Вот впереди показалась долгожданная растяжка с милыми буквами «ФИНИШ». Я прибавляю темп и стремительно сокращаю дистанцию между собой и белой полоской ткани, натянутой между двух молодых тополей. Ура! Наш физрук щелкает передо мной своим секундомером и называет время. Уложились.
На финише царит разброд и шатание. Стольких людей в форме с настоящим оружием и с шинелями, скрученными, как в войну, гражданские никогда не видели, поэтому они с интересом рассматривают происходящее, проходя мимо. Возле вкопанных в землю стола и лавки расположились училищные «вспомогательные службы». Две медсестры из санчасти, студентки мединститута, самая толстая и добрая повариха Катя, которая разливает из огромного алюминиевого чана с ручками теплый крепкий напиток, называемый у нее чай, он сладкий темный, но совсем не пахнет чаем, скорее всего грузинская, а не краснодарская заварка, два физрука, писарь, который заносит результаты в ведомость, командиры рот, взводов. Здесь же, рядом, лежат на молоденькой травке, ходят с расстегнутыми кителями уже финишировавшие курсанты. Сегодня марш-бросок сдает почти весь батальон. Народу тьма. Нет только четвертого курса. Они освобождены по причине какой-то проверки. Летный батальон тоже отсутствует, поскольку летчиков запрещено мучить такими перегрузками. Им вообще предоставляются тепличные условия: они не бегают кроссов, не занимаются ни какими видами борьбы, не поднимают тяжести. Все эти нагрузки могут пагубно сказаться на их летном здоровье. Основной вид спорта, что им допустим, это всякого рода качели, лопинги, колеса и прочая дребедень, тренирующая мозжечок и весь вестибулярный аппарат. Но мы, помимо кроссов тоже, как и они крутимся в колесах и вертимся на лопингах на время. Лопинг – это снаряд, применяемый в обычной жизни гимнастами и акробатами для тренировки вестибулярного аппарата. Он представляет собой металлические качели, позволяющие осуществлять полный поворот вокруг продольной и поперечной осей тела. Ты становишься на эти качели, твои ноги и руки привязывают и словно в детстве тебе нужно приседая в такт раскачаться так, чтобы долететь до перекладины и перевернуться. Норматив – десять переворотов вперед и десять назад и все эти перевороты необходимо проделать за короткий промежуток времени.
Записавшись у писаря, назвав ему результат, который громко выкрикивал на финише преподаватель кафедры физподготовки, мы бредем к дереву, у которого уже расположились Стас и Вадька, они финишировали немного раньше нас, но на оценке это не отразилось. Я знаю, что Вадька где-то срезал и у него этот обман прокатил. Но обиды ни на него, ни на себя нет, принцип – «если смог обмануть и тебя не поймали, то ты молодец», у нас в почете. Я ложусь на землю рядом со Стасом, который попивает чаек из металлической кружки. Я прошу Олега принести и мне чая, поскольку вижу, что тот собрался к поварихе. Он снисходительно соглашается, памятуя, что благодаря мне он уложился в норматив.
- Принц, видел свою Лерку? – спрашивает совсем между прочим Вадька. Он тоже попивает чай.
- Нет…, а где?
- Да вон там, тусуется с ШОшником…
Я не вскакиваю и не бегу, но внутри меня екает что-то и начинает ныть. Ревность потихоньку гложет мои ноги, поднимаясь все выше и выше.
- Это с кем? – спокойно спрашиваю я.
- Я фамилию его не помню…
- Ну, и ладно, пусть поговорит…
- Кончать тебе надо с ней, - роняет Стас, - не для тебя она.
- Разберемся, - отвечаю я как можно равнодушнее, а в душе уже готовый порвать с подлой изменщицей.
В принципе я давно готов это сделать. Меня уже стали раздражать ее очень вольное отношение к верности, постоянные пропадания, какие-то неизвестные звонки по телефону, частое отсутствие дома, когда я сидел в училище. В общем все ее поведение наводило меня на мысли об изменах. Да и сама наша половая жизнь не удовлетворяла меня, мне казалось, что одного меня ей не хватает. Кроме того, ее любовь к выпивке мне была совсем не по нраву. На этой почве мы стали довольно часто ругаться.
Вернулся Тупик с двумя железными кружками, одну из которых он протянул мне.
- Спасибо.
- Видел, - обращается ко мне Олежка, - Лерку? Она вон там, с парнями из четвертого взвода.
- И что?! – раздраженно отвечаю я.
