- Это твоя комната? – спрашиваю я чтобы начать разговор.

- Да…

- А что там? – я киваю на темноту за проемом.

- Там комната бабушки…

- А где комната матери?

- Там, во дворе еще один домик. Они с Борисиком там живут…

- А кто такой Борисик?

- Ее друг.

- Ясно… - выдохнул я, не зная, что говорить дальше.

- А ты чего? – будто читая меня, спрашивает Лера.

- Вот в увольнение выпустили…

- Что, простили?

- Может быть, но скорее просто взводному нужно чтоб мы были в увольнении…

- До вечера? Скоро обратно?

- Нет, до утра…

- Домой поедешь?

- Не хотел… у тебя можно остаться?

- Хм… оставайся… - она посмотрела на меня без удивления, потом перевела взгляд на кровать. – Будешь спать в бабушкиной комнате.

- А бабушка?

- Она со мной.

- Ладно.

Скрипнула дверь и в комнате появилась мать Леры. Она была все также весела и в руках держала большую миску с квашеной капустой.

- Так, молодежь! Идемте к нам! Надо же угостить твоего гостя, - говорит она и кладет мне свободную руку на плечо.

- Мам! – то ли возмущается, то ли наоборот соглашается с ее предложением дочь. Потом примирительно продолжает – Он останется у нас на ночь.

- Хорошо, дорогая! Идемте!

- А где бабушка? – спрашивает Лера.

- Она у Никитишны…

- Ладно. Пойдем! – Лера тоже протягивает ко мне руку и берется за мой бок. Я окружен женщинами и мне очень приятно.

Я пожимаю плечами, стараясь сделать вид, что мне не очень хочется, но я уступаю хозяевам. На самом деле я голоден и совсем не против выпить. Возможно алкогольное опьянение сломает строгость девушки и быть может единственная свободная ночь в этом коротком, буквально свалившемся с неба, отпуске пройдет очень даже не напрасно.

* * *

- Нет…, ну не сейчас…, потом… - шепчет Лера. Она отстраняет довольно нежно и даже ласково мои руки, которые лезут ей в трусики, гладят упругую девичью грудь.

- А когда? – шепчу я в ответ и продолжаю атаку. Нет ничего приятнее чем молодое девичье тело. Лера обладает божественными формами. Она не худа, но и не полна. Ничего лишнего. Как говориться не прибавить, не убавить.

- Там бабушка. Я не могу при ней, давай потом, - упорствует Лера, ее бастионы упорно держат оборону и не собираются сдаваться.

Мы лежим в маленькой бабушкиной комнате где на старенькой кровати мне недавно застелила новое белье Лера. Бабушка должна была лечь в Лереной комнате. Мы пришли от Борюсика и Натальи Михайловны, так звали мать Леры, изрядно выпившие. По пути меня немного бросало из стороны в сторону и пока мы шли к кровати меня нежно поддерживала хрупкая и не такая пьяная девушка. Она быстро подготовила мне ложе и, уложив меня, на несколько минут ушла. Я закрыл глаза и вертолеты закружились надо мной. Мне не хотелось спать, но усталость не физическая, а душевная после выпитого превратила мое тело в какое-то тесто. Плывущий потолок, гул в голове. Я открываю глаза, темнота. Я опять из закрываю и проваливаюсь в пустоту. Но внезапно я почувствовал, что вернулась Лера. Она только в маленьких беленьких трусиках. Приподняв край одеяла, девушка оказывается рядом со мной и головокружение мгновенно прекращается. Начинаются другие ощущения. Голая девичья грудь приятно касается моего тела. Я возвращаюсь к активной жизни. Мое тело теперь не тесто, оно огромная напряженная мышца. Я обнимаю свою посетительницу и начинаю осыпать ее поцелуями.

- Тише…, я на минутку, - прошептала она потому, что вдруг мы услышали, как в дом пришла бабушка. Она, кряхтя и охая, стала раздеваться. Потом заскрипел диван. Это она легла.

- Лерка! – бабушка вдруг громко позвала внучку.

- Да? – отозвалась та.

- Иди спать! Что ты там вошкаешься?!

- Сейчас, иду!

Мы продолжаем «вошкаться». Я целую девушку, глажу ее по спине, перехожу ниже и сзади опять захожу ей в трусики. Она слабо отбивается. Я возбужден до предела и готов вот-вот взорваться.

- Нет… потом…потом…, - Лера, наконец, решительно отстраняется от моих ласк и впархивает из-под одела. – Спи!

