Зелимхан, грустно опустив голову, направился к

овцам.

— Я все сделаю, а вы идите отдыхать, — сказал

Уматгирей, но харачоевец не послушался: он выделил

из отары овец, которые могли объягниться за ночь, и

запер их отдельно, проверил, как чувствуют себя

ягнята, накормил овчарку и только тогда вернулся в дом.

** *

В субботу на рассвете абреки, собравшиеся по

призыву Зелимхана, миновав густые леса мескар-юртовцев,

остановились на опушке леса у полотна железной

дороги.

— Сколько нас? — приподнявшись на стременах,

оглядел Зелимхан своих товарищей.

— Пятнадцать, — ответил Зока.

— Эльберд, поезжай сейчас на ближайшую станцию

и узнай, когда сегодня пройдет поезд на Грозный. И

сразу возвращайся сюда. Понял?

— Понял, — ответил Эльберд и поскакал в сторону

Гудермеса. Минут через сорок он вернулся. Конь под

ним был весь в мыле. С трудом переводя дыхание, ниль-

хоец сообщил, что поезд идет за ним следом. Как бы в

подтверждение его слов до них донесся протяжный

гудок. Зелимхан подозвал Зоку и оказал:

— Вели товарищам, пусть завалят путь, — и он

показал на штабеля шпал, лежащих у полотна дороги.

— Только давайте побыстрее.

Действительно, нужно было торопиться, так как до

них уже явственно доносился нарастающий грохот

приближающегося поезда.

Поняв, чего хочет Зелимхан, Дуда предложил:

— Я знаю, как его остановить. Разрешите?

Зелимхан /кивнул головой. Тогда Дуда, вынув из

кармана красный носовой платок, нацепил его на

кончик обнаженного кинжала и, размахивая им, пошел

навстречу поезду. Остальные абреки спрятались в лесу, у

самой опушки. Едва успели они опрятаться, как поезд

вынырнул из-за поворота. Дав подряд несколько

тревожных гудков и выпустив струю густого пара из

трубы, машинист затормозил, и длинный состав тяжело

остановился.

Тут же абреки вихрем вынеслись из лесу и

мгновенно окружили паровоз. Видя направленные на них со

всех сторон винтовки, машинист с кочегаром подняли

руки.

— Дуда, вы двое не отходите от них! —

распорядился Зелимхан. — Зока, Эльберд! Вы каждый

возьмите по три человека и стерегите состав с той стороны,

чтобы ни одна душа носа оттуда не показала.

Остальные — за мной! — И, держа в руке браунинг, ха-

рачоевец быстро взобрался по ступенькам в первый

вагон.

В сопровождении четырех абреков Зелимхан,

переходя из вагона в вагон, прошел весь состав. Всех

офицеров они обезоруживали. Обошлось без

кровопролития, хотя многие военные пытались оказать

сопротивление. Отобрав пятнадцать офицеров, Зелимхан

приказал вывести их из вагонов. Потом он подошел к

машинисту и вежливо сказал:

— Езжайте теперь с миром. А если генерал Михеев

поинтересуется причиной задержки поезда, передайте

ему, что харачоевакий Зелимхан отомстил за кровь

невинных крестьян, пролитую ради забавы пьяными

офицерами на грозненском базаре, а также за смерть

славного абрека Аюба.

Поезд медленно тронулся. Офицеров, снятых с

поезда, погнали в степь.

— Зелимхан, —- окликнул харачоевца кто-то из

пленных, — я ведь мусульманин, кази-кумык, — и он

умолк на минуту, словно проверяя, какое впечатление

произвели его слова на главаря абреков, а затем

залпом выпалил:

— Ашхаду аллаха иллалаха ва-ашхаду анна Мо-

хаммадан расуллах...1

— Мусульманин, говоришь? — перебил его харачо-

евец, хмуря брови.

— Да. У меня мать чеченка.

— Значит, ты, возможно, племянник мне?

— Возможно.

— Вот это здорово. А офицером стал не за то ли,

что дед твой предал царю нашего Бей-Булата?

Офицер молчал.

— Так это или нет? — повысил голос харачоевец,

Кази-кумык опустил голову.

