— Доброе утро, Корт, — поприветствовал Никлин Бреннигена, растянув губы в радостной улыбке.

Бренниген протиснулся в двери мастерской и, набычившись, направился прямо к стойке, за которой стоял Джим.

— Отличный сегодня денек, не правда ли?

— Не заметил, — буркнул Бренниген, шаря глазами по полкам, где стояли отремонтированные приборы. — Где она?

— Она? А, ваша швейная машинка! Макси сейчас ее принесет.

— Она не готова?

— Готова! Конечно же готова, Корт! Она стояла вот здесь, на полке, дожидаясь вас. — Никлин лихорадочно соображал. — Но сегодня утром я заметил, что сварка выполнена не слишком аккуратно, и велел Макси исправить эту оплошность. Я не хотел бы, чтобы ваша супруга поцарапала руку.

Бренниген презрительно выпятил нижнюю губу и посмотрел на Джима как на назойливую муху.

— Я встретил юного Макси вчера вечером в баре отеля «Виктория» и поболтал с ним.

Бренниген не отрывал пристального взгляда от лица Джима.

— Вот как? — Никлин нервно вертел в руках пустую кофейную чашку. Он уже догадался, что последует дальше. — Отлично.

— Я спросил Макси о моей машинке, но тот впервые слышал о ней. Что вы на это скажете?

Никлин мысленно проклял своего помощника за излишнюю болтливость, объясняемую то ли глупостью, то ли недостатком преданности.

— Не стоит серьезно относиться к болтовне Макси после того, как он пропустит пару стаканчиков. У бедного парня от виски в голове все начинает путаться. — Никлин постарался улыбнуться. — Думаю, у него попросту отшибло память.

— Да уж, вчера вечером память ему, наверняка, отшибло, — едко заметил Бренниген, сверля Джима взглядом, — иначе, чем объяснить тот факт, что он не смог вспомнить о существовании своих родственников в Пойнтинге. О своем любимом дядюшке, на чьих похоронах Макси недавно присутствовал, он и слыхом не слыхивал.

— Да что вы?! — Никлин горестно развел руками и тяжело вздохнул. — Моя беда состоит в том, что я слишком доверяю людям. — Тут его голос предательски дрогнул: Джим увидел в окно приближающуюся фигуру своего помощника.

Под мышкой тот нес швейную машинку Бреннигена. Издалека Макси со своими узкими плечами, крепким торсом и широкими бедрами выглядел гораздо старше своих девятнадцати лет. Как и многие люди с подобной фигурой, Макси обладал недюжинной силой. Сейчас он шагал так энергично, что, казалось, под его ногами проседает земля. Он не стал надевать шляпу, и его череп, выбритый, чтобы скрыть преждевременную лысину, сверкал на солнце, как бильярдный шар.

Никлин чуть не застонал от отчаяния. Надо же так вляпаться! Встреча Бреннигена с Макси, которой он надеялся избежать, была теперь неминуема. «Пожалуйста, Газообразное Позвоночное! — взмолился про себя Джим. — Пожалуйста, дай Макси немного здравого смысла и преданности. Пусть он не упоминает о своем умершем дядюшке. Пожалуйста, я ведь прошу так немного…»

Макси энергично протопал по ступенькам и ворвался внутрь. Он с порога уперся враждебным взглядом в Никлина.

— С какой стати, — требовательно спросил он, — вы сказали мистеру Бреннигену, что у меня в Пойнтинге был дядя, который недавно умер?

«О, Боже, Макси, что за чудовищная словесная конструкция!» — Как всегда, когда его загоняли в угол, Джим начинал думать о чем-нибудь незначительном и совершенно не относящемся к делу. Его лоб взмок от напряжения.

— Чему вы улыбаетесь? — Бренниген, перегнулся через стойку и вплотную приблизил свое налитое кровью лицо к Никлину. Джим ощутил душный запах корицы. — Не вижу ничего смешного!

Никлин, и не подозревавший, что улыбается, растерянно посмотрел на Бреннигена.

— Джентльмены, здесь должно быть какая-то путаница! — Мозги Джима вращались подобно мотору, у которого только что полетел приводной ремень.

