится наша маленькая ферма, ему нужна побольше. Ферма Байоре свободна сейчас, одолжите нам тысячу экю, чтобы мы могли ее арендовать.

— Нет, — ответил мой крестный, — твой муж вовсе не стремится оставить вашу, вполне удобную ферму. Это все ты вечно держишь в голове тысячи разорительных выдумок. И я не хочу тебя в этом поддерживать, чтобы ты не скатилась прямиком в нищету.

Мари Керфан ни словом не возразила отцу, но ушла, побледнев от обиды на отца за отказ и сделанный им выговор.

Две недели спустя стало известно о ее смерти.

Родители даже не решились заказать мессы за упокой ее души, страшась, что она навечно осуждена[33].

Однажды ночью, когда старая Мак’Харрит, жена моего крестного, никак не могла уснуть, она услышала голос, шедший от прикроватной скамьи:

— Матушка, вы спите?

— По правде нет, — ответила Мак’Харрит, — это ты, дочка, со мной говоришь?

— Да, я.

— Зачем, несчастная, ты это сделала?

— Потому что отец не захотел помочь нам устроиться в Байоре.

— Мы все время об этом думаем. Но и ты была неправа, требуя лишнего.

— Не будем говорить об этом.

— Раз ты вернулась, значит, ты не проклята. Скажи же мне, как тебе там, в другом мире.

— Право слово, пока не на что жаловаться, благодаря тому, что Богоматерь меня дважды поцеловала, когда я утонула. Но скоро будет Божий суд.

Она не стала объяснять, что значили ее слова, а мать остереглась ее об этом спрашивать. Но покойница добавила:

— Попросите моего мужа от меня не жениться, пока не пройдет шесть лет. В это время он не будет настоящим вдовцом. Если он не дождется этого срока, он умножит мое наказание.

— Я скажу ему это, — пообещала Мак’Харрит. — А я могу сделать что-нибудь для тебя?

— Вот если бы вы могли умолить от моего имени Богоматерь Доброй Помощи из Генгама, чтобы она оставалась милостивой ко мне...

— Сделаю. А может быть, тебе понадобится что- то из дому?

— Мне ничего не нужно.

— Но ты же живешь, однако. Объясни же мне, что ты делаешь, чтобы жить?

— Видите, я одета в лохмотья. Это одежда, которую вы даете бедным. И я ем хлеб, который вы им раздаете.

Сказав это, она исчезла. Больше ее не видели. Наверняка ее душа была спасена, ведь ее мать исполнила свой обет перед Богоматерью Доброй Помощи, а ее муж ждал семь лет, чтобы снова обзавестись женой.

Чтобы найти тело утопленника, берут вязанку соломы или доску, на ней укрепляют деревянную ложку, наполненную опилками, и в опилки ставят освященную свечу и зажигают ее. Все это пускают на воду. Свеча плывет к месту, где лежит тело. Надо только поискать там, где свеча остановится.

* * *

Когда на море погибает экипаж судна, тело хозяина всегда находят последним.

* * *

Когда случаются кораблекрушения в заливе Дуарнене[34], море выносит тела утонувших в грот Алтарь возле Моргата. Их души пребывают в этом месте в течение восьми дней, прежде чем навсегда покинуть этот мир. Горе тому, кто нарушит их покаяние, проникнув в грот в это время, — там он и погибнет страшной смертью!

* * *

В штормовые ночи можно услышать с берега, как утонувшие зовут друг друга.

* * *

Когда рыбак погибает в море, к его дому прилетают чайки и кулики, они кричат и бьются крыльями в окна.

* * *

В Гельтра (остров Сен-Гильда), возле Пор-Блана, можно нередко видеть, как высаживаются утонувшие в море, которые приплывают набрать пресной воды. Они бредут молча друг за другом, впереди женщина, которая их ведет. Иногда, правда, слышно, как они тихо перешептываются между собой, но из этого разговора можно различить только одно слово: йа!.. йа!.. (да!., да!..). А вдалеке, словно в пелене облаков, виднеется их корабль.

* * *

Когда рыбаки Треву-Трегиньека отплывают ночью на лов рыбы, они частенько видят руки утопленников, цепляющихся за борта баркасов. Женщины не касаются бортов руками, но на воде плавают их волосы, в которых запутываются весла.

Мой отец, Ив Ле Флем, имел обыкновение по ночам ходить на морской берег искать обломки кораблекрушений.

Той ночью он взвалил на плечи свою сеть — он рассчитывал забросить ее возле Брюка и шел неторопливо в ту сторону. Вдруг его нога наткнулась на что-то звякнувшее и покатившееся с шумом по гальке.

— Что это может быть? — спросил он себя.

Он побежал за этим предметом, который все еще звякал по довольно крутому склону. Представляете, что он почувствовал, когда, схватив предмет, он увидел при свете фонаря, что это череп! Он сразу же отбросил подальше этот человеческий обломок. Но тотчас же над морем раздался вопль. В ужасе отец увидел, как ему показалось, тысячи рук, поднявшихся над водой. И одновременно невидимые руки пытались сорвать с его плеча сеть.

Он понял, что поступил плохо, не проявив уважения к останкам. К тому же он знал, что лучше не связываться с утопленниками. И вот он пустился искать череп. Но найти его было непросто.

Отец говорил себе:

— Если я его отбросил в море, то я погиб. Все эти руки, которые так отчаянно там машут, утащат меня с собою в пучину.

К великому счастью, голова мертвеца зацепилась за большой камень. Отец с благоговением отнес ее на то место, где она лежала до того, как он задел ее ногой. Благодаря этому отец вернулся домой живой и здоровый.

* * *

Кто себя вверяет морю, тот вверяет себя смерти. Значит, тот, кто умирает в море, умирает по собственной воле. Вот почему утонувшие, погибли они по собственной воле или нет, остаются нести покаяние в том месте, где они были поглощены пучиной, до тех пор пока другие не утонут в том же месте. Только тогда они будут освобождены.

* * *

В году, кажется, 1856-м, тридцать два человека зафрахтовали габару, чтобы отправиться морем на пардон в Бенн-Одет, в устье реки у Кемпера. Погода была прекрасной. Плавание через залив прошло без препятствий. Но при входе в бухту Вир-Кур, перед Ланрозом, баржа перевернулась, наверное, из-за неудачного маневра.