- Да, так… - поживает плечами мой товарищ. Они словно сговорились все. Хотят меня раздразнить что ли?
Мы все, кроме Вадьки, достаем сигареты и закуриваем. Очень приятно полулежать на травке, греясь на солнышке. Легкий ветерок обдувает уже остывающие тела, выветривая едкий запах пота. Дым сигарет вносит в нашу жизнь элемент отдыха, безмятежности и некой свободы. Слово «перекур» - для нас означает именно отдых с сигаретой, он может быть и пять минут и десять и даже час.
Все молчат, щурясь на солнце и, мне кажется, что ждут моей реакции на новости о Лере. Наконец, я, не вытерпев, встаю и иду по направлению, которое мне указал Тупик.
- Ты куда? - с хитрым прищуром спрашивает меня Вадька.
- Пойду прогуляюсь! Боюсь простудиться, лежа на холодной земле и вам советую.
- А…ага, конечно - многозначительно вздергивает он голову, давая понять, что знает куда я пошел.
Я, делая вид, что просто шляюсь, незаметно приближаюсь к группе курсантов из четвертого взвода, так, чтобы они меня не заметили. Она там. Стоит рядом с тем самым ШОшноком, который хотел поговорить со мной, но так и не поговорил, правда, по моей вине, я не захотел с ним говорить. Лера стоит очень близко к нему и, улыбаясь, слушает его. Он же положил свою правую руку ей на попу и о чем-то лениво рассказывает. Иногда девушка негромко смеется. Я стою шагах в двадцати от них и меня скрывает раскатистая ива. О чем они говорят я не слышу, но ревность полосует мое сердце острым ножом. Подойти к ним я не решаюсь, да и не вижу необходимости. Что измениться? Ну, она придумает для меня что-нибудь, скажет, что старые друзья, шла мимо и случайно встретились. Я, конечно, могу спросить, почему не нашла меня. Она может сказать, что вот-вот собиралась. И так далее и тому подобное. Лера сможет выкрутиться и обмануть меня. Но я не хочу теперь быть обманутым! Хватит! Надоело. Как хорошо, что скоро мы все уедем, сначала на полтора месяца на стажировку, а потом на целый месяц в летний отпуск. Все! Конец нашей связи!
Я закуриваю и также незаметно, как подошел, также незаметно ухожу и возвращаюсь к своим друзьям. Они на том же месте и в том же составе.
- Погулял? – лениво спрашивает Стас.
- Да…
- Бобра не видел?
- Нет. А что?
- Да он тебя искал…
- Зачем?
Стас качает головой, будто говоря либо «не знаю», либо «не скажу». Я опускаюсь на травку и прислоняюсь к стволу дерева, закрыв глаза.
- Принц, Лерку видел? – это теперь меня спрашивает Бобер, появившейся ниоткуда.
- Ага… - я не открываю глаза, мои друзья словно сговорились достать сегодня меня и вывести из равновесия. Им это не удастся.
- Пойдешь?
- Неа…
- Она с тем…
- Да и хрен с ней! – вырывается у меня, готового вот-вот взорваться. Бобер это чувствует.
- Все, все! Хорошо! – примирительно восклицает Бобер и уходит к Фоме и Юрке.
Мы остаемся в том же составе и через десять минут старшина командует построение. Время, отведенное на данное мероприятие, закончилось. Рота строем возвращается в училище. До него от пруда около получаса ходьбы.
* * *
- Через пять минут построение, - говорит Вадька, спустившись к нам в курилку.
- Что еще такое? – спрашиваем почти в один голос я, Стас и Бобер. Мы сидим в курилке и наслаждаемся прекрасной погодой, очень тепло, ярко светит солнце, но пока не жарко, очень комфортная температура позволяет сидеть Бобру с голым торсом и в тапочках. Впрочем, мы все сидим в тапочках. Сегодня воскресенье и ничто не предвещает плохой день. В увольнение ни один из нас не идет. Так получилось, что мы вчетвером были там вчера и сегодня рассчитываем отдохнуть в училище: почитать, поиграть в преферанс, сходить в кино – должны показать французскую комедию «Не упускай из виду». У нас полно провианта и мы даже не собираемся посещать сегодня столовую. Вчера мои родители и предки Стаса нагрузили нас провизией на пару дней. А сегодня утром Вадька получил передачку из родного города. Так что мы смело можем не только сегодня шикануть, но и в ближайшие пару недель сносно подкармливаться тихорецкими запасами – прекрасным дополнением к курсантскому рациону.
