- Принц, - затягиваясь с наслаждением и выпуская дым под козырек крыши, обращается ко мне Бобер, - там с тобой ШОшник хотел поговорить. Искал.

- Какой? – безучастно спрашиваю я.

- Как его?! Сураев! – с трудом вспоминает фамилию курсанта Бобер.

- А что он хотел? – зевая, спрашиваю.

- Ну, он узнавал ходишь ли ты с Леркой или нет.

- А ему какая разница?

- Не знаю… Увидишь – спроси…

- Вообще-то, она не подходит для тебя, - отрываясь от чтения, роняет Стас.

- А чё так?

- Дружище, ты же интеллигент, а она, прости, не твоего уровня… - поясняет Стас. Я не возмущаюсь, зная, что мои друзья не хотят меня обидеть. Они всегда говорят все прямо в лицо, так у нас принято.

- И это все? – спрашиваю я.

- Ммм… не совсем… - мнется Стас, он прикрывает книгу, заложив нужную страницу пальцем и смотрит мне в глаза.

- А что ж еще?

- Без обид?

- Да!

- Мне кажется, что она шалава…

- А что так?

- Ну, она, по разговорам переспала с половиной роты.

- С тобой переспала? – спрашиваю я Стаса. Потом поворачиваюсь в Бобру. – А с тобой?

Они пожимают плечами, причем Стас как бы говорит, что нет, а Бобер добавляет жестом слово «пока». У него всегда все грязно и без веры в людей. Стас в этом плане больший романтик. Он верит и в людей, и в любовь, поэтому мы с ним больше близки, чем с кем-либо.

- А откуда такие данные?

- Так ты послушай! Хотя… обычно такие вот влюбленные и не слышат ничего. А еще они любят слышать от своей прекрасной половины такие слова: «И ты веришь им, а не мне?!» - женским голосом и с интонацией обиженной девушки произносит мой закадычный друг.

- Ну, по поводу влюбленности ты перегибаешь!

- Да?! Тогда я рад! Главное, чтобы у тебя ничего серьезного к ней не было!

- Спасибо за заботу, друзья!

- Не за что! Ты же наш друг.

Я докуриваю сигарету почти до фильтра и достаю другую. Я стараюсь скрыть, но на самом деле сильно расстроен и мне не приятен весь этот разговор. Сказав, что не влюблен в Леру, я немного погрешил перед истиной. Наверное, все-таки какое-то чувство теплится в груди. Нет, это, конечно, не любовь. Но что-то уж очень близкое к нему. Мне скучно без нее, я рвусь в увольнении к ней. Я возбуждаюсь даже только при ее виде, не говоря уже о прикосновениях. Мне хочется с ней быть даже чаще, чем я бываю. Поэтому все эти разговоры о ее неверности и шалавливости мне не приятны.

- Слушай, Принц, а давай завтра проведем время вместе! Ты с Леркой, а я со Светкой! – предлагает Бобер.

- Хм. Давай. А куда пойдем?

- У Светки завтра хата свободна. Предки уехали на дачу и вернуться только в понедельник. Возьмем пивка, закуски, посидим, то, да сё…

- Хорошее предложение, - соглашаюсь я. – Давай.

В курилку входит уже переодетый в «парадку» Тупик. Он прикуривает и возмущенно смотрит на нас.

- Чё вы тут расселись?! Там надо убирать территорию, через тридцать минут увольнение!

- Ну, так иди и убирай, а не кури! – спокойно, но с явным злорадством говорит Бобер.

- Ага! Щас! Я свой участок уже вымыл! – мгновенно вскипает Олег, словно только и ждал повода.

- Так убери и наши! – продолжает бесить его Бобер. Он знает, чего женатики больше всего хотят в жизни. – Нам увольнение не светит! Уберем потом.

- А что, из-за вас другие опоздают в увольнение!? Это нормально?!

- Нормально, - Бобер пожимает плечами. - Не, ну, если кто-то спешит, ему и флаг в руки!

- Скотина ты, Бобер!

- О, как! Так я вообще не буду убирать! Скоты они твари безвольные и не надрессированные.

Олежка взбешен. Он бросает недокуренную сигарету и буквально убегает в роту весь красный и злой.

- Зачем ты Олежека обижаешь? – канючащим голосом спрашивает Стас.

- Да задолбал уже своим нытьем по выходным! – сплевывает Бобер.

Я вижу, что на крыльце подъезда появляется Строгин. Он прямехонько направляется в курилку. Заранее понимая, зачем он идет, я делаю несколько быстрых затяжек.

