– Интересно, – сказал я. – А наш прадед действительно… – Я постучал себя по лбу. – А я думал, это… нервный срыв. А в психушку его на всякий случай посадили. Но он, похоже, на самом деле… И серьезно.

– Трудно сказать, – ответила Галка. – До инцидента, разумеется, он был в норме. Потому что вряд ли на должность инженера узкоколейки назначили бы откровенно сумасшедшего. Так что, думаю, да. А потом… История тяжелая, боюсь, он не остался в совершенно здравом уме. Но…

Галка пожала плечами.

– Что-то подсказывает мне, что с рассудком у него на самом деле случались неудачи. – Я потряс тетрадкой.

– Не буду спорить. Вполне может быть. – Галка отобрала у меня дневник. – История темная, – повторила Галка. – История странная. Но очень занятная. Ты не находишь?

Ничего интересного, если честно, я в этой истории не находил. Более того, историю считал страшненькой. Но рядиться с Галкой не хотел.

– К тому же все не так просто…

Галка придала голосу многозначительности.

– А что такое Синяя Осока? – спросил я.

– А версии? – спросил я. – Ты обещала версии.

Галка кивнула.

– Версии есть, – сказала она. – Правда, их не очень много, но есть. Изложу в порядке… Просто изложу, потому что если в порядке невероятности, то мы тут по брови закопаемся и выше… – Галка остановилась, уставилась на меня в полтора глаза. – А у тебя как? Никаких идей по этому поводу не приключилось?

Я почесал в затылке.

– Есть, – сказал я. – Есть кое-какие. Самая простая – яма.

– Яма?

– Яма. Козья Речка весьма странная речка, ты, наверное, заметила. Она не похожа на обычный ручей, она как будто разрез. Будто землю тянули в стороны, и она в конце концов разошлась, треснула по шву.

– Допустим-допустим.

Галка ухмыльнулась, так, как она умела, – противно и гадковато.

– Так вот, если предположить, что земля могла вдоль разорваться, как на Козьей Речке, то она могла и вертикально разойтись. Как колодец. Там на берегу могло этих колодцев несколько штук быть. Расщелины. Их могло сверху затянуть мхом, вот и получились волчьи ямы. Поля провалилась, а мох потом сошелся, и никаких следов.

– Интересная теория, – сказала Галка. – Интересная теория, но, в сущности, бред сивой кобылы. Если бы яма, то прадед бы ее нашел. И собаки…

– Колодец мог быть вполне себе глубоким, – возразил я. – И потом, там периодически черемухой почему-то пахнет, вот собаки и рванули.

Галка помотала головой.

– Думаю, прадед эту возможность ямы даже не рассматривал, – сказала она. – То есть он все там проверил, каждый метр, каждый сантиметр. Нет, ямы там не было. Еще какие идеи?

Какие там идеи еще, я эту-то еле-еле придумал.

– Побег? – тупо предположил я. – Она подготовила пищу, еду и одежду и сбежала к индейцам. Тогда, кажется, все бегали к индейцам.

– Ей было семь лет, – напомнила Галка.

– Не знаю тогда. Рассказывай сама.

Галка отвернулась.

Нет у нее никаких версий, понял я. То есть она придумала то же самое, что я, – яма и побег, а когда я угадал, напустила многозначительности. Обычный ее ход.

– Ладно, – сказала она. – Интеллектуальный штурм, как я погляжу, тебя испепелил. Ладно, пойдем уж.

Галка заложила руки за голову и направилась прочь. Я двинул за ней, отстал специально и шагал чуть в стороне, Галка утомила меня своим фанфаронством, пребывание рядом с ней утомляло. Не утомляло – отнимало силы и иссушало мозг. Поэтому я чуть приотстал, слушал тишину, весь этот лес, весь этот бор, воздух, я не любитель всех этих пейзажей и дебрей, я люблю диван и пиццу, но отсюда деваться некуда. Впрочем, долго покой не длился.

– Эй, Тим, а ну-ка, сюда подойди, – позвала Галка справа.

– Ну что еще?

Не собирался я к ней подходить, у нее такая манера вредная: увидит какую божью коровку или соплю окаменевшую – и зовет меня восхищаться. А когда я сам что-то найду интересное, например те же древние наконечники стрел, то только фыркнет – какую, мол, ерунду отыскал, забудь и выкини.