Девушка целует меня в губы и ее поцелуй долог, но он какой-то совсем примирительный, не зовущий к продолжению. Потом она проводит своей ручкой по моему горящему лицу и, шлепая босыми ногами по холодному полу, убегает в свою комнату к уже храпящей бабушке.

Я остаюсь один. Вертолеты все еще беспокоят меня, но уже через пару минут мой мозг отключатся.

Утром в маленькой комнате прохладно. Нога, вылезшая из-под одеяла, совсем окоченела. О том, что пришло утро я понимаю по освещенности комнатки. Еще даже не открыв глаза я это чувствую.

У меня утреннее возбуждение. Но там что-то не так. Я тяну руку к паху и натыкаюсь на чью-то чужую руку. Она мирно лежит на причинном месте. Только сейчас я понимаю, что не один в кровати и рядом со мной спит Лера. Я ничего не помню. Что произошло? Неужели мы все-таки совокуплялись? Нет. Не могу вспомнить. Помню все до ухода девушки. Неужели можно заниматься любовью и не помнить об этом на следующее утро? В это трудно верится.

Я кладу свою руку на руку Леры и через несколько секунд рукам становится жарко. Лера вытаскивает свою ручку из-под моей. Девушка потягивается и просыпается.

- А мы что вчера занимались э…? – шепчу я ей на ухо.

Она извивается словно кошка, вытягивает все еще возбуждающее меня тело в разные стороны и после эдакой зарядки, улыбаясь, шепчет на ухо, щекотя своим горячим дыханием и еще больше возбуждая меня.

- Нет, ты сразу уснул. А я пришла ночью. Бабушка сильно храпела…

- То есть у нас ничего не было, - странно, но я успокаиваюсь и понимаю, почему. Я рад, что не забыл чудесный момент, что его просто не было и, что, когда он будет, я его уж точно не забуду.

- Ты рад? – удивляется Лера. И мне приходится ей объяснять то, что меня успокоило, но не обрадовало. Она тихонько хихикает.

- А как ты пойдешь в казарму? С таким э… настроением? – она опять кладет мне руку на возбужденное место.

- Придется… - тяжело вздыхаю я.

* * *

Погода в городе постоянно дарит нам сюрпризы. За ночь пришло потепление. Обледеневшие ранее сугробы сегодня вновь текут. Я никак не могу привыкнуть к столь быстрой смене погоды. Вчера я мерз от пронизывающего холода, не спасала ни шинель, ни «вшивники» - спортивные курточки, которые мы поддеваем под кителя чтобы хоть как-то увеличить количество шерсти. А сегодня мне жарко настолько, что чувствую, как по спине стекают капли пота. Еще довольно раннее утро, но уже очень тепло. Такое ощущение, что внезапно пришла весна. Воздух теплый и дышится легко. Я иду по улице мимо одноэтажных домов, заборов и ворот с калитками. С металлических крыш с шумом сползают подтаявшие куски снега и льда. Город хорош тем, что на его улицах практически никогда не скапливаются лужи. Холмы, пригорки, спуски, он весь неровный и воде просто не найти местечко на его асфальтированных покореженных корнями улицах. Мой родной полис давно ожил. Возле «Нижнего» рынка уже полно торгашей кавказских национальностей, они громко разговаривают, о чем-то спорят, что-то перетаскивают, тюки, ящики, коробки. Мимо рынка снуют запоздалые граждане, спешащие по делам службы, они не заглядывают на территорию буржуазных пережитков, у них для этого совсем маленькие зарплаты. Студенты и просто молодежь компаниями бегут на занятия или еще куда-то, школьников не видно, они сидят в своих классах. По дороге мне совсем не встречаются военные, впрочем, это меня радует, меньше шансов попасться на глаза тем, кто знает о моем наказании. Хотя у меня увольнение вполне законное и пусть отвечает Гвоздь, если что.

Возле училища, в сотне шагов от проходной я останавливаюсь, достаю полу-высыпавшуюся сигарету «Опал» и закуриваю. Время у меня еще есть, до десяти, - окончания увольнения еще почти тридцать минут. Первая сигарета всегда приятная. Слегка кружится голова, я смотрю по сторонам прищурив глаза, от ярко светящего солнца. Хочется расстегнуть шинель, потому что там внутри все вспотело. Но нельзя, мимо снуют офицеры, которым приходится постоянно отдавать честь, и они обязательно сделают замечание.