Когда мы добрались до слонов, ветер уже известил их о нашем присутствии, и животные заняли круговую оборону. С какой бы стороны я ни подкрадывался к стаду, везде оказывалось одно и то же: из зелени серыми башнями поднимались могучие головы с огромными настороженными ушами. Здесь было пять животных, все – взрослые самцы. Стрелять слону в лоб рискованно – даже крупнокалиберная пуля нередко рикошетирует. Я решил забраться на дерево, и мне удалось беспрепятственно осуществить этот замысел. Стадо находилось не более чем в шестидесяти шагах, и все слоны были видны как на ладони; лишь два из них обладали массивными полновесными бивнями.

Раньше я всегда относился с предубеждением к стрельбе с деревьев. Во-первых, сверху труднее поразить убойные места, а во-вторых, отдача тяжелого ружья может сбросить охотника на землю – мне приходилось слышать о таких случаях. Но сейчас выбирать не приходилось. Устроившись поудобнее, я изо всех сил обхватил ногами толстый сук и поднял винтовку. Грянуло два выстрела, и оба старых слона один за другим рухнули на колени; остальные, труся, бросились бежать в разные стороны. Прицел оказался настолько точен, что мне не пришлось больше тратить ни одной пули.

Вернувшись в деревню, я велел людям дождаться, пока три уцелевших слона уйдут с острова, и затем отправляться за мясом. Скоро по реке потянулись флотилии лодок.

Поголовье бегемотов на берегах Уланги не достигает и половины количества, виденного мной на Руахе; об этом позаботилась топографическая экспедиция. Места ее стоянок были легко определимы по грудам бегемотьих черепов с выломанными клыками.

Двигаясь вдоль реки, мы дошли до форта Маханге, сооруженного в 1899г. Здесь нас ожидал очень приятный сюрприз. Дело в том, что в окрестностях форта – он расположен на гребне узкого горного хребта – прекрасно вызревают европейские овощи, и благодаря любезности лейтенанта Зиделя мы ежедневно получали к столу несколько огромных кочанов чудесной капусты.

С большим сожалением расставшись с этим гастрономическим оазисом, мы отправились дальше, к большому селению Ифакара, раскинувшемуся на берегу в окружении полей и садов. Это необычайно плодородная область. Здесь прекрасно растет все – овощи, фрукты, рис, не говоря уже о бананах и кокосовых пальмах.

В районе Ифакары было много слонов – их всегда привлекают банановые рощи. Взгляд толстокожих на пищевую ценность бананов противоположен человеческому: слонам больше всего нравятся сладковатые корни растения. Поскольку в этой местности уже давно никто не охотился, животные стали очень дерзкими, особенно по ночам. Нередко слоны приходили на банановые плантации даже во время деревенских праздников и преспокойно кормились, не обращая внимания на бой барабанов, огонь и людские голоса в сотне метров от них. Выдергивая молодые деревца (хотя банан – это, собственно, не дерево, а трава), гиганты лакомились сочными корнями; не обходили они вниманием и сладкий картофель – обнаружив посадки, слоны вспахивали грядки бивнями, затем подбирали клубни и угощались, аккуратно стряхнув налипшую землю.

Жители Ифакары обрадовались нашему приходу и просили о помощи, ведь если не удастся отвадить слонов, урожай обречен. Вечером, отослав в деревню всех людей, кроме оруженосцев, мы с Энгелем расположились в банановой роще. После ужина прилегли на походные кровати, поставив в изголовье ружья; мушки ружей были заранее обернуты блