— Эй, сюда!—позвал хорунжий.— Вот что, хлоп-

чики, отвезите, ради христа, моего племянничка подаль-

ше от кутузки. Надоело там сидеть, сердеш-

ному...

— Отвезем, пан хорунжий. Позолоти ручку...— отве-

тил хриплый голос.

Половинка о чем-то пошептался с неизвестными,

звякнули монеты.

— Ты, фигура, сидай на шарабан!—приказал Знау-

ру тот же хриплый голос.— Поедем, милай, погуляем но-

ченьку...

Знаур почувствовал недоброе, но повиновался, сел на

бричку рядом с большеголовым горбуном, обладателем

хриплого голоса. На бричке сидели еще двое. Пахло во-

дочным перегаром и самосадом.

Бричка загремела по мостовой. Хорунжий скрылся в

темноте. Знаур молчал, подавленный.

Возле моста через Терек, против городской электро-

станции, повстречался конный разъезд.

— Стой! Пропуск!—скомандовал передний — широ-

коплечий, в кожаной тужурке. За поясом у него поблес-

кивала вороненая сталь маузера.

«Неужели спасение?»— мелькнула радостная мысль.

Знаур нащупал рукоятку браунинга.

Горбатый бандит, тот, что получил деньги у хорунже-

го Половинки, бросил вожжи и, пригнувшись, спрыгнул

с повозки.

— Нарезай на малину, братцы!..— крикнул он.

Знаур схватил вожжи, остановил лошадь. Других

двоих, как ветром, сдуло с брички.

— Стой, стрелять буду! — скомандовал всадник в ко-

жанке.

Горбун поднял руку с наганом, послышался двойной

щелчок взводимого курка. Но выстрел громыхнул с дру-

гой стороны. «Как громко»,— подумал Знаур, опустив

руку с браунингом. Несколько секунд стоял ошелом-

ленный.

Двое конных спешились, третий, в высоком шлеме,

138

держал поводья лошадей. Широкоплечий осветил элек-

трическим фонариком корчившегося на камнях преступ-

ника, поднял с земли его наган.

— Кажется, это армавирский бандит Клява... А ты

кто такой? А ну, сдай оружие.

Последние слова относились к Знауру.

— Я? Я ваш... красный... Они меня везли казнить.

Вот оружие, возьмите, дяденька...

— Кривенко! Садись с малым на подводу. Кля-

ву положите туда же. Он, кажется, еще дышит. Дома

разберемся, кто из них красный, а кто зеленый...

Человек в кожанке — особый уполномоченный ВЧК

Григорий Иванович Северин — прибыл во Владикавказ

по личному заданию Дзержинского. Балтийский матрос,

Северин был один из тех, кто с первого дня основания

ЧК работал рядом — плечом к плечу — с Феликсом Эд-

мундовичем и многому научился у своего руководителя.

Располагая большими полномочиями, Северин мог

бы производить в городе повальные ночные облавы, вы-

зывать сотни бойцов-чоновцев* на розыск тайных шта-

бов и вооруженных групп так называемого «Боевого

союза возрождения России». О том, что на Кавказе, как

на юге Украины, на Дону и Кубани, создавались такие

организации по директивам ставки Врангеля, было хоро-

шо известно в ЧК. Северин имел все основания поста-

вить дело «на солидную ногу», создать большой аппа-

рат, держать усиленную личную охрану, созывать много-

людные совещания.

Но не этому учил Феликс Эдмундович Дзержинский.

С первых же дней пребывания в городе Северин на-

чал изучать людей, с которыми должен был работать.

Он стал по очереди брать их на операции или для пат-

рулирования по городу. Часто Северин заводил разговор

с рабочими железнодорожных мастерских, с извозчика-

ми, просто с прохожими. Бывал в окружкоме партии, о

чем-то подолгу беседовал с секретарями и рядовыми

партийными работниками. Иные сотрудники областной

ЧК удивленно говорили друг другу: «Работа строго конс-

* Ч о н ы — части особого назначения из комсомольцев и ком*

мунистов, созданные в 20-х годах для ликвидации бандитизма.

