- Правильно, всё правильно, но конкретнее! Какие решения?

- Принята Программа КПСС в новой редакции, - преподаватель кивает головой в знак одобрения, - утверждены Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986—1990 годы и на период до 2000 года…

- Совершенно верно…

- В докладе М. С. Горбачёва констатировалось, что «в жизни общества начали проступать застойные явления» как в экономической, так и в социальной сферах.

- Правильно. Еще?

- Ускорение научно-технического прогресса — главный рычаг повышения эффективности производства, структурная перестройка общественного производства, совершенствование социалистических производственных отношений, системы управления и методов хозяйствования, повышение благосостояния, улучшение условий труда и жизни советских людей, преодоление классовых различий, формирование социально однородного общества и дальнейший расцвет, и сближение социалистических наций и народностей.

- Молодец, Карелин садись! Итак, вам предстоит серьезный экзамен! Нужно основательно к нему подготовиться, потому что это вам всем пригодится в жизни! Это не математика какая-то!

- И не физика! – с места кричит Васильев.

- Правильно, Васильев! Раз ты такой умный, то скажи нам что же такое «перестройка»? – спокойно, словно не понял шутки, говорит лектор.

Младший сержант встает и, почесав затылок, начинает доклад выученными избитыми фразами.

- Впервые «перестройка» провозглашена Михаилом Сергеевичем Горбачевым на Пленуме ЦК КПСС в 1985 году. Тем самым он провозгласил программу широких реформ под лозунгом «ускорения социально-экономического развития страны», то есть ускорения продвижения по социалистическому пути на основе эффективного использования достижений научно-технического прогресса, активизации человеческого фактора и изменения порядка планирования экономического развития страны.

- Ладно, садись! Я нацеливаю вас на серьезный подход к подготовке по предмету. Не исключено, что будут присутствовать проверяющие!

- Они буду проверять «перестройку» - теперь уже Тупик вставляет реплику.

- Они будут проверять ваши знания. Советский офицер в современном мире – это не только штурман и летчик, он еще и воспитатель подчиненных, а без знания научного коммунизма тяжело ориентироваться в мире! И еще! Учтите я буду смотреть ваши конспекты! Чтоб все материалы XXVII съезда КПСС были у каждого в отдельной тетради! Всем все ясно? – полковник обводит взглядом аудиторию.

Звенит звонок. Пара закончена! Мы дружно встаем, аудитория наполняется шумом голосов, складываемых в портфели конспектов, ручек, тоненьких красненьких книжечек, наполненных материалами съездов нашей партии. Полковник тоже собирает свои вещи и попрощавшись выходит. На него уже никто не обращает внимания.

- У кого есть конспекты со съездом? – кричит Васильев.

- У меня есть. Я тебе дам, Вася, - голосом образцового подчиненного говорит наш круглый отличник.

- И мне!

- И мне!

За Васильевым устанавливается очередь, в соответствии с которой курсанты собирается списывать конспект. Я не принимаю в этом участие. У меня конспекты имеются. До стажировки остается три недели.

* * *

- Почему ты не заходишь, не звонишь? Совсем пропал! – она смотрит на меня лучезарным взглядом, словно ничего между нами не произошло в последнее время. А может она на самом деле так считает? Может это я себя накрутил? Я себе вбил в голову, что она мне изменяет напропалую? Я теряюсь и уже не знаю, что ей ответить.

- Да дела всякие были… и в увольнения редко ходил…, - выдавливаю я из себя неправду.

- А я видела тебя на прошлой неделе… - Лера улыбается и, мне кажется, она совсем не обижается на меня.

- Где? – удивляюсь я довольно искренне, ведь у меня полная уверенность в том, что меня она не могла видеть.

- Ты шел с друзьями по Ленина, вы были не в форме.

- Может это не я был? – несколько робко предполагаю я, хотя этот факт присутствовал.

- Ты! Это точно! Ты был в джинсах и рубашке с коротким рукавом.

Я пожимаю плечами, не говоря был ли это я на самом деле или она ошибается. Сказать правду значит объяснить почему не заходил к ней, отнекиваться, значит попасть в ловушку из достоверных фактов.

