платье, нарядная, с цветком пеларгонии за ухом, она приехала, чтобы провести с ним день и

ночь. Увидев, что он так похудел, она удивилась:

— Ты заболел?

   И хотела обнять его. Он угрюмо её отстранил.

— У меня много дел.

   Он всё молчал, но женщина не отставала, пока не заставила его открыться. Он рассказал ей

коротко всё, что произошло, и велел срочно ехать домой и сказать бригадиру, чтоб тот сейчас

же приезжал с бригадой. Ему не под силу совершить этот подвиг в одиночку.

— Скажи ему, рыбы столько, что садок лопается. И боязно, как бы чудище не повалило

запруду. Пускай привезет багры и цепи... И ещё большой невод, на весь омут. Да не забыл бы

куски тухлого мяса.

   И пока жена гребла назад, Амин долго провожал её глазами... Впервые после перерыва он

смотрел с помоста, откуда было видно далеко. До тех пор его глаза глядели только вниз, на

воду. И он удивился. Наводнение отступало. Всё вокруг приобретало обычные очертания.

Запруды сбрасывали с себя вихрь пены. Из воды выступали цветущие ветлы. Вставали острова,

опутанные засохшими плетями ив. Между притихшими потоками зазеленели принесённые

водой пни... Суша отделилась от воды и воздвигла свои владения между рукавами реки,

потерявшей добычу. Деревни на обрывах белели среди фруктовых садов. Поля с осевшей на

них тиной поднимали из-за частокола свои крапленые морды. Запоздалые кукушки

остановились на привал в лесах Добруджи и оттуда двигались в глубь страны вслед за другими

перелетными птицами. Стаи цапель и хороводы аистов, напротив, возвращались на место, к

своим привычным берегам, к топям и трясинам, оставшимся после отступления воды. И

радость захлестнула душу рыбака. Дельта возрождалась к жизни, и её казначейства ломились

от рыбного богатства.

   Бригада прибыла вечером. Все в молчании выслушали рассказ о гигантском соме. Опустили

глубоко багры, на которые была насажена тухлятина. Попробовали столбы, обследовали

фундамент запруды.

— Всё в порядке,— объявил бригадир.

   И снова пристал к Амину с разными глупыми разговорами.

— Если он мне попадётся на багор, повезу его в Бухарест,— похвастался он.— Там

выставка нашего рыболовства.

   И бригадир уже видел себя рядом с гигантским сомом в зале, переполненном начальством; он

давал объяснения и получал награду... На шее чудовища должна висеть табличка с надписью:

«Пойман бригадиром Ионом Фыстыком из Почовелиштя».

   Амина слова бригадира больно задели, у него будто заболело сердце. Почему-то было обидно,

что над его чудовищем так вот надругаются и выставят всем напоказ. И у Амина отпала охота

его ловить.

   Дежурили и спали по очереди. Утром вытащили пустые багры.

— А ведь не поймалась. Хитра, чертовка! — сказал бригадир.

   Эти слова тоже не понравились Амину. Почему он обозвал рыбу чертовкой? Она ведь не

простая рыба, она стоит над другими.

— К неводу, ребята,— приказал бригадир.— С кем она вздумала мериться силами?

   Четверо на одном берегу омута и четверо на другом развернули гигантский невод,

разукрашенный свинцовыми шариками, и принялись прочесывать воду. Вдруг невод наткнулся

на какое-то препятствие, какой-то неподъемный груз остановил его. Рыбаки поднатужились

раз, другой. На третий невод будто стал легче и начал подниматься вверх — выше, выше. Когда

он поднялся на поверхность, гигант забился в ярости, подпрыгнул, упал на сеть, мгновенно её

разорвал и ушёл на дно. Внезапный рывок потянул вместе с неводом в омут людей, и они

вылезли на берег испуганные.

— Счастье, что он не ударил вас хвостом, переломал бы кости, — посмеялся бригадир.

   Как ни быстро всё это произошло и как ни молниеносно исчезло чудовище, всё же можно было

хорошо рассмотреть, что это не сом. Это была белуга. Её все признали. Но белуга огромная, с

рылом кабана и маленькой сплющенной головой.

