© Юлия Пентри, 2018

ISBN 978-5-4490-3050-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Молодая женщина девятнадцати лет лежала на кровати в светлой просторной комнате. Хуана – таково было её имя – была хороша собой: утончённый овал лица с маленьким, слегка курносым носом и широко раскрытыми карими глазами. Её густые каштановые волосы, вызывавшие зависть придворных дам, сейчас небрежно разметались по подушке. Это была прекрасная испанка: юная, великолепно сложенная, с загорелой шелковистой кожей. Хуана услышала плач своей только что рождённой дочери, доносившийся из соседней комнаты.

– Где Филипп? – спросила она служанку, которая стояла рядом с кроватью.

– За ним послали, ваше высочество. Сеньоре нужно отдохнуть.

С этими словами служанка низко поклонилась и вышла из комнаты.

Через час все придворные покинули королевские покои и унесли с собой младенца. Юная мать осталась одна. Темнело. Хуана выглянула в окно и пробежалась взглядом по мокрым крышам старого города.

Шёл 1498 год. Хуана I была женой герцога Бургундии Филиппа IV вот уже два года. Это был счастливый брак, полный любви и самоотверженности – по крайней мере, для Хуаны.

Филипп не часто появлялся в её покоях, но она не могла судить мужа: ведь ему выпало неспокойное время правления. Филипп только было установил торговые отношения с Англией и в Бургундии, наконец, воцарился мир. Король Англии, Генрих VII, требовал постоянного внимания, и герцог неустанно посылал своих гонцов к английскому королю, настаивая на личной с ним встрече. Но Генрих медлил, а Филипп продолжал настаивать.

– Покажите мне дочь! – донеслось из дворцового коридора.

– Филипп! – радостно воскликнула женщина и выбежала мужу навстречу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, завидев жену.

– Я чувствую себя счастливой, дорогой!

И она протянула к нему свои худенькие ручки.

Филипп встал на колени и прижался губами к её рукам.

– Моя жена, моя любимая прекрасная жена!

Герцогиня была счастлива в этом союзе, который подарил миру очаровательную девочку, названную Элеонорой.

Хуана обнимала за плечи мужа, который с неподдельной заботой и нежностью сейчас смотрел на дочь, стоя у колыбели. В своих мыслях счастливая мать, как и все другие матери в мире, рисовала картины их будущей жизни: вот она учит малышку верховой езде; вот гордый отец с подрастающей дочерью прогуливаются по парку; вот Хуана ждёт Филиппа в их спальне и уже слышит стук его размеренных, тяжёлых и таких любимых шагов!

Это были самые заветные её мечты – которым, увы, не суждено было сбыться.

Филипп сидел за обеденным столом и выглядел совершенно разбитым. Он нехотя ел и ещё более неохотно отвечал на вопросы.

– Но, дорогой мой, – почти плача, сказала Хуана, – ты же обещал пойти со мной и Элеонорой на прогулку!

– Ты же знаешь, что собрался совет и я не мог уйти, – сказал он.

Хуана не нашлась что ответить и только захлопала своими чёрными как смоль ресницами. Она демонстративно надула губки и негромко хмыкнула. Филипп с удовольствием наблюдал за этой игрой обиженной жёнушки, которую Хуана с не меньшим удовольствием играла.

– Ты пользуешься тем, что я не переношу женских слёз, и специально выдавливаешь их из себя, – констатировал он.

Хуана ещё чаще захлопала ресницами и наигранно небрежно пожала плечами.

– Я совершенно искренне обижена, – и она уставилась в свою тарелку.

Филипп снисходительно улыбнулся и встал из-за стола. Он подошёл к жене и положил свою руку ей на плечо. Но она только поморщилась и продолжила изучать тарелку.

