– Мартин, – начала Саманта, – как…

– Что ты вытворяешь, – перебил он, – позволяя этому бандиту Ники видеть, как ты нервничаешь? Сколько раз я предупреждал: никому не показывай своего страха!

– Плевать мне на то, что он думает! Как твои друзья сегодня?

Ответ она знала. Его друзья готовятся к операции в пятницу. Рик был уверен, что Мартин манипулирует ею, в точности как всеми остальными, но она хотела сама услышать это из уст отца, прежде чем начнет свое соло.

– Мнение других всегда важно, – объявил он громким, слегка наставительным, учительским голосом, каким он всегда читал ей лекции. – Мы живем в тесном мире. Не хочешь же ты приобрести репутацию нервной особы, тем более что, в сущности, тебя ничем не прошибешь.

– Пойми, это дело для меня последнее, одноразовое, и ты это знаешь. Я просто помогаю тебе. И хотела бы знать, чего ожидать от твоих проклятых дружков.

Мартин величественно сложил руки на груди.

– Значит, ты воображаешь, будто протягиваешь мне руку помощи? Хрен тебе! Это я помогаю единственной дочери. А когда в твоем кармане очутятся два с половиной миллиона баксов, можешь сказать мне спасибо.

Черт возьми. Рик был прав, во всем прав. Она сделала ошеломленное лицо, но тут же постаралась принять бесстрастный вид.

– Так твои друзья не появятся? – прошептала она.

– Благодаря моим друзьям, – заявил он, – последние три года были лучшими в моей жизни. Это они свели меня с Ники, хотя можешь этому не верить. После этой операции Интерпол мне больше не понадобится, и мы расстанемся.

Лучшие три года его жизни! И все это время она считала его мертвым!

– Значит, вот так? Думаешь, им неинтересно будет поговорить с тобой после того, как поможешь грабителям провернуть операцию такого масштаба, а потом исчезнешь?

– Кому это интересно? Они гонялись за мной двадцать пять лет, прежде чем им повезло. Попробую рискнуть еще раз.

Она едва не напомнила, что, несмотря на все его усилия, его все-таки сцапали. Как бы он ни задирал нос, этого факта не изменить.

– А как насчет меня, Мартин? Думаешь, Рик не узнает, что я натворила? На прошлой неделе меня едва не арестовали за кражу картины. Копы наверняка заподозрят, что я замешана в истории с музеем.

– Тебе давно пора прежде всего думать о себе, девочка. Раньше ты назубок знала правила игры. Думаю, я объявился как раз вовремя.

– Наоборот, слишком поздно. Я покончила с прошлым.

– Вовсе нет: просто взяла отпуск. И чтобы отпраздновать твое возвращение, я купил пару билетов в Венесуэлу, где сейчас живу. Один из них – для тебя.

– Значит, мы теперь вроде Буча Кэссиди и Санданса Кида?[14] Та история кончилась плохо.

– Мы гораздо умнее этой парочки.

Она верно угадала: эта операция должна была стать ее бенефисом. Большая, зрелищная, экстравагантная. Подобной не случалось в Америке лет пятьдесят.

– Ты не пошла на попятный, надеюсь? – спросил он. Впервые голос его прозвучал нерешительно.

– Ты и Николас сильно затруднили мне возможность отступления, – честно ответила она. – Но было бы неплохо, если бы ты не воображал, будто можешь манипулировать и мною. И было бы неплохо, если бы за прошедшие три года ты не поленился заглянуть к Стоуни и сказать: «Привет, я живой».

– А тебе не стоит закатывать истерики за минуту до начала работы. Веди себя спокойно, делай, что полагается по плану, и завтра мы будем в Южной Америке.

Сэм ничего не ответила. В чем-то он прав, тем более что она все успела подготовить, и теперь несколько десятков представителей правопорядка разгуливают по территории музея. Правда, большинство из них вряд ли отнесутся к ней иначе, чем к остальным членам шайки.

К ним снова подошел Николас.

– Готова, Сэм? Потому что, если ты все испортишь, твоя пуля первая.

– Это я уже слышала. И готова ко всему. Только постарайся не отстать.

Он показал на остальных:

– Шопинг начинается.