— Тьфу, подлец, — сплюнул абрек, — иди к своим.

До сих пор делил с ними удовольствия, теперь раздели

и смерть!..

Весть о том, что Зелимхан отомстил за смерть

крестьян, убитых черносотенцами на грозненском базаре,

с быстротою молнии облетела всю Чечню.

Взбешенный этим сообщением, штаб-ротмистр Ки-

биров срочно вызвал из Шали Шахида Борщикова.

— Читайте, господин Борщиков, читайте вот! —

кричал Кибирев, швыряя ему в лицо газету «Русское

слово». — Где Зелимхан? Я вас спрашиваю, где этот

разбойник?

Борщиков стоял растерянный, осторожно складывая

газету и не зная, что ему с ней делать и что этим хочет

сказать штаб-ротмистр.

— Я не знаю грамоты... А что случилось? —

вымолвил наконец Шахид, протягивая газету Кибирову.

— Не знаете? Неуч! — зло крикнул штаб-ротмистр,

вырывая у него из рук газету. — Вот послушайте: «Бе-

_______________________________________________________

I Я свидетельствую, что нет бога, кроме единого аллаха, и

пророка, кроме Магомета.

зумными зверствами прославился безграмотный

полудикий чеченец Зелимхан, — читал Кибиров, запинаясь

от ярости. — Два дня тому назад он со своими

сподвижниками в районе станции Гудермес остановил

пассажирский поезд, снял с'него группу офицеров и тут же учинил

над ними расправу, якобы в отместку за убитых горцев-

крестьян...» Вот что делает этот подлец у нас под

носом, а вы продолжаете кормить меня обещаниями!

— Ваше высокоблагородие, я делаю все, что в моих

силах, — взмолился Борщиков.

— Ничего вы не делаете, только разговариваете! —

бесновался Кибиров. — В Сибирь вас надо, в Сибирь!

— Как же это ничего не делаю? — Борщиков

поднял полные страха глаза на офицера. — Ведь я же

помог вам изловить его друга Аюба...

— Что мне Аюб! — заорал штаб-ротмистр. — Вы

мне дайте Зелимхана. Вы что, забыли о чем последний

раз с вами говорил генерал Шатилов? Он потребовал

от вас поддерживать личные контакты с этим

разбойником.

— А я за это время имел встречу с Зелимханом,

ваше высокоблагородие, — робко сказал Борщиков, —

короткую, но все же встречу.

Кибиров сразу насторожился и сбавил той.

— Что же вы молчали? Докладывайте, — небрежно

бросил он с остатками раздражения в голосе.

— Третьего дня Зелимхан заехал ко мне, но пробыл

всего полчаса, не больше. Просил узнать, кто донес о

пребывании в ауле Новые Атаги Аюба. Я обещал

узнать, но не могу же я, ваше высокоблагородие,

назвать своего человека.

Кибиров насмешливо фыркнул.

— Ну а как он, Зелимхан? Каковы его планы?

— Болен он. Мучается от ревматизма, а недавно,

как началась весна, его стала бить еще лихорадка.

Борщиков постепенно приходил в себя, страх его

улетучивался. Он рассказывал охотно, вспоминая или

досочиняя подробности, так как видел, что начальство

внимает ему уже вполне благосклонно. Кибиров

действительно слушал его внимательно, только мсрщил

брови, словно обдумывая что-то.

— Вот что надо сделать, — вдруг прервал он Бор-

щикова. — Поезжайте в Ведено и получите в гарнизон-

ной аптеке большую порцию хинина. Окажете, что я

приказал... Вы запомнили — хинин? Такое есть

лекарство.

Шахид понимающе кивал головой.

— Вы будете лечить этим лекарством Зелимхана.

Пусть он убедится, что вы ему настоящий друг...

Только не давайте ему все лекарство на руки, говорите, что

вам его очень трудно доставать, чтобы он был вашим

частым гостем... Вы меня поняли?

Борщиков хитро улыбнулся.

Встреча закончилась полным взаимопониманием.

А Бици вместе с Зезаг и детьми жила в маленьком

селе Врмаковском Енисейской губернии без права

выезда за пределы этого села.

Бици знала, что Зелимхан сильно тоскует по ним, и