Выйдя на улицу, я первым делом ощутила свежесть, которую раньше не давал почувствовать свирепый мороз, но сейчас, сегодня, когда тяжёлые ватные облака, наконец, изволили показать миру синее небо и солнышко, я смогла полностью ощутить это чудесный аромат. На крыше навеса, на наличниках дома и выступах крыши уже выросли длинные сосульки, с которых обильно капала влага, намекая на конец этой морозной зимы. Но как бы там ни было, как бы не пекло солнце, морозный ветер всё ещё упрямо забирался под длинную голубую рубаху, в которой я сегодня проснулась и, не удосужившись одеться, вышла на улицу. Я даже не смогла обнять себя крыльями, чтобы хоть они, мои поломанные конечности, смогли меня согреть мягкими перьями. Обратно в дом без дров заходить я была не намерена, поэтому пошла обходить постройку. Благо нашла у входа большие тёплые сапоги, богато украшенные синими камнями и обрамлённые серым мехом, явно принадлежавшие асуру.
Дом огораживал маленький каменный заборчик, достававший мне практически до пояса. Деревянная калитка, полигон, навес, дурацкая каменная колонна, похожая на те, которые подпирали козырёк над выходом, большая поленница… так же щедро усыпанная щепками, как и маленькая в доме. Сарковы шутки! Я взвыла и пошла в дом, без всякой надежды на то, чтобы сварить отвар немного подлечиться и быть вполне сносной к приходу нелюдей. Но в последний момент увидела дерево, с низкорастущей сухой веткой, близко стоящее у забора. Длинной засохшей ветки мне как раз хватит для небольшого огонька, для отвара, и я пошла нему. Дерево само по себе оказалось тёмным и засохшим, наверное, от этого лес и назвали Мёртвым? От того что тут не зеленели кроны живых деревьев?
Отойдя дальше, по протоптанной тропе, я услышала, как где-то рядом падает дерево, затем раздаются удары топоров нелюдей о ствол… они где-то близко, раз легендарный слух валькирий, временно подпорченный головокружительной простудой, только сейчас сообщил об их присутствии.
Тут тропинка сворачивала в чащу, а мне, к моему засохшему дереву нужно было совсем в другую сторону. Я очередной раз вздохнула, поёжилась от мороза, с печалью обернулась на дом, который ещё хранил тепло печи, в которой во время морозов прогорели все дрова, и шагнула во влажный снег. Тот хрустнул, просел, едва не заваливаясь мне в обувь, и окрепнув под ногой, дал шанс на то, что домой вернусь с сухими ногами. Шаг, ещё шаг… я достаточно приблизилась к дереву, потянулась за долгожданным сучком, и с его хрустом мне на голову с нескольких широких ветвей, упал целый сугроб, придавив меня своим весом!!!
Тонкая рубашка быстро намокала, горячее тело охлаждалось, поломанные крылья ныли от нешуточного веса, а проклятый сук неудобно впивался в живот… да за что!
Я ещё раз взвыла и попыталась пошевелиться... Снег попал за ворот рубахи, в сапоги… м-да, это худшее, что со мной случалось с сегодняшнего утра…
…цатая попытка выбраться-таки увенчалась успехом, позволяя мне выползти из-под этого сугроба и вдохнуть такого приятного воздуха. В мокрой рубахе, полных сапогах снега, с помятыми крыльями, опираясь на сук, я добралась до дома, медленно цепенея и клацая зубами в такт раздававшихся ударов топора о ствол.
Не переодеваясь, я раздула угли и, поломав свой сук, развела небольшой огонь. Ура!
Смешав в котелке воду, несколько видов трав, пару капель сока листьев, бутоны синих цветов, оставила это всё кипеть, а сама пошла переодеваться. Озноб сковал тело, еле-еле вылезла из рубашки, не поломав крылья ещё сильнее, с таким же трудом надела другую короткую рубаху, пахнущую мылом, кожаные штаны и тёплые носки. Наверное, эта рубаха когда-то принадлежала Самаэлю, она как раз была под цвет его умопомрачительных синих глаз, да и на спине нашлись прорези для крыльев, и лёгкие потёртости на манжетах и воротнике выдавали принадлежность вещи асуру. Только почему она висела в шкафу моей комнаты? Впрочем, это не важно. Загнула рукава под себя и, заправив в штаны полы, закрепив конструкцию ремнём, я увидела себя в зеркале и поняла – наряд мой весьма не дурной.
На кухне уже кипел отвар, наполняя помещение терпким запахом редких трав. И где только удалось им их собрать? Ведь в Мёртвом лесу никогда не было зелени….
