«О изменник, лицемер! Хорошо ты натянул лук злодеяния. Ты ослепил глаза справедливости и презрел судьбу добродетели. Ты подобен скорпиону: когда он наталкивается даже на камень, он жалит его, как свойственно его натуре. Ты — змей, ты умеешь только жалить; ты — волк, ты не приносишь ничего, кроме вреда. Поступок, который ты совершил, тебе свойствен: ты нарушил клятву, которую дал доверявшем тебе. Я болею сердцем из-за твоего дурного поступка и угнетена, страдая из-за тебя же. Не делай зла и не задумывай его, ибо если ты будешь творить зло, то зло постигнет и тебя. Если ты совсем забыл мою любовь, ты останешься опозоренным среди влюбленных. Не ты ли, уезжая, обещал, что не забудешь меня? Твои речи были подобны лепесткам мака: они сверху алые, а основа у них черная. Если ты взял новую жену, дай бог ей счастья, но не оставляй меня в отчаянье. Нашедший золото не выбрасывает серебра. Если ты вырыл новый арык в Горабе. то не запускай старого — в Мораве. Если ты построил новый дом в Хойстане, то не опустошай старого дворца в Мораве. Если ты в своем саду посадил розу, да будет она счастлива, но не вырывай растущие рядом фиалки. Береги новую жену и прежнюю возлюбленную, ибо каждое дерево дает свой плод».

Так причитала Вис и проливала кровавые слезы. Кормильца очень жалела ее и также плакала. Она сказала ей:

— Царица красавиц, не заставляй меня сидеть в огне, не лей розовой воды на цветок граната. Ради тебя я не пожалею себя, и сейчас же я отправляюсь в Гораб — стремительно, как стрела. Я воздействую на Рамина всеми средствами, мне известными. Может быть, я обращу его сердце к тебе и избавлю тебя от горя.

Сказав это, кормилица уехала. Прибыв в землю Гораб, она встретила Рамина, возвращавшегося с охоты. Он убил столько дичи, что горы и долы не могли ее вместить; иголка не могла упасть на землю, — столько за ним следовало ловчих барсов и собак; небо было полно ястребов, соколов и других ловчих птиц. Когда Рамин увидел кормилицу, он так огорчился и разгневался, как будто стрелы, обагренные кровью убитой им дичи, поразили его сердце. Он не приветствовал кормилицу и не справился ни о Вис, ни о Моабаде, ни о стране Махи, а лишь сказал ей угрюмо:

— О нечистый дьявол и злоречивая злодейка, я был обманут твоими хитростями тысячу раз, и ты похитила у меня разум. Ныне ты снова пришла и хочешь соблазнить меня. Смотри, чтобы даже ветер с той стороны, откуда ты идешь, не взметнул пыль от копыт моего коня и чтобы твоя рука никогда не коснулась его поводьев. Уходи немедленно и передай Вис: «Чего она еще хочет от меня и о чем умоляет? Зачем не оставляет меня в покое? Неужели она не насытилась столькими грехами, ею совершенными? Следуя желаниям своего сердца, она совершила тяжкие преступления, и от дурной славы ее постигло великое несчастье. Ныне настало ей время принести обет богу, покаяться, начать творить добро и следовать заветам чести. Мы оба напрасно погубили нашу юность и потеряли добрую славу, следуя желаниям наших сердец. Мы оба отщепенцы в этом мире, а в том — вечном — мы будем наказаны. Ныне она должна дать обет богу и быть терпеливой; я ни в коем случае не последую за ней по прежнему пути. Если бы наша жизнь, — такая, какою она была, — продлилась тысячу лет, все равно от нее ничего бы не осталось, кроме греха и ветра Я внял, совету разумных, поклялся не грешить больше против бога и не вернусь к Вис. Лишь с божьего соизволения я соединюсь с ней, если судьба предопределит мне стать властителем над страной Махи. Но кто знает, сколько лет пройдет до того? До тех пор немало воды утечет по пескам. И об этом можно сказать словами старой поговорки: «Не умирай, осел, терпи, клевер еще вырастет.» Я соединюсь с ней. когда день станет ночью. И нечего мне мучиться надеждой, ибо она чужая жена. Если бы само солнце вытерпело то, что я перенес, даже его лик почернел бы. Моя молодость покинула меня во время тщетного ожидания, и я оплакиваю ее. Увы, сколько дней я потерял напрасно! Моя юность минула, и ныне мне остается только раскаянье. Мое мужество было подобно красотой павлину, силой — скале, а моя юность была как весенний цветок, ныне же она уподобилась осенним листьям; любовь моя и радость попали в руки беды. Каждую весну расцветает земля, но юность моя не расцветет вновь! Как осенняя природа не похожа на весеннюю, так и я не похож ныне на прежнего, которого ты видела. Не надейся, что можно старика превратить в юношу. Поезжай немедленно и скажи Вис, что если для женщины нет ничего лучшего на свете, чем муж, то бог даровал ей хорошего мужа. Если она хочет быть счастливой, то должна ужиться с ним и пренебречь всяким другим мужчиной. Если она поступит, как я советую, она будет выше и прославленнее всех цариц. Моабад останется ее мужем, а я буду ее братом. Мир будет подвластен Вис, как раб и слуга, и она возвеличится в этом мире; а в том — вечном — бог будет к ней благосклонен».