Тогда он сказал:

– Не разбивай моё усталое сердце, Хуана! Не играй с ним, любимая. Ты знаешь, как горька моя доля, как часто я должен разлучаться с тобой. И как тяжело мне это даётся. Но однажды, моя дорогая, мы выполним свой долг на этой земле и тихо состаримся. С какой тоской ты будешь думать, куда бы подальше отправить своего мужа, старого пня, который больше ни на что не способен. А я буду коротать долгие холодные вечера у твоих прекрасных ног, словно дряхлая, но верная своей хозяйке собака. Ты будешь по-прежнему горяча и красива, и я буду сгорать от ревности к зеркалу, в которое ты смотришься, потому что оно крадёт тебя у меня!

Хуана рассмеялась и обнажила чудесные белоснежные зубки, которые подчёркивала её смуглая кожа.

– Значит, дряхлая верная собака? – задорно переспросила она.

– Собака, – подтвердил Филипп, – дряхлая, но верная.

Было тихое ясное утро. Элеонора ещё спала в своей кроватке. Пять придворных нянь тоже спали, расположившись на стульях неподалёку. Хуана на цыпочках вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Она подошла к двери в конце коридора, у которой стояли стражники.

– Доложите, что я здесь.

Стражники повиновались и скрылись за дверью. Герцогиня было приготовилась пройти вперёд, минуя караул, но они преградили ей дорогу.

– Его светлость примет вас позже. Он просил его извинить.

Хуана от неожиданности даже вскрикнула.

– Вы не поняли: там мой муж, а это – мой дворец. И, без сомнения, моя страна. Я могу пройти куда угодно и когда угодно! – и она выразительно посмотрела на караульных.

Они были растеряны и испуганно переглядывались. Воспользовавшись замешательством, герцогиня быстро прошла между ними.

Двери распахнулись и Хуана ворвалась в комнату. Воображение рисовало страшные картины.

«Не любит… У него любовница? Или любовник? Или всё же просто устал… Нет, он меня больше не любит!»

Герцогиня импульсивно сорвала одеяло и швырнула его на пол. На кровати лежал Филипп в обнимку с пуховой подушкой. Он сонно приоткрыл веки и непонимающе уставился на жену.

Хуана была смущена своим необдуманным поступком, негромко спросила:

– Ты один?

Филипп удивлённо посмотрел по сторонам.

– Не считая тебя и двух стражников за твоей спиной – можно сказать, один.

Герцог знаком приказал караулу удалиться.

– С каких пор я не могу посещать твою спальню? – немного более снисходительно спросила Хуана.

– С тех пор, как я занимаюсь делами государства, любимая. С тех пор, как Англия ставит нам палки в колёса.

– А не с тех ли пор, как я родила тебе дочь? Признайся, я надоела тебе?!

– Как ты можешь обвинять меня в том, чего я не совершал? Ты ставишь меня перед выбором: долг или семья. Ты хочешь, чтобы я уделял тебе больше времени, но король английский и король испанский – твой отец, к слову, – и десяток других королей требуют от меня того же! Не будь так жестока ко мне, Хуана. Я люблю тебя так же, как и прежде, разве ты не видишь?

Герцогиня, краснея, слушала мужа и к концу речи совсем засмущалась.

– Конечно, вижу! Я знаю всё это, знаю, Филипп.

Она не нашлась что ещё сказать и заплакала.

Филипп обнял жену за плечи и положил её прелестную головку себе на грудь.

Так они и лежали: молча обнявшись, двое самых счастливых людей в королевстве, как это бывает, когда муж влюблён в свою жену, а жена в своего мужа, – и двое самых несчастных, которыми бывают особы королевских кровей, несущие долг перед государством. И с этим долгом они расплатятся лишь после своей смерти.

Это был чудесный бал, который давали без повода. Начиная с прошлого года балы без повода в Принзенхофе давали постоянно.

Филипп был изрядно пьян и танцевал с очередной дворцовой служанкой.

Хуана сидела в высоком дубовом кресле и не отводила глаз от мужа. Она чувствовала себя уставшей: всё же девятый месяц беременности. Это была её вторая беременность, на которую все во дворце возлагали большие надежды и с нетерпением ждали появления на свет младенца. Но сейчас женщина чувствовала себя несчастной, а самое страшное – преданной. Предателем был Филипп.