— Белуга!

— Белуга!

— Белуга!

   Все кричали как безумные.

   Так вот почему она держалась на дне!.. Она ползала в тине — такая уж у неё привычка. А они-

то не подумали!.. Да и как вообразить такое? Белуги никогда не живут в заводях. Они

приплывают из моря в Дунай прогуляться, мечут икру и тут же плывут назад. С этой

произошло что-то невероятное. Амин не мог прийти в себя: он прошёл мимо чуда и отдал его в

руки другим. Он горевал об этом, как о большой потере.

— Эта, видать, зимовала в каком-нибудь дунайском омуте, где потеплее,— смекнул бригадир,

который учился в школе и читал о подобных вещах в книгах. — Её унес ледоход, а наводнение

втолкнуло в нашу заводь.

   Это было единственное возможное объяснение. И всё же они никак не могли успокоиться. Они

галдели, шумели, позабыв о зароке молчать.

— Я прикинул... Она длиной метров десять будет,— сказал один рыбак, смотревший сверху,

всё ещё ошеломленный.

— Тогда в ней больше шестисот килограммов,— сказал бригадир — об этом он тоже читал в

книжке.

   Амину это превращение сома в белугу легло на душу тяжестью. Как несчастье. Он

ничего не сказал. Он и сам не знал почему. Может, то было забытое воспоминание? Что-то, о

чем ему рассказывала бабушка? Он не искал объяснений. Какой прок? И он вернулся к своим

занятиям.

— Что теперь-то будем делать? — спрашивали рыбаки, когда оторопь прошла,— Невод лежит

на дне омута. Багров для ловли белуги и молотков у нас нету. Да если б и найти их, мы с ними

не справимся. Тут нужны другие рыбаки, с моря.

   И они слонялись без дела, не зная, за что приняться.

— Погодите, я съезжу в Тульчу, в дирекцию, и попрошу всё, что нужно. Вернусь с людьми,

которые в этом разбираются. Она не уйдет,— заключил бригадир.— А вы возвращайтесь к

делам. Амин останется сторожить. Когда вернусь, возьму вас, если потребуется.

   Амии оказался в одиночестве. Так было лучше. Только он устал и ему было грустно. Чего он не

поделил с белугой? Она просто не входила в его рыболовецкие расчёты: это была морская

рыба, и Дунай, рассердившись, выбросил её сюда, в паршивую заводь. Сом — другое дело, тут

у него были причины отомстить. Сом постоянно таскал у него уток и гусей. А однажды, хотел

утащить даже ягнёнка из стада, которое ребятишки привели на водопой. Он цапнул за нос

телёнка, что пил воду; укусил за ногу мальчишку, который влез в реку. Было за что его

преследовать, поймать и осудить. Но белуга? Известно, что она не нападает, не рвёт на части.

Она удовлетворяется маленькими рыбёшками, и то хватает их лишь тогда, когда они, глупые,

подплывают, чтобы пощекотать ей усы.

   До приезда бригадира он провёл время больше за размышлениями, чем за делами.

   Бригадир привёз инженера по рыбному делу, которого послали изучить «случай» и принять

меры на месте.

   Вновь прибывший немного послушал, повертелся, покрутился. Амин не спускал с него глаз,

как с больших сомов и карпов, когда они входят в садок.

   Инженер непрерывно почёсывал нос и протирал очки: между этими двумя занятиями он решил,

что здесь ради одного «экземпляра» не нужны люди со специальной снастью.

— Так ведь он больше шестисот килограммов весом,— на сей раз робко заметил бригадир.

— Возможно, что и тысячу. Это ничего не значит. Мы в море таких множество ловим...

— Значит, оставим его здесь вместе с неводом и со всеми рыбами? — удивлённо спросил один из

рыбаков.

— Нет! Бросим динамит и разом разрешим всю проблему,— просто и равнодушно сказал

посланный инженер.

   Услышав о динамите, Амин, державшийся в стороне, нахмурился. Но не встревожился. «Такое

невозможно,— подумал он.— Не разрешено законом... Он не осмелится. Этот человек просто