139

пиративная, под тремя замками сидишь и то оглядыва-

ешься, а наш начальник во все дыры лезет, со всеми

разговаривает. Странно!..» Подобные речи быстро об-

рывались, потому что особый уполномоченный часто

приходил с операций не с пустыми руками. И с каждым

днем контуры дела о существовании вооруженных групп

«возрожденцев» и их центра все больше прояснялись.

В облчека стали заходить простые, люди — рабочие,

служащие, красноармейцы. Они сообщали о подозри-

тельных элементах, о тех, кто произносил враждебные

тосты в кабаках и ресторанах. Иногда жители города

приносили найденные на улице листовки с текстом зе-

мельного «декрета» барона Врангеля. Изучая все это,

Северин и его помощники Тембол Саламов и Аршавель

Гогоберидзе нередко нападали на верный след.

Как-то патрули принесли сверток с листовками, в ко-

тором оказалась фотография машинистки ЧК, Зои Фе-

доровны, сделанная лет шесть-семь назад. Патрульные

доложили, что сверток кто-то бросил им прямо под ноги

возле городского парка...

Иногда случалось, что «на ловца зверь бежал». Так

однажды вечером Северин один, без бойцов-чекистов,

прогуливался по городу; забрел на маленькую улочку,

тянущуюся мимо фруктового сада. Вдруг до его слуха

донесся тихий взволнованный женский голос. Его пе-

ребивал мужской «деревянный» баритон. Григорий Ива-

нович замедлил шаг. Говоривших не было видно, но ка-

залось, что они стоят по ту сторону стены или в какой-то

нише. Ночь была звездная, но темная.

— Я и так стараюсь каждый день заходить к ней, но

она очень замкнута и молчалива,— говорила женщина.—

Вчера она просила меня сшить ей кофточку. Говорит,

начальник приехал из Москвы — особый уполномочен-

ный.

— Кто он? На какой квартире остановился? — спро-

сил мужской голос.

— Я не спрашивала,— тихо ответила женщина.

— Мы должны знать все. От этого зависит судьба

вашего отца, его жизнь. И не только — мы спасем Рос-

сию, помните...

— Я не могу... Мне противно... Не могу...

Где-то скрипнула дверь, голоса замолкли.

Григорий Иванович спрятался за угол и стал ждать.

140

•— Ну, идите,— продолжал мужчина.— В следующий

раз узнайте побольше о ее начальстве. И главное, о чем

она там печатает на машинке, какие новости есть в че-

ка... Все. Прощайте.

«Кто эта женщина? Вероятно, домохозяйка, у кото-

рой квартирует наша машинистка Зоя Федоровна... Свер-

ток... Фотография...»—подумал Северин.

Из-за угла показался высокий мужчина и, озираясь,

пошел по направлению к центру города. Григорий Ива-

нович шел за ним на расстоянии шагов двадцати.

Неизвестный «спаситель» России вышел на людную

улицу. Прежде чем он скрылся в толпе, Северин успел

заметить на его лице черную креповую повязку, при-

крывающую левый глаз.

— Через два дня в ЧК пришел вольнонаемный служа-

щий миссии международной организации Красного

Креста и Полумесяца.

— Богдан Богданович Злыдень,— представился он

Северину.

— Слушаю вас.

И старый чиновник рассказал о появлении подозри-

тельного жильца во флигеле керакозовской усадьбы.

Этот странный жилец выходит из дому тайком и только

ночью, возвращается под утро. Особые приметы? Пожа-

луйста: черная повязка на левом глазу...

— Северин пожал посетителю руку, попросил его о

своем визите в облчека никому не говорить.

— Слово бывшего дворянина! — горячо сказал

Богдан Богданович, кланяясь по-военному, одной го-

ловой.

В тот же вечер Григорий Иванович пригласил к се-

бе помощников — Тембола и Аршавеля. Оба они выска-

зали мысль, что за одноглазым нужно установить дли-

тельное наблюдение и не брать его, пока не раскроются

все его явки.

— У нас нет времени для длительных наблюдений...

И особый уполномоченный решил арестовать одногла-