- Ну, я не понял! А кто будет наводить порядок в кубрике?! Бобер, ты что, самый умный? – наш замкомвзвода почему-то выбирает крайним Бобра.

- Так сейчас докурим и пойдем… - спокойно и лениво оправдывается наш товарищ.

- Вы уже здесь курите час! А там все пашут!

- Ну, Тупик, сука, стукач! – шепчет Бобер и выбрасывает остаток сигареты в урну. Потом уже громче для командира говорит. – Ладно. Идем.

Стас, Бобер и я молча бредем на второй этаж. Здесь наведение порядка в полном разгаре. Кровати сдвинуты и несколько курсантов нашего взвода натирают паркет, густо намазанный мастикой. В помещении стоит едкий запах мастики. Вадька, неизвестно откуда появившийся в момент нашего прихода, открывает несколько окон для проветривания. По казарме снуют полураздетые курсанты, нося из умывальника ведра с чистой водой, а обратно с темной жидкостью. Почему-то пол мастикой натирает только наш и второй взводы. Это одна из дурацких инициатив Плавинского. Он любитель у нас прогнуться за счет личного времени и сил своего взвода, а Гвоздь, как молодой офицер вторит ему и берет с него пример.

В умывальнике идет особо рьяная работа. Она менее престижная и требует больших усилий. Нужно вымыть железные раковины, чтоб они блестели белизной и натереть медные краники до блеска. Кроме того, и это самая трудная и ответственная часть работы, найти барашки для всех краников. Отсутствие барашков – это наш бич. Многие медные носики среди недели стоят без крутящейся головки. Дело в том, что на сто человек роты умывальников явно не хватает и утром возле них выстраиваются огромные очереди, словно за водкой. Причины, конечно, в нехватке точек умывания, но их малое число сокращено еще и искусственно. Дело в том, что наши умные головы, некоторые из них, наиболее хитрые, придумали откручивать барашки с голов кранов. Таким образом, утром краны не функционируют, ведь руками открыть их очень даже проблематично, если не сказать невозможно. А вот обладатели драгоценных барашков на коне, они просто и никуда не спеша утром приходят в умывальник, подходят к пустующему крану, достают из кармана заветный ключ и, вуаля, он начинает работать! Они не ждут никого, не занимают очередей. Все гениальное просто! Но вот в субботу это становится проблемой для всех, нам приходится искать недостающие барашки, потому что отсутствие этой важной детали считается именно в субботу нарушением порядка и если в умывальнике хоть один кран имеет такой изъян, то увольняющиеся не могут уволиться. Ответственный взвод, который ежемесячно меняется, рыскает по всей казарме в поисках заветных барашков. Но, как ни странно они находятся и перед увольнением умывальник сияет чистотой и всеми работающими кранами. В воскресенье вечером все возвращается на круги своя и несколько кранов опять не работают. Ничто не вечно под луной и все в этом бренном мире повторяется.

Уборка закончена. Увольняемые стоят в коридоре в шеренге по два. Плавинский, а сегодня он ответственный офицер, проверяет их внешний вид и произносит краткие наставления, куда уж без них. Через десять минут строй счастливчиков выполняет команду и, повернувшись направо уходит на проходную. В роте остается добрая половина личного состава, которая начинает жить выходной жизнью. Вечером просмотр в местном кинотеатре-клубе какого-нибудь отечественного фильма, ужин и, самое приятное, долгожданное безделье, когда ты предоставлен хотя бы на очень, очень короткое время самому себе. Одиночество – дефицит в нашей коллективной жизни.

* * *

Мы с Лерой остаемся одни в комнате. Бобер со Светкой уходят в другую, предоставив нам развлекаться по своему усмотрению. Конечно, и я, и Лера понимаем, чем мы должны заниматься. Девушка поближе подсаживается ко мне, и я в нерешительности начинаю ее целовать, сначала в ухо, потом в шею. Она не сопротивляется, но по ней и не видно, что ей это приятно. Мне приходит на ум обнять ее и завалить на диване на бок. Сделав это, я набрасываюсь на нее сверху и ожесточенно лапаю ее за грудь, попу. Вожу руками по ее стройным ногам. Производя все эти манипуляции, я пытаюсь понять, как лучше мне снять с девушки ее одежду. Лера в обтягивающих джинсах, водолазке, под которой нащупывается лифчик. После минутной борьбы я, наконец, расстегиваю ремень на джинсах. Я приступаю к джинсам, но у меня не получается их расстегнуть, тогда мои старания переключаются на лифчик. Я просовываю руку под нейлоновую водолазку и, пыхтя от старания, тружусь над поиском способа крепления этого женского элемента одежды на теле.