– Нет, тут на самом деле интересная штука. – Галка сняла с шеи фотоаппарат и принялась выставлять настройки, сверяясь с солнцем.

Ладно, подошел.

– И что? – спросил я.

Галка указала пальцем себе под ноги.

Сначала подумал, что это камень. Тут по части камней интересная местность, можно найти редкие экземпляры, а если судить по реке, то и окаменелости. У отца дома до сих пор хранится найденный в детстве отпечаток зубастой головы, оставшийся на твердой породе, рыба, кстати, редкая, и папке предлагали за нее немалые деньги, однако он не отдал.

– Интересная штука…

Это точно. Синий камень размером с два кулака, чуть торчащий из мха. Не совсем синий, а только по поверхности, а просвечивающее через синеву нутро белое. А по краям прозрачные ягоды, наполненные синим соком, да не просто синим, а чуть, как мне показалось, сверкающим. Непонятная вещь: если камень, то чересчур уж причудливый, вряд ли геология могла такое наваять.

Я начал наклоняться, но Галка немедленно схватила меня за воротник.

– Стоп, – сказала она. – Не торопись.

– Камень хорош, – заметил я. – Только необычный…

– Это не камень, – перебила меня Галка. – Это гриб.

– Гриб?

– Похоже на кровавый зуб. – Галка потерла висок пальцем.

– Кровавый зуб?

– Ага. – Галка сфотографировала находку. – Весьма, между прочим, ядовитый…

Она уселась на мох рядом с грибом, выставила на фотике «макро» и сделала несколько кадров. Галка разбирается в грибах. Вот уж не думал. Хотя она во многом разбирается – в серфинге, в собаках, в археологии. Но в грибах…

– Я такой примерно уже видела, – сказала Галка. – Недалеко от нашей дачи. У нас в прошлом году смерч прошел, так потом грибы всякие расти начали, видимо споры занесло. А так в России он не очень встречается. Но кровавый зуб красный. А этот синий. Хотя с виду очень похож…

– Значит, это синий зуб, – сказал я. – Или как-то так.

– Синих зубов не бывает, – покачала головой Галка. – Это странно.

Она принялась фотографировать гриб.

– Зачем? – поинтересовался я. – Хочешь стать первооткрывателем нового гриба?

– Это тоже неплохо, – сосредоточенно ответила Галка. – Первооткрывателем… Но вообще это странно…

– И что же тут странного опять?

– Да вот. – Галка взяла палочку, ткнула в синий грибной глазок.

Сок брызнул в разные стороны.

Капли разлетелись фонтанчиком, крупная попала мне на тыльную сторону ладони, и я ее немедленно стряхнул, а вот Галка помедлила. Несколько брызг на запястье, они засверкали на коже и почти сразу слились в одно пятно. Галка смотрела на него с интересом.

Я достал из рюкзака бутылку с водой.

– Промой, – посоветовал я. – Мало ли…

Галка полила руку газировкой, но синее пятно неожиданно не смылось.

– Смотри-ка ты…

Галка потерла руку о штаны, но пятно только расползлось, стало больше, хотя и бледнее.

– Потом бензином попробуем, – сказал я. – Я там бутылку в сарае видел.

– Бензин – это то, что надо…

Галка понюхала руку.

– Я вот что сказать хочу, – сказала она. – Это ведь все не просто так. Не случайно.

– Что не случайно?

– Между тем, что случилось с Полиной, и этим грибом есть связь.

Опять. Опять мою двоюродную сестрицу глючит на дедуктивном методе.

– И что это за связь?

Галка уставила палец в небо.

Понятно, опять отвечать не собирается. А связи никакой на самом деле нет.

– Связь есть… – Галка поскребла пальцем висок, как бы в задумчивости. – Связь… Может, ручей проверим? – предложила Галка.

– Что?

– Ну, ручей. Козью Речку то есть. Кстати, ты в курсе, почему Козья Речка?

Я помотал головой. Что я, маньяк – знать, в честь какой козы какую речку поименовали?

– Крапива тут хорошая росла, – предположил я. – Может, из-за этого? Козы любят крапиву.

– Крапива тут действительно хорошая. И козы ее, наверное, действительно любят. Но дело в другом. Козы там гибли часто, поэтому так и назвали.