заставляли нас подпрыгивать, а ужасный гул все приближался и приближался. Я шепнул Риосу на ухо:
- Это – конец света. Давай молиться.
- Молись ты. Я все позабыл, – ответил он. И стоило только мне это услышать, как у меня тоже все
вылетело из головы, кроме “Отче наш”. И все это время мы слышали удары и еще удары, лучи и
грохот. Бедный Риос так трясся, что заставил меня поседеть. В это время издалека раздался громкий,
протяжный стон, приближающийся быстро, как самолет. Я крепко сжал глаза и зубы и заткнул уши. А
Риос начал громко вопить, перекрывая стон.
Но вот, наконец-то, проснулся Мочо и включил свет в спальне. Он закрыл окно, вытащил Риоса из
моей кровати, накапал ему в стакан с водой несколько капель, сказав, что он слишком взвинчен.
- Это – всего лишь электрическая буря, – сказал он, хохоча во весь свой широкий, как у лягушки,
рот, и оставаясь абсолютно спокойным. Ясно, что он проснулся от воплей Риоса, не увидев и не услышав
ничего из того ужасного, что произошло раньше. Поэтому он и назвал это электрической бурей. Как бы
то ни было, он так странно выглядел в ночной рубашке, что только что виденные призраки как-то сразу
померкли и стерлись при взгляде на него. Мочо казался бочонком на ножках. Но человек никак не может
заснуть, если он увидел и услышал то, что видел и слышал я. Человек беспокоится, ожидая возвращения
этого чуда и нового появления призраков, лучей, ледяного дыхания и тысяченогого чудовища.
Если бы моя мама знала, что творится в этой заколдованной школе после полуночи.
Понедельник 18
13
Оказывается, в этой школе существует банда воришек-невидимок. Я знаю, что они плохие, а,
может быть и нет, но в любом случае они жутко меня бесят и злят, потому что не позвали стать вором.
Теперь я понимаю, что значит быть полицейским. Это зависть к тому, что ты – не вор, и эта зависть
заставляет полицейских искать воров. Потому что дураку понятно, что нет ничего более прекрасного, чем
совершать таинственные дела. А у меня они украли ручку и книгу, только я не совсем уверен, была ли
книга, или нет. Но в любом случае это послужит поводом, чтобы отыскать вора. Кариола сколотил
компашку для того, чтобы найти вора. Меня они назначили офицером запаса, потому что у меня
потерялась куча вещей. К слову, я должен был рассказать им, что у меня украли уйму вещей, чтобы меня
приняли в команду. Мне поручили оставить свой новый свитер на кровати, чтобы посмотреть, не украли
ли его, но, поскольку его никто не украл, я должен был спрятать его за классной доской. И по мере
возможности, я смотрел, на месте ли свитер. Когда я пришел посмотреть в последний раз, его там не
было. Его умыкнули на самом деле. Тогда я позвал на совещание команду и поведал им, что случилось.
А как только я все рассказал, Кариола ударил меня и сказал, что я был дураком и тупицей, и шутом
гороховым. Все надо мной смеялись. Это сборище негодяев и мерзавцев. Как же я их всех ненавижу,
даже Хавьера.
У меня жуткое желание умереть.
Март 20
Я сказал, что у меня заболел живот и лег в кровать, потому что школа действует мне на нервы, меня
все раздражают, бесят все эти недоумки.
Вчера все шушукались и издевались надо мной, а я не мог отдубасить их, потому что их было
слишком много. У меня желание убить Кариолу, поскольку это он во всем виноват.
Когда я вошел в спальню, то обнаружил, что они украли мой дневник, а теперь читают его и
хохочут. Я бросился на них и отнял дневник. Они едва не убили меня. К счастью, в этот момент вошел
Моча и избавил меня от смерти.
Они – сборище трусливых негодяев: всем скопом на одного!
Хотя сегодня утром Кариола и пришел посмотреть на меня, я все равно его ненавижу и до сих пор
хочу убить. Это скверно, ведь дело в том, что я не могу исповедаться до тех пор, пока меня не оставит это
желание.
