- Если ты меня попросишь, то я сама все сниму, - спокойно говорит мне Лера, отстраняясь от моих притязаний.

- Я… прошу… - шепчу я, отодвигаясь от тела.

Девушка садиться и, как ни в чем не бывало, начинает раздеваться. Она это делает так спокойно и по-деловому, что мое желание на время куда-то исчезает. Лера раздевается так, словно меня нет рядом, и она просто собирается лечь спать. Вскоре она остается передо мной лишь в одних трусиках, а я сижу, как дурак во всей своей одежде и тупо смотрю на нее.

- Ну, и что ты сидишь? – подстегивает меня чувствуется искушенная в этих делах девушка. Дзинь! У меня в голове пропел первый звоночек.

Я суетливо начинаю раздеваться и через несколько секунд сажусь возле нее тоже в одних трусах. Лера обнимает меня и, притянув к себе, хватает мои губы своими. Мне казалось, что это такого страстного поцелуя должно переворачиваться все внутри, но я спокоен и думаю только о том, что зря девушка недавно курила. Мы заваливаемся на спину и я, спохватившись, начинаю вновь водить руками по телу девушки, нащупывая упругие места. Нет, что ни говори, но она красива. Ее прелести мгновенно включают мою мужскую силу, и я стаскиваю сначала с нее, потом и с себя нижнее белье. Происходит главное, к чему я стремился. Она пускает меня в запретные места, и мы начинаем работу.

Через десять минут молчаливого старания Лера, чуть ли не зевая, спрашивает.

- Ты еще долго будешь точить свой карандаш?

- Чего? – не понимаю я, останавливаясь.

- Ну, ты скоро?

- А тебе надоело? – дзинь! В голове поет второй звоночек. Ей все эти дела надоели и не впервой.

- Ну, пора… ты можешь мозоль мне натереть…

- Извини… - я прекращаю свои старания и у меня все опускается, внутри, впрочем, и снаружи тоже.

Я сажусь на диване и у меня исчезает всякое желание. Лера продолжает лежать и, как мне кажется, скучающе смотреть в потолок. Заметив мое состояние, она разворачивается и кладет мне голову на колени. Раз и у меня мгновенно возвращается огромное желание. Я набрасываюсь на нее и через минуту почти все кончено.

- Не в меня… - только и успевает бросить Лера.

- Да! – вскрикиваю я и выполняю ее просьбу.

Мы лежим рядом, я дышу часто, хватаю ртом воздух, девушка дышит спокойно и уравновешенно, словно только что проснулась. Я каждой клеточкой ощущаю ее равнодушие к недавнему занятию. Она словно выполнила скучную, совсем не радостную, но необходимую работу и сейчас выдохнула с облегчением. Она не говорит об этом. Старается скрыть, но все равно это бросается мне в глаза.

- Ты не хотела этого? – каким-то прямо уж жалким голосом говорю я и ненавижу себя за это.

- Почему ты так думаешь? – Лера удивлена и ее интонация не наиграна.

- Мне так показалось, - пожимаю я плечами.

Со стороны все выглядит глупо, смешно и довольно странно. Два молодых человека придались юношеской страсти и потом сидят, как старики обсуждают произошедшее, упрекая друг друга в отсутствии страсти и желания.

- Нет. Все было замечательно… и я хотела…

- А почему ты грустная?

- Я не грустная, а удовлетворенная.

- Ты, правда, не жалеешь?

- Правда…

- А. Ладно. Что будем теперь делать?

- Одеваться…

- Ты никуда не торопишься?

- Нет…

- А тогда куда спешить?

- Ну, ты же уже все, закончил.

- Ага…

- Так зачем сидеть в глупом виде? А если зайдет твой друг? Смешно будет.

- А зачем ему сюда заходить? Он там с подругой кувыркается…

- Ты так думаешь? – Лера криво усмехается.

- А ты думаешь, что они там делают? – удивляюсь я.

- Ну, уж точно не то, что мы… - я молча удивленно смотрю на нее, не понимая откуда у нее такие сведения.

- Слушай, - объясняет она, заметив мое недоверие к ее словам. - По пути мы со Светой, так кажется ее зовут, перебросились парой слов. Оказывается, у нее эти… критические дни. А как ты должен понимать, в эти дни этим не занимаются.

Я киваю головой в знак согласия и начинаю одеваться. Лера тоже берет свои трусики и очень соблазнительно их натягивает. Да, она красивая и очень стройная. Такую захотят все мои знакомые.

Словно в подтверждение ее слов через минуту после того, как мы оделись в дверь стучаться и в проеме показывается голова Бобра. Он хитро улыбается и подмигивает нам.

