Литмир - Электронная Библиотека

- Ладно, хоть банку сгущенки возьми! – просит Стас.

- Ладно, возьму…

Старшина командует построение. Я прячу книгу и иду одевать шинель. Через пять минут рота спускается к подъезду, строится повзводно и начинает движение в столовую. Чуев плетется за нами.

- Старшина! – кричит он сипло. – Песню!

- Ро-та, запе-вай!

Мы, матерясь кто про себя, кто вслух шепотом, затягиваем ротную нашу строевую «кричалку», выбранную нам еще первым командиром роты на курсе молодого бойца:

Путь далек у нас с тобою,

Веселей, солдат, гляди!

Вьется знамя полковое,

Командиры впереди.

Солдаты, в путь, в путь, в путь!

А для тебя, родная,

Есть почта полевая.

Прощай! Труба зовет,

Солдаты — в поход!

Каждый воин, парень бравый,

Смотрит соколом в строю.

Породнились мы со славой,

Славу добыли в бою.

Пусть враги запомнят это:

Не грозим, а говорим.

Мы прошли с тобой полсвета.

Если надо — повторим.

Солдаты, в путь, в путь, в путь!

А для тебя, родная,

Есть почта полевая.

Прощай! Труба зовет,

Солдаты — в поход!

У нас нет запевал, поэтому все куплеты и припев мы орем вместе. Я кричу со всеми, но стараюсь не петь, а именно кричать, невпопад и совсем не в ноты, если так можно сказать о строевой песни. Вадька тот вообще молчит, а Бобер идет и о чем-то разговаривает с Тупиком.

Перед столовой рота останавливается и каждый взвод начинает по одному просачиваться в хорошо прогретое помещение столовой. Мы четверо: Стас, Вадька, Бобер (Бобров) и я садимся за свой стол. На завтрак сегодня, впрочем, как и всегда, какая-то каша в алюминиевом котелке, сказать точно из чего эта вязкая жижа, я затрудняюсь, четыре кусочка сыра и четыре кругляшка масла сливочного. Запивать все это мы должны кофейным напитком «ячменный» - кофе из цикория, который уже не горячий, а всего лишь теплый стоит в чайнике на столе. Вадька достает из своего настоящего штурманского портфеля, не то, что у меня и Стаса, банку с синими и голубыми зигзагами и умело вскрывает ее столовым ножом. Потом он ставит ее в центр стола, и на правах хозяина банки первым запускает отчет, вычерпывая сладость чайной ложкой. Только после этого мы по очереди начинаем погружать в нее свои чайные ложки. Вадька, Стас, Боб, я и опять Вадька, Стас, Боб и я, и так пока банка не пустеет, вычерпанная почти до блеска. Нарушать очередность нельзя! И пропускать или задерживать друзей не желательно. Все делается строго по правилам, установленным еще в первые месяцы учебы. Сладкая тягучая субстанция – единственная вкусная пища за весь день. С ней даже цикорный кофе кажется вполне пригодным для употребления.

Завтрак длится недолго, поскольку мы задержались с утренним построением. Уже через десять минут старшина извещает, что пора закончить прием пищи, рота встает и выходит строится во дворике столовой. Все это мы теперь проделываем быстро, поскольку последние из батальона, остальные уже стоят на плацу. Быстрым строевым шагом мы следуем к остальным и с марша наши взводы вписываются между двадцать второй и двадцать четвертой ротами. Двадцать вторая рота – это четвертый курс, с ними у нас вполне дружественные отношения в отличие от двадцать четвертой роты.

- Равняйсь! Смир-на! – кричит дежурный по батальону, это наш Чуев, и, чеканя шаг, движется к командиру батальона, нетерпеливо до этого стоявшему в сторонке. – Товарищ полковник, батальон для развода на занятия построен! Командир роты, капитан Чуев!

- Вольно!

- Вольно! – вторит Чуев.

Мы расслабляемся и ждем на уже легком морозе монолог с похожими на матерные слова звуками почти после каждого слова. Он напутствует нас на занятия, ведь скоро конец семестра и всем предстоят экзамены, а потом и долгожданный зимний отпуск. Высказав все, что он думает об учебе комбат командует:

- К месту учебы, повзводно, дистанция двадцать шагов, шаго-ммарш!

Сегодня оркестр не играет, а только два барабанщика из музроты задают ритм уходящим к учебному корпусу ротам штурманов боевого управления. Коробки военных студентов в серых шинелях с голубыми погонами на которых желтеют две полоски по краям, а в центре буква «К», маршируют мимо начальника факультета в полковничьих погонах.