— Мне кажется, я никогда ничего не говорил о…

Тут Джим осекся, ибо на сцене появился новый персонаж, который, если повезет, мог положить конец этому неприятному разговору. В окно Никлин увидел, как по заросшей травой поляне, отделяющей его владения от соседских, со всех ног бежит Зинди Уайт, особа тринадцати с половиной лет. Зинди и ее родители были ближайшими соседями Никлина. Сейчас она явно направлялась к дому Джима. Девочка являлась самым активным читателем в библиотеке Никлина и, несмотря на солидную разницу в возрасте, ее можно было назвать лучшим другом Джима. Глядя на то, как она торопится, Джим заключил — у Зинди припасена для него какая-то очень важная новость. «Важная новость» могла оказаться чем угодно — от приобретения давно желанной игрушки до поимки жука какой-нибудь особенно необычной расцветки. Но что бы там ни было, Джим дал себе слово, что не упустит своего шанса и найдет способ заполучить билет на свободу.

«Благодарю тебя, о Газообразное Позвоночное!» — патетично подумал про себя Никлин, вслух же воскликнул:

— А вот и малышка Зинди! Вы только взгляните, как она торопится! Надеюсь, что у них дома все в порядке.

Прежде, чем Бренниген и Макси успели как-то отреагировать на его слова, Зинди вихрем ворвалась в распахнутую дверь мастерской.

— Джим! Ты слышал новость?!

Но увидев, что Никлин не один, девочка замолчала. Сцепив руки за спиной, Зинди обошла стойку и встала рядом с Джимом. Он увидел в этом проявление солидарности, и теплая волна благодарности затопила его сердце.

— Эй детка, что тебе здесь нужно? — раздраженно спросил Макси.

Зинди холодно посмотрела на своего давнего врага:

— Не твое дело, плешивец!

По лицу Макси Никлин понял — стрела достигла цели. Он пожалел, что не обладает способностью наносить подобные удары. Джим никогда не отпускал обидных замечаний по поводу тех недостатков, которыми человека наградила природа. Другое дело, если в своих неприятных качествах виноват сам человек. В этом случае все честно. Единственная неувязка состояла в том, что Джим вообще не умел наносить ударов ни в каких ситуациях.

— По-моему, этому отродью следует преподать урок хороших манер, — пробурчал Бренниген.

Зинди мгновение изучала его взглядом, и придя к выводу, что вступать в перепалку с этим противником несколько неосторожно, молча придвинулась к Никлину.

— Так ты слышал новость, Джим? — тихо прошептала она.

Макси, напряженно прислушивавшийся, тут же встрял:

— Какая еще новость? Ну-ка выкладывай, детка.

Зинди вопросительно посмотрела на Джима. Никлин, желая разрядить обстановку, кивком попросил ее продолжать.

— Я только что смотрела телевизор: мир переместился, Джим!

Никлин с улыбкой посмотрел на девочку. У Зинди было круглое веснушчатое лицо с маленьким, но чрезвычайно решительным подбородком и широко расставленными глазами, которые светились умом и чистотой. За многие годы общения с девочкой Никлин научился читать это лицо. Он перестал улыбаться — Зинди выглядела очень встревоженной.

— Что ты имеешь в виду? Как это мир мог переместиться?

— Наверное, кто-то постарался, — загоготал Макси и фальцетом проверещал: — Может, это у тебя в голове что-то переместилось, дорогуша?

— Я слышала сообщение, — упрямо сказала Зинди. — На небе теперь совсем другие звезды, Джим. А все корабли, находившиеся снаружи у порталов, исчезли. После сообщения показали одну женщину, которая совсем недавно прибыла с Земли, ее зовут Сильвия Лондон. Она сказала, что ее корабль тоже исчез…

— Совету не следовало допускать телевидение в Оринджфилд, — перебил девочку Бренниген. — Телевидение лишь разлагает умы, будь оно не ладно! Этот вот ребенок, — он ткнул пальцем в Зинди, — прекрасный тому пример. Она ведать не ведает, что происходит на самом деле, а что нет.

Никлин, целиком погруженный в свои мечты, не являлся абонентом даже кабельной аудиосети, не говоря уж о телевидении. Но в последние дни он то и дело слышал разговоры о странном явлении, наблюдаемом вблизи оболочки Орбитсвиля. Поговаривали, что вдоль поверхности сферы с обеих ее сторон перемещаются зеленые светящиеся линии. Сам Никлин не мог проверить истинность этих слухов. В районе Оринджфилда толщина скальных пород и почвы достигала тысячи метров. Джима всегда несколько пугала мысль о том, что они живут на внутренней поверхности сферы, диаметр которой составляет 320 миллионов километров, а толщина — всего лишь восемь сантиметров. Все мысли об этом Никлин постарался загнать поглубже.