Март 23
Сегодня произошел несчастный случай. Кариола упал с трапеции и сломал себе руку. Приехала
“Скорая помощь” и увезла его с собой. Когда его повезли, мы все похолодели, несмотря на жару.
Не знаю почему, но все это время я чувствую что-то странное в той руке, что сломал Кариола,
точнее говоря, в своей руке. Я думаю и думаю о Кариоле, и о том, что я его простил, простил от души, и
уже не хочу убить его. Теперь я даже могу исповедаться, потому что уже не ненавижу его и почти что
чуточку люблю, но если вспоминаю о его шушуканьи, то снова ненавижу.
Когда мы вошли в часовню, я кое-что посулил, для того, чтобы Кариоле стало получше: что его
мама оденется в одежду от Лурдес и всю свою жизнь не станет больше есть сладкого. Любая мама
отлично может сделать это ради своего сыночка.
Как бы то ни было, утром я собираюсь исповедаться, а если не будет времени облегчить душу и
успокоить совесть утром, то сделаю это сегодня вечером:
1. Я ненавидел 19 человек;
2. Три дня я подумывал кое-кого убить;
3. Я не желал раскаиваться;
4. Я потерял свой новый свитер по собственной вине.
Остальные грехи – те же самые, что и всегда.
Выяснилось, что в моей кровати разлилась чернильница, когда я писал свой дневник, и я не знаю,
что делать. Я выстирал простыню, но пятно осталось. Тогда мне пришлось вырезать этот кусок. Когда
приедет мама, я закажу ей точно такую же. Проблема в том, что она приезжала день тому назад. Все
упирается в то, что когда нам станут менять простыни, то обнаружат мою.
У человека сперли ручку, вот с ним и происходит все это. А ведь этот человек не виноват. Поэтому
его не сильно мучают угрызения совести.
14
Март 24
В конце концов, я не понимаю, почему с человеком происходят столь ужасные вещи.
У школы роют огромный глубоченный колодец, и в свободное время я сходил посмотреть на него.
Рассказали, колодец был такой огроменный, что мне стало просто необходимо увидеть его. Рабочие,
находившиеся на дне колодца, позвали меня спуститься, и я спустился по веревке. Снизу я видел небо и
чувствовал восхитительный, едва уловимый, запах влажной земли. А поскольку мне не доставляет
удовольствия сидеть без дела, я помог рабочим вытаскивать землю и камни. Я взялся наполнять ведра.
Это было так интересно, что я ни о чем и не вспомнил, пока не увидел, что небо стало наполовину
темным. Я почувствовал зверский голод, у меня засосало в желудке и заурчало в животе. В это время
рабочие вылезли из колодца, переобулись и переоделись, и я был с ними.
Было уже шесть вечера, и я находился здесь с половины второго.
Я пошел прямиком к отцу-ректору, и рассказал ему, что со мной произошло.
- Мне уже сообщили о Вашем исчезновении. Полчаса назад об этом известили Ваших родителей.
- Наверное, меня не искали, раз не знали, что я был в колодце, — возразил я ему.
- Здесь находятся учителя и священники, юноша, а не охотничьи собаки и не детективы. Впрочем,
ученик, не желающий учиться и сбегающий с уроков не должен здесь находиться. В конце-то концов, для
Вас это к добру, насильно мы никого не держим.
- Отец-ректор, я хочу учиться и я не удирал с уроков.
- Это можно было сказать вчера. Сегодня – нет. В этой школе существует распорядок, и этот
распорядок соблюдается. Считаю нужным сказать Вам, что вы исключены.
- Но я не хочу уходить. Я хочу, чтобы Вы меня крепко наказали.
- Почему Вы не хотите уходить?
- Потому что не хочу.
- Я поговорю с отцом Карлосом. Я делаю это, потому что мне понравилась твоя честность. Ты
рассказал мне обо всем случившемся. Уверен, что он подумает о тебе. Я позволю тебе остаться, но
наказания тебе не избежать, дружок.
Этот отец-ректор – отличный человек, а отец Карлос – так себе. Хоть он и простил меня, оставив в