- Вы все?

- Да, - за меня отвечает Лера. Тогда дверь открывается настежь и перед нами во весь рост оказываются Светка и Бобер.

- Давайте пить! Принц, где вино?

- Там в коридоре в пакете «монтана».

Речь идет о бутылке «ослиного зада», купленной нами в гастрономе возле ЦУМа и о пакете, который у меня уже год. Бутылку мы купили перед тем, как встретиться с девчонками. Бобер сначала предлагал пиво, но рассудив логически, мы остановились на вине. Благо закуски оно не требовало и денег, рубля и тридцати копеек, нам вполне хватило. Полиэтиленовый пакет же -это моя гордость, многие предлагали мне за него безумные деньги, но я отказывал всем. Его мне подарили знакомые, побывавшие за границей. Он красочен и практичен. В нем можно носить, что угодно. Ручки надежные и удобные. Единственный изъян моего пакета в том, что от многократного складывания фото девушки в джинсах фирмы «монтана» пересекают две перпендикулярные потертые прямые.

Конечно, вино бралось с целью одурманить слабый пол, расслабить его, затуманить ему головы и тем самым подготовить к главной цели нашего мероприятия. Однако, так получилось, что перед тем, как налить в стекло желтоватой жидкости, мы разошлись по комнатам и лично у нас с Лерой все произошло до распития и уже осталось позади. Не знаю, как обстояли дела у Бобра, но он был бодр и весел и своим видом намекал, что у него тоже все состоялось.

- Как у вас? – спросил он меня, когда наши половины вышли на балкон покурить.

- Все хорошо, - удовлетворенно кивнул я. – А у тебя?

- Тоже! Ну, я тебе скажу, Светка ураган! Мы даже два раза успели!

Однако, памятуя слова Леры, я несколько засомневался в том, что мой товарищ хотел выдать за действительность.

Усевшись на кухонке за стол, мы разлили вино и чокнувшись выпили. Потом Бобер разлил еще вина, и мы выпили «за тех, кто в сапогах» не чокаясь. Таков уж был заведен у нас порядок.

- Трепло твой друг, - шепнула мне Лера, когда за столом мы подняли в третий раз стаканы из тонкого стекла.

- А может они все-таки сделали это, - предположил я в ответ. Лера посмотрела на меня, как на маленького и глупого ребенка.

- Будь уверен, нет. Света пять минут назад просила у меня что-нибудь проложить… Там потоп! – делая вид, что целует меня сказала моя бывалая и очень искушенная в этих делах девушка.

Не верить ей оснований у меня не было. По крайней мере того, что касалось других людей.

* * *

Амнистия, которая наступила для нас с началом очередной весенней сессии обернулась палкой с двумя концами. С одной стороны, мы стали полноправными членами общества с определенными обязанностями и с равными для всех правами. Теперь мы могли выходить в увольнения и рассчитывать на предстоящие отпуска, а с другой стороны с нас были сняты и ограничения в несении караульной службы. Поясню. По уставу к несению караульной службы допускаются только образцовые военнослужащие, не имеющие никаких наказаний и взысканий. Несение службы в карауле является почетной обязанностью и не может служить видом дисциплинарного наказания. Я так думаю это связано с тем, что караул несет службу с боевым оружием. На сутки десятку молодых людей выдают автоматы, или в нашем случае карабины, и патроны к ним. Что может с ними сделать, как использовать неадекватный человек? Одному Богу известно. Поэтому по задумке авторов уставов нельзя допускать в караул обиженного человека. Так вот, когда с нас были сняты все взыскания у нас сразу же появилась возможность ходит в караул. Во всем училище от первого курса до четвертого, от штурманского до летного отделения, никогда этот вид наряда не пользовался спросом и не являлся желанным по нескольким причинам. Во-первых, караул, в котором несли службу курсанты, был один и его целью была охрана гарнизонной гауптвахты. Сам факт того, что мы на сутки становились какими-то тюремными «вертухаями» сильно коробил нашу психику, оскорблял достоинство. Авиация на время, хоть и короткое, превращалась во внутренние войска! Вот, что угнетало нас. Конечно, были и другие причины, но они, как бы это лучше сказать, были вторичны, или нет, их можно было стерпеть, поскольку все они связаны были с физическими ощущениями. Так смена караула обычно затягивалась на несколько часов. Нас меняли курсанты училища Связи и по этой причины они придирались к каждой мелочи, то сковорода грязная, то ложки не хватает, то головка у пешки из шахмат сломана.