- Ты куда сейчас? – перевожу я тему.

- Домой… а ты?

- Тоже…

- Зайдешь может быть? Дома никого, - предлагает она, дотронувшись до моей руки и я чувствую внезапный прилив желания овладеть ее прекрасным, как ни убеждай себя в обратном, телом.

- Не знаю… - я в растерянности и борюсь со своим животным чувством.

- Пойдем, не на долго! Успеешь потом и домой и куда собирался! – она продолжает меня искушать.

- Разве если ненадолго, - я постепенно сдаю свои принципы, плоть побеждают дух.

- Да что там! На часик! – Лера чувствует, что побеждает.

- Ладно! Пойдем… - я сдался. Моя и ее плоть победили мои моральные устои. Победа ее была стремительной и сокрушительной.

До ее дома было минут двадцать пешком и я, конечно, вытерпел бы эти жалкие минуты, но мне очень не хотелось, чтобы меня видели вместе с Лерой, поэтому мы легко поймали такси и уже через десять минут она открывала дверь дома.

Я стою сзади нее и глажу Леру по спине, спускаясь все ниже и ниже. Она не сопротивляется, а позволяет мне возбудиться еще сильнее. Ее тонкий сарафан легко взлетает под напором моих рук.

- Ну, подожди чуточку… видишь замок открыть не получается! Блин! Что б ты провалился! – это, конечно, относилось не ко мне, девушка извивалась и старалась открыть чертов замок. Ей самой уже не терпелось и неожиданное препятствие в виде заржавевшего замка ее раздражало.

Как все в жизни бывает внезапным, так и замок, вдруг, поддался и открылся. Мы ввалились в знакомый мне коридор. Я нетерпеливо стянул сарафан через голову девушки и оставил ее в одних маленьких трусиках, лифчика под тонкой материей не оказалось. Так же быстро я сбросил с себя дерюгу форменной одежды, и мы каким-то чудным образом оказались на ее диване, все так же разобранном и застеленном не очень свежим постельным бельем.

- Какой ты! – шепчет она мне, распаляя своим горячим дыханием.

- Почему мы говорим шепотом? – спрашиваю я тоже шепотом.

- По привычке…

- Дома точно никого нет?

- Точно… ну, давай же…

- А бабушка где?

- Она на кладбище, будет только к вечеру… да… хорошо… - ее руки помогают мне, потому что я сам не могу справиться с задачей меткости и кучности. – Хорошо… хорошо? Так… не спеши…

И в это самое напряженное время я слышу, как скрипит, а потом хлопает входная дверь.

- Валера! Я пришла! Ты дома? – это ее мать.

- Блин! Ну, давай быстро! Еще! Еще! Ну, пожалуйста! Не останавливайся! – шепчет мне в ухо Лера, но все бесполезно. Я больше не могу.

Лера прямо выскакивает из-под меня и стремительно влетает в какую-то домашнюю одежду, то ли халат, то ли какое-то старенькое платье или мужскую рубашку огромного размера. Я же, онемевший и окаменевший от неожиданности и какого-то неизвестного мне ранее страха, натягиваю на себя одеяло, - это все, на что у меня хватает сил. В комнату входит мать Леры и смотрит прямо на меня. Мне хочется спрятаться под одеялом с головой.

- Здрасти! У тебя гости?! – немного удивленно, но не более того, произносит женщина. Ее взгляд окидывает комнату. Она видит разбросанные вещи, мой китель, брюки, рубашку, ее сарафан. Потом взгляд останавливается на мне.

- Ага… - Лера уже стоит возле дивана в одежонке, но это смешно и глупо, я-то лежу голый и прячусь под одеялом.

- Чем занимаетесь… - вопрос женщины повис в воздухе.

- Мам! Уроки делаем! – тон дочери говорит о том, что последний вопрос матери несколько неуместен.

- Ну, что ты, доченька! Я все понимаю – дело молодое!

- Мам! Не лезь!

- Хорошо, хорошо… я пошла к себе…

- Иди…

- До свидания, - вставляю и я свое слово в их диалог, не найдя ничего более подходящего.