«Арнольд нарисовал предметы, изобразив их в определенных формах и указав, что их длина превышала ширину в 20 раз. По его оценке, их длина составляла от 15 до 17 метров. Он определил, что расстояние до них составляло от 35 до 45 километров. Он также подсчитал, что расстояние в 84 километра они прошли за 102 секунды, то есть их скорость составляла 3000 километров в час. Если он верно определил расстояние, то для того, чтобы видеть такие отдельные детали предметов, какие были изображены им на рисунке, Арнольд должен был приблизиться к ним на расстояние немногим более 10 километров. На таком расстоянии угловая скорость, замеченная наблюдателем, должна была соответствовать в лучшем случае 700 километрам в час. Вероятнее всего, объекты были гораздо ближе к Арнольду, чем он думал, и они передвигались с дозвуковой скоростью».

Хайнек сделал вывод, что Арнольд видел какой-то самолет. Однако трудно предположить, что такое формирование не было военным, а ВВС не предложило никакого объяснения, почему какие-либо их самолеты появлялись в небе. Сам Хайнек стал одним из ведущих исследователей мира по проблеме НЛО, основал Центр по изучению НЛО и стал одним из советников ВВС США в проекте «Голубая книга», посвященном этому явлению.

Как вспоминали свидетели из Росуэлла в своих интервью, наблюдения за «летающими тарелками» летом 1947 года были широко распространенным явлением, и это обстоятельство, возможно, повлияло на решение Макбрейзела принести обломки в контору шерифа Уилкокса. Сам Марсел вспоминал, что он видел странные огни за несколько дней до своей экспедиции на ранчо Фостера. Однако возникают сомнения относительно того, насколько точны его воспоминания; он довольно неясно описал характер найденных обломков и лишь мимоходом упомянул о наличии другого места, где, если верить Фрэнку Кауфманну, разбился основной корабль, или нечто неизвестное. Говоря о другом месте падения, Марсел признавал: «Я ничего не знаю о нем». Но он все же туманно говорил о том, что «другой случай» произошел примерно в ста-ста пятидесяти километрах к западу от ранчо Фостера и приблизительно в то же самое время. В своем рассказе, лишенном каких-либо подробностей, Марсел упоминал о том, что, как ему показалось, место падения было обнаружено «каким-то старателем».

Беседуя с телевизионном репортером, Марсел вспоминал о другом месте падения, между прочим, невольно разжигая этим любопытство. Потому что в этой связи возникает главный вопрос: если правда то, что там произошло, то почему Марсел ничего об этом не знал? Одним из возможных объяснений является то, что туда была выслана другая поисково-спасательная группа, получившая приказ строго соблюдать секретность, включая запрет на рассказы кому бы то ни было на базе. (В пользу возможности того, что существовало строгое распределение обязанностей, свидетельствует, например, рассказ Кауфманна о процедурах, предпринятых для отправки обломков летательного аппарата на базу. Он утверждал, что этим занималась другая группа, о которой он ничего не знал.) Как только стало ясно, что место крушения привлекло к себе внимание, то возникла необходимость создать плотное оцепление вокруг этой территории, а место на ранчо потеряло значение. И все же странно, что начальник разведки 509-го полка Марсел оказался не у дел. Если же, с другой стороны, как это предполагалось, полковник Бланшард сразу сообщил вышестоящему начальству о разбившемся летательном аппарате необычной природы (оставим пока в стороне вопрос о том, были ли на его борту пришельцы и прибыл ли он из космоса), то его непосредственные начальники и, в свою очередь, командующие в Вашингтоне, без сомнения, должны были понять, что данное происшествие представляло собой крайне опасное вмешательство в зону безопасности вокруг военностратегических объектов и ставило под угрозу национальную безопасность Америки. Можно легко себе представить, что были введены экстренные меры безопасности, в соответствии с которыми были запрещены какие-либо независимые расследования происшествия, и последнее относилось и к Марселу.