Сказав все это, он ударил коня плетью и ускакал. Кормилица осталась опечаленная и пристыженная. Разговор с Рамином ее не обнадежил, и она не испытала радости от его лицезрения. Раскаявшись в своей слепоте, кормилица отправилась в обратный путь. Ее раненая душа не обрела исцеления. И если кормилицу так опечалили речи и оскорбления Рамина, то что же должна была испытать Вис, которая в прежнем любовнике обрела недруга! Она посеяла любовь и пожала ненависть, она ожидала добра, а узрела зло. Плачущая кормилица-вестница предстала перед Вис с запекшимися устами и опаленным сердцем. Она повезла весть сладкую, как сахар, а привезла ответ горький, как желчь, и острый, как меч. Из черной тучи пал на сердце Вис дождь из стрел с отравленными остриями, ибо она опостылела Рамину. Дождь бесчестия покрыл Вис грязью вражды, ранил тело ее мечом, и она была стиснута путами неудачи. И вот, пораженная горем, Вис слегла.

Вис не имела сил подняться. Ее ложе было застлано горем, а изголовье осыпано желтыми розами ее лица. Властители и их супруги, вельможи с женами и детьми приходили навещать ее. Одни говорили, что у нее желтуха и ее тяготит горе, а другим казалось, что она околдована. Созвали мудрецов, астрологов и лекарей из Хорасана и Ирака, призвали их отовсюду. Но никто из них не мог разобраться в тяжелом состоянии Вис, и они были в смущении. Одни утверждали одно, другие другое. Некоторые говорили, что все это происходит с ней, потому, что луна находится в созвездии Весов, а это неблагоприятное соединение; другие говорили, что ее любит некое невидимое существо, и поэтому она страдает. Каждый делал заключения по силе своего разумения, а она страдала, так же, как и раньше, теряла рассудок. Никто не мог разгадать причину ее болезни и слабости. На сердце ее было выжжено клеймо Рамина, и она изнемогала, потому что была не в силах переносить горе. Вис оплакивала свое безвыходное положение и свое сердце. Она обильно лила жемчуг слез на шафран ланит.

Когда Моабад уходил из дому, она еще обильнее источала слезы. Они лились с ее подушки ручьями и образовали озеро. Вис причитала столь жалостно, что слушавшие ее не могли воздержаться от плача. Она говорила:

«О влюбленные, глядите на меня, несчастную, унесенную потоком забот, и страшитесь! О влюбленные, заклинаю вас, внемлите моему совету! Не дарите возлюбленному сердце, чтобы он его не предал, не доверяйте ему. Глядите на меня издали, о влюбленные, не подходите ко мне ближе, чтобы не сгореть. Сердце мое пламенеет, ибо сердце Рамина кремень, а мое — трут. Пусть никто не изумляется моему плачу. Великая несправедливость постигла меня от похитителя моего сердца, которого я считала другом. Я показала ему раны моего сердца, я поведала ему мое горе; я ожидала от него лекарства, а вместо этого он облил раны моего сердца уксусом и посыпал солью. Пусть несчастные женщины не доверяют мужчинам и не соблазняются их речами. Увы, увы! Кто знает, сколько горя прибавилось мне из-за него; он увеличил его стократ. Возлюбленный, похитивший у меня душу, ныне стал моим кровным врагом. Какое добро он мне сделал, которое я не смогла бы отплатить! Увы, напрасно я горевала! Он заставил меня разгласить тайну моего сердца. Я посеяла радость и пожала печаль; я воздала ему хвалу и услышала проклятие. Я перенесла столько горя ради того, чтобы примириться с несчастной судьбой, но не смогла соединить стекло с камнем. Ныне я совсем беспомощна и в каждой одежде радости нахожу прорехи отчаяния. Я легла на это несчастное ложе, скорбящая и жаждущая смерти. Нет для меня другого выхода, кроме смерти. Ведь Рамин избрал себе другую возлюбленную, для чего же мне жизнь?»