Я осушила кружку с отваром и пошла к себе в комнату. Чтобы такая полезность как эта начала быстрее действовать, нужно поспать, и, предусмотрев это, я добавила немного сонной травы. Она давала мятный привкус и крепкий сон, в объятия которого я отдалась сразу же, как моя гудящая голова коснулась подушки.
Самаэль.
Ещё ранним утром кончились дрова, и мы с Альтаиром отправились в лес. Кассандра ещё спала, и даже не думала просыпаться, поэтому мы решили пойти без неё. Уже на подходе к месту, где мы постоянно рубили деревья, мною были замечены свежие следы кабана, которому вроде и взяться то в этом лесу неоткуда, но именно в Мёртвом лесу этот самый кабанчик является поедателем мелких животных, таких как лисы или зайцы. Именно из-за этого, уходя за дровами, мы кроме топоров берём ещё и оружие, конкретно я сюрикены и ятаганы. Топоры тоже оружие, но ими одними не отобьёшься от кучи хищников, если оные вдруг решат нами подкрепиться. Не первое десятилетие мы живём в этом лесу, в этом доме, и далеко не первый раз ходим за дровами, чтобы так просто отдать наши туши на съедение местному зверью.
- Слушай, Самаэль, – задыхаясь, начал Альтаир, умело подрубая ствол у сухого дерева – а Кровожелезный орден до сих пор существует?
Я усмехнулся:
- Да, и вы называете его Первостепенные расы.
- Нет, серьёзно, Самаэль, не мог же он распасться? – Мальчишка вытер пот со лба и опустил топор, выдыхая в небо облачко пара. Я ещё раз усмехнулся, не собираясь ему всё вот так просто рассказывать – ну Самаэль, что тебе стоит? – Огрызнулся мальчишка. Вот ей богу ребёнок!
- Он существует небольшой компанией. Ведь кто-то же нас с тобой снабжает продовольствием и твоими любимыми редкими травами. – Я усмехнулся ещё раз, давая понять мальчишке, что его вопросы довольно глупые.
- Почему же нас не могут забрать? Если нашли нас в Мёртвом лесу, значит и забрать могут, разве нет? – Он снова взялся за топор и с новой силой принялся рубить толстый ствол.
- Ох, Альтаир, Кровожелезный орден, вернее его остатки, после войны ещё не набрался сил, чтобы дать отпор Совету Первостепенных рас. И уж, тем более, чтобы отягощать своё положение моим присутствием, сам ведь знаешь, что Асвал сметёт всех, даже эльфов под себя загонят. Они слишком сильны и, провоцировать их, сейчас не стоит.
Мальчишка с грустью выдохнул, осознавая, что мы из этого леса можем выбраться только своими силами да валькирией, и вряд ли доживём до того, что Кровожелезный орден окрепнет за годы до такого состояния, чтобы смести Асвал.
Дерево накренилось, Альтаир послушно отошёл, я ударил последний раз, и огромный ствол с треском повалился. Полдела сделано, можно и отдохнуть. Альт как всегда прихватил с собой несколько бутербродов и какой-то вкусный отвар в банке, который ему очень и очень нравился, а если верить на слова этому мальчишке, то он ещё и очень сильно бодрил. Я пока не ощущал никакого прилива сил и бодрости, хватает того, что я ещё даже не вспотел, а вот оборотень с удовольствием потягивал вкусный напиток. Даже глаза закатывал от удовольствия, ага.
Вдруг где-то метнулся зверь, послышался упавший снег с веток, и за деревьями мелькнула тень. Я аккуратно отложил бутерброд и взял ятаган. Альтаир тоже поднял меч, поворачиваясь ко мне спиной и сближаясь. Тень метнулась ещё раз, и из-за деревьев на нас выпрыгнул тот самый кабан, следы которого я видел на подходе. Что интересно, звук повалившегося с деревьев снега был совсем в противоположной стороне, от того места, откуда выскочил хряк. Кабан в холке доставал мне до грудины, глаза яростно блестели, изо рта торчали большие клыки, и капала слюна, намекая на пустой желудок озверевшей животины.
Сюрикен вылетел первым, раня кабанчика ровно между глаз, откуда уже начала сочиться кровь, а свин начал истерически верещать, но потом понял, кто виновник случившегося и с яростью бросился на меня. Альтаир немного царапнул его мечом по левому боку, но то даже внимания на царапину не обратил! Всё продолжал нестись на меня. Я же, недолго думая, одни махом ятаганов снёс зверю голову. Тело ещё пронеслось несколько метров, после чего увязло в снегу, а голова красными брызгами окропила снег.