Если объект представлял собой внеземное изделие, то, как ни странно, были бы введены такие же меры безопасности, и в эфире не прозвучало бы ни одного слова о том, что Америка завладела «летающим диском». Даже на этой стадии развития событий было бы ясно, что они открывают возможность существенно увеличить технологические и научные преимущества страны, поднять ее научный престиж до немыслимой высоты. Поэтому возникала необходимость сохранить секрет любой ценой от личного состава за исключением лишь тех, кому следовало знать о нем в силу служебной необходимости.

Поэтому же возникла обостренная восприимчивость к материалам прессы и радио на эту тему. Вероятность такого развития событий подтверждает рассказ владельца местной радиостанции в Росуэлле. В 1947 году Джад Робертс был совладельцем местной радиостанции КГФЛ. Сейчас ему за восемьдесят, и хотя он не отличается крепким здоровьем, он прекрасно все помнит. «Мне позвонили из Вашингтона, из офиса одного сенатора. Мне было сказано: „Послушай, если ты будешь пускать в эфир какие-либо рассказы об этом деле, то у тебя отберут лицензию на радиовещание. И запомни: отберут ее у тебя не через какое-то время, а в тот же самый день, как мы скажем, что эфир для тебя закрыт“. Роберте также прекрасно помнит, что военные выставили заслоны вокруг места с обломками. „Если это был воздушный метеорологический шар, то зачем им понадобилось столько голубых машин службы безопасности, которые всюду носились и не разрешали никому выезжать на своих машинах“. Достаточно было приехать туда, чтобы обнаружить, что там все перекрыто. Никому и в голову не приходило в этом краю, где метеорологические шары валяются повсюду, что их можно принять за что-то другое. Они всюду валялись как старые шины».

Робертс вспомнил, что работники радиостанции имели обширные связи со служащими авиабазы, и станция не раз транслировала передачи, в которых выступали офицеры. Из бесед, которые он вел в ту пору со служащими базы, он запомнил, что, по их мнению, в официальной версии многое было скрыто от глаз и ушей общественности. «Мы знали, что ребята, которые возили эти вещи на аэродром Райт-Паттерсон и обратно, ни слова не говорили об этом деле. Они молчали об этом, и поэтому не возникало сомнений в одном: эта штука была не из нашего мира».

Рассказы об угрозах, запретах на публикации, слежка за Макбрейзелом, — все это указывает на то, что ВВС пытались держать информацию под надежным контролем и как можно скорее передать все дело элитарной группе из руководителей армии и науки, которые могли бы дать оценку этой проблеме. Если бы это произошло, то мало вероятно, что ни слова об этой операции не вышло бы наружу. В декабре 1984 года поступили сведения о том, что действия осуществлялись именно по такому сценарию. Эти сведения служили сенсационным подтверждением того, что было на самом деле открыто в Росуэлле.

Один из наиболее спорных моментов в исследованиях НЛО связан с появившимся документом, в котором утверждалось, что была образована группа с целью дать оценку технологии «разбившихся дисков». 11 декабря 1984 года телевизионный продьюсер Хайме Шандера получил тщательно упакованный конверт, в котором была непроявленная 35-миллиметровая фотопленка. На ней, как оказалось, были запечатлены несколько страниц сверхсекретных документов, известных под названием «МДж-12», или «Маджестик». В этих документах упоминались видные ученые и военные, которые изучали захваченные летающие тарелки и пришельцев.

В это время Шандера работал вместе с исследователем НЛО Уильямом Муром, соавтором одной из первых книг, посвященной событиям в Росуэлле. Документы МДж-12 разделили сторонников НЛО на тех, кто считает их фальшивкой, на тех, кто считает их абсолютно подлинными, и тех, кто верит, что, хотя документы могут быть фальшивкой, люди, описанные в них, существовали, а описанные события происходили на самом деле.