- Рот-та! Смир-рна! Равнение на право! - и мы, повернув головы куда сказано, прижимая руки к туловищам, вбивая всю свою военную силу в очищенный от снега асфальт, проходим мимо.

- Воль-на! – кричит впереди идущий Чуев. Он отскакивает в сторону и идет уже сбоку от строя, сопровождая нас до учебного корпуса.

Перед ступеньками храма науки нас распускают, строй разваливается, и курсанты моментально превращаются в студентов. Кто остается на ступеньках курить, кто идет в раздевалку. Недавно гулко пустое здание наполняется людьми в форме. Погоны, погоны, погоны, портфели, шум, гам острый запах гуталином начищенных и сверкающих сапог. Коридоры словно кровеносные сосуды наполняются током лейкоцитов, красных кровяных тел, только в нашем учебном заведении кровь голубая. Авиация – это вам не пехота! Это самые интеллигентные войска. И готовят в нашем училище элиту советских войск.

У нас первая пара научный коммунизм. Я люблю все предметы, связанные с историей, пустой болтовней и возможностью «полить воду», это, по уверению моих товарищей, у меня выходит очень даже неплохо. В кабинете мы располагаемся за столами и ждем преподавателя. Сегодня лекция, а значит можно вздремнуть. Ученый муж будет монотонно читать прописные истины, и угроза опроса полностью отсутствует.

Я располагаюсь на предпоследней парте, опередив Тупика и Фому. Последний подсаживается к Юрке, сидящему тоже на предпоследней парте, но в ряду у окна. Со мной сидит Стас. Я достаю Ремарка и пока не наступила пара продолжаю жить событиями маленького городка. Однако время пролетает быстро и не успел я закончить главу, как звенит звонок и в аудиторию входит молодой подполковник – преподаватель научного коммунизма. Я прячу книгу в парту и вместе со всеми встаю. Мы приветствуем его стоя и после «здравия желаю, товарищ подполковник» садимся и приступаем к конспектированию лекции. Самое скучное и занятие – это запись слов, произнесенных лектором. Есть учебник, в котором можно прочитать все то, что озвучивает преподаватель, но мы все равно должны писать за ним, пачкая тетради и совсем не вдаваясь в смысл им сказанного.

Через пятнадцать минут я охладеваю к теме и уже не пишу, а делаю вид, что пишу, водя рукой по чистому листу тетради. Так мне кажется преподаватель не обращает на меня внимание. Я скучающе осматриваюсь. Многие курсанты делают тоже самое, что и я. Стас спит и его рука выводит «диаграммы сна» - точки, кривые линии после первой буквы, которую можно еще кое-как разобрать, какие-то черточки и запятые, далеко спускающиеся в конец листа. Такие конспекты есть почти у всех курсантов. Хотя, пожалуй, кроме нашего отличника Феди. Он напряженно слушает лекцию и не позволяет себе спать.

Случайно мой взгляд встречается со взглядом Фомы. Он смотрит на меня не моргая. Мне отчего-то становиться не по себе. Что-то в его взгляде неприятное, неуютное и совсем неестественное. Но что, я понять не могу. Не выдержав его пристального взгляда, я отворачиваюсь, но через минуту вновь смотрю на Фому. О, Господи! Мне становится весело. Я, наконец, понимаю в чем дело! Фома смотрит на меня не своими глазами! Видимо перед лекцией, он вырезал глаза из какого-то журнала. Они приблизительно его размера и полностью покрывают верхнее веко. Наклеив их себе на закрытые веки, он спокойно спит, оперев голову на руку. Иногда голова соскакивает с руки и вот это-то движение меня и привело к догадке. Тупик тем временем не спит, он развлекается, видя, что его товарищ подвержен глубокому бессознанию, напарник старается вычислить в каком направлении будет совершен следующий бросок головы и подставляет в том месте авторучку. Однако в самый последний момент голова Фомы не долетает до острия ручки и все повторяется вновь. Это занятие, наконец, Тупику надоедает, и он переходит к другому развлечению. Видя, что Фома так крепко уснул, что из уголка его рта стала сочится слюна, Тупик нарывает листок из тетради на мелкие кусочки и аккуратно приклеивает их по руслу течения слюны. От этого зрелища нам всем рядом сидящим и внимательно наблюдающим за происходящим, становится совсем весело, так, что мы нечаянно привлекаем внимание преподавателя.

3
{"b":"269822","o":1}