Саманта отдала рюкзак Мартину, оставив себе гаечный ключ и ножницы для резки проволоки, спрятанные в пачке с прокладками. Пока остальные входили через подземный гараж, она направилась к парадному входу.

Сразу за порогом стояли два охранника, проверявшие пакеты и сумочки. Она, не дожидаясь просьб, расстегнула свою, открыла и остановилась перед тем, кто помоложе.

– Еще не слишком поздно зайти в сувенирный магазин? – спросила она, беря со стола план музея.

– Нет. Галереи закрываются через пятнадцать минут. Магазин и кафетерий – в восемнадцать тридцать.

Она широко улыбнулась ему и в камеру над его головой.

– Спасибо.

С этого момента она была запечатлена на пленке. Голова под париком немного чесалась, но она часто носила парики, отправляясь на дело, и поэтому игнорировала небольшой дискомфорт. Кроме того, она старалась не смотреть на посетителей, роившихся в вестибюле, хотя и отметила необычайное количество одиноких мужчин. Впрочем, это может быть ее воображение. Пока что она должна дурачить и бандитов, и копов.

Неспешным, но решительным шагом она направилась в сувенирный магазин, вышла в противоположную дверь и оказалась у задней стены, рядом с помещением для охраны. Помня о камере в коридоре, она зарылась в развернутую карту, словно заблудилась и не знала, куда идти. Под прикрытием бумажного листа она натянула перчатки, прошла под камерой, вытащила ножницы и перерезала провод питания. Оглядела короткий коридор, выбрала место у задней стены, размахнулась ножницами, как ножом, и вонзила в стену на уровне талии.

Бинго! Точно в центр схемы. Торопливо стиснув поручень, она вскрыла блок плавких предохранителей и стала наугад выдергивать все выключатели, до которых могла дотянуться. На это ушло двадцать секунд, затем она задвинула металлическую пластину на место, чтобы никто ничего не заметил. Потом она снова зашла за угол, где могла видеть двери помещения для охраны. Оттуда выскочили трое охранников и стали разбегаться по коридорам. Саманта проскользнула в помещение, прежде чем дверь успела захлопнуться. В комнате оставался один охранник.

– Какого черта вы… – начал он, удивленно уставясь на Сэм. Та брызнула ему в лицо из баллончика с перечным спреем. Бедняга, разрываясь от кашля, согнулся в три погибели, а Сэм молниеносно спеленала его скотчем, заклеила рот и отвезла в кресле за дверь. Она ненавидела схватки подобного рода и гордилась тем, что обычно умела их избежать. Однако, учитывая обстоятельства, лучше связать беднягу, чем видеть мертвым.

Она наскоро обесточила вторую камеру, выдернув и обрезав все провода. Тому, кто попытается вернуть ее к жизни, придется нелегко.

После этого она открыла запасные выходы и отключила внешнюю сигнализацию. На часах было пять часов семь минут вечера. Ха! У нее в запасе почти минута!

Остальные, кроме Мартина, войдут через подземный гараж. Мартин сейчас придет в помещение охраны и отдаст ее рюкзак, а потом начнутся скачки.

Две минуты спустя в дверь постучали условным стуком. Сэм удовлетворенно кивнула и открыла замок.

– Привет.

Никаких имен, иначе спеленатый страж снова окажется в опасности.

Мартин скользнул внутрь и опять запер дверь.

– Похоже, охранники окончательно сбиты с толку, – ухмыльнулся он, – но никто не знает, что происходит.

– Скоро узнают.

Она взяла рюкзак и вытащила разделитель сигнала, чтобы обойти датчики на стене второго этажа. На место разделителя она сунула свою сумочку.

– Мы выберемся, пока не перекроют выходы.

– А если нет? Собираешься перестрелять кучу народу?

Мартин поднял глаза от компьютера, с помощью которого обесточивал тяжелые противопожарные двери, которые обычно падали с потолка, чтобы защитить находящиеся в опасности экспонаты. Теоретически в отсутствие дверей единственным препятствием оставались охранники, те немногие, которые не были заняты, пытаясь успокоить впавших в панику посетителей.

– Вот в Риме… – начал он, возвращаясь к работе.