Она начала рассказывать о его знакомых — обитателях Оринджфилда, о том, что произошло в городке после его отъезда, но Джим слушал ее невнимательно. Его будоражила близость молодого и гибкого тела Зинди… Воистину Газообразное Позвоночное сегодня пребывало в отличнейшем настроении.

— Так вот он какой, космический корабль! — выдохнула Зинди. — Как красиво!

— Да, неплохо, — снисходительно согласился Никлин, скользя взглядом по сверкающей поверхности «Тары».

— А вот и Портал! Я просто сгораю от нетерпения, так хочется побыстрее взглянуть на звезды.

— О, ради них не стоит утруждать себя и переходить на бег. Ты не хочешь побывать внутри корабля?

— А это возможно? — Зинди в сильном возбуждении сжала Джиму руку.

— Разумеется!

Вновь ощутив жар тесно прижавшегося к нему молодого тела, Никлин спросил себя, осознает ли Зинди, что делает. Но после минутного раздумья решил, что Зинди прекрасно понимает, какое воздействие оказывают на здорового мужчину подобные прикосновения. Правда он в два раза старше, и это может создать определенные проблемы с пуританами Уайтами. Ничего, как-нибудь разберемся. При мысли, что, возможно, уже сегодня он переспит с этой золотоволосой женщиной-девочкой, в голове у Никлина застучало, кровь запульсировала по всему телу.

«Не следует торопить события. Пусть все идет своим чередом. Медленно, естественно и неизбежно».

— А можно зайти туда прямо сейчас? — нетерпеливо спросила Зинди.

— В любое время, когда ты захочешь…

Никлин умолк, заметив у центрального трапа машину с надписью ДКП. Рядом с машиной Скотт Хепворт разговаривал с троицей, весьма напоминающей комиссию Метаправительства. Хепворт оживленно жестикулировал и явно что-то доказывал. Вот он резко повернулся и двинулся вверх по трапу, остальные последовали за ним.

— Давай лучше подождем. Там сейчас многовато народу.

— Многовато? Даже для такого огромного корабля?

— Теперь, когда монтаж окончен, остался лишь один временный трап, тянущийся по всему кораблю. Кроме того, там, вероятно, сейчас не стесняются в выборе слов. Так что, побережем уши невинной девицы.

Зинди отступила в сторону, сдвинула на затылок шляпу и одарила Никлина восхитительной улыбкой:

— Кто сказал, что я невинна? Или тем более девица?

— Зинди, я сомневаюсь, что даже столь испорченная особа, как ты, готова выслушивать ругательства Скотта Хепворта.

— Почему бы и нет.

— Он слишком много пьет, он слишком много ест, он слишком много лжет, он проматывает деньги без счету, у него на уме одни лишь грязные мысли — одним еловом, он обладает всеми качествами, которыми должен обладать мой друг.

Зинди расхохоталась.

— Что тебе еще в нем нравится?

Воодушевленный ее реакцией и готовый хоть целый час кряду травить байки о Хепворте, Никлин начал описывать, как и почему физика вышвырнули из Университета Гарамонда.

— Любой идиот способен увидеть мир в песчинке, — заключил он свой рассказ, — но лишь Скотт Хепворт смог увидеть в куске металла иную Вселенную.

Зинди неожиданно посерьезнела.

— Так это именно он является вашим научным консультантом?

— У нас нет формальных должностей, но… да, можно сказать, что и так. В основном Скотт занимался двигателями.

На лице Зинди появилось насмешливое выражение, сделав ее еще больше похожей на того ребенка, которого знавал Никлин.

— Надеюсь, в двигателях он понимает больше, чем в физике.

— Что ты имеешь в виду?

— Джим, даже я знаю, что эксперимент с кобальтом-60 не доказывает, что Орбитсвиль стал частью антивселенной, где время течет вспять. Ты что-нибудь слышал о СРТ-теореме?

Никлин прищурился:

— О чем это?

— Значит, не слышал. Эта теорема утверждает, что если все принимает противоположное значение, то не существует способа обнаружить эту перемену. Она также утверждает, что твой друг напортачил в своем эксперименте.

— Но он клянется, что не допустил ошибок. Если верить его словам, он обнаружил неопровержимое доказательство Большого Скачка.

— О, Джим, это все бычий навоз!

Никлин улыбнулся, услышав любимое выражение Зинди. Он вспомнил о необычной для ее возраста способности верно схватывать самую суть вещей.

— Ты полагаешь, все эти разговоры о Большом Скачке — полная ерунда?

— Я не знаю, ерунда это или нет. Я говорю лишь о том, что никакие манипуляции ни с кобальтом-60, ни с каким другим изотопом не могут ничего доказать.

Никлин подумал, что под руководством человека, способного на столь грубые ошибки, велись работы по восстановлению звездолета. И, что еще хуже, этот человек совершенно не умел признавать свои ошибки. Вероятно, в этом крылась одна из причин непреклонности Объединенного Руководства в вопросе о выдаче разрешения на полет.

— В любом случае, все это весьма абстрактные рассуждения. — Джим пожал плечами. — Не хочешь взглянуть на отделяемую капсулу?

— Да, пожалуйста.

Когда они подошли поближе к черному озеру Портала, свежий утренний ветерок туго натянул тонкую ткань полотняного костюма девушки, сделав ее похожей на фривольные создания с рекламных объявлений. Никлин вдруг осознал, что все представители мужского пола не отрывают глаз от его спутницы. «Тут вам ничего не перепадет, ребята», — злорадно ухмыльнулся он.

— А должно быть и здорово летать на этой штуке! — воскликнула девушка.

Маленький корабль, подвешенный в рабочем положении под носовым отсеком «Тары», находился очень близко от края Портала, и можно было легко представить, как он устремляется вперед и ныряет в свою естественную среду.

— В наши дни отделяемая капсула сама по себе стоит целое состояние, — заметил Джим. — Если у Кори вдруг прорежется здравый смысл и он решит продать ее и забыть о своей безумной миссии, он станет очень состоятельным человеком.

— Ты не очень-то высокого мнения о нем, Джим?

— Он чокнутый.

И Никлин рассказал, как Монтейн повсюду возит тело своей жены, запакованное в металлический ящик, и беседует с ним.

Зинди недоверчиво посмотрела на него:

— И ты не почувствовал никакого запаха?

— Это правда, Зинди! Покойная миссис Монтейн в эту минуту находится вон там. — Он махнул рукой в сторону стоявшего неподалеку прицепа Монтейна. — Кори ночует в этой развалине вместо того, чтобы жить, как все остальные в отеле. А гроб использует в качестве чайного столика.

Зинди с улыбкой посмотрела на Джима.

— Это ведь одна из твоих историй, не так ли?

— Нет, не так! Я уже давно отказался от своих розыгрышей. Я совершенно точно излагаю факты, и если людям не нравятся мои слова, то это их проблемы, а не мои.

— Как к тебе относятся остальные?

— Все просто обожают меня. Особенно вон тот увалень. — Он кивнул в сторону неуклюжей фигуры Герла Кингсли, двигавшегося в их направлении со стороны «Первопроходца», скорее всего, с очередным туманным поручением Монтейна. — Хочешь верь, хочешь нет, но я спас ему жизнь.

Поравнявшись с ними, Кингсли замедлил шаг и улыбнулся Джиму своей жутковатой кривой усмешкой, оставшейся у него после памятного ранения на вилле Фугаччиа. Потом он перевел взгляд на Зинди.

— Думаю, ты ему понравилась, — прокомментировал Никлин. — И у меня язык не повернется осудить его за это.

Он попытался обнять девушку за талию, но Зинди ловко увернулась от его рук.

— И как же ты спас ему жизнь?

— Меткой стрельбой.

Джим рассказал ей историю, происшедшую на бескрайних просторах Альтамуры и ставшую уже бесконечно далекой. Он редко вспоминал события прошедших лет, и сейчас ему казалось, что он рассказывает о ком-то другом. Когда он дошел до ее мрачноватого финала, даже для него самого эта история приобрела черты какого-то кошмарного сна.

— Если ты думаешь, что это еще одна из выдумок Джима Никлина, то уверяю тебя, здесь нет и слова лжи.

— Я тебе верю.

Взгляд Зинди не отрывался от его лица, ее глаза вглядывались в него со странным вниманием, будто пытались найти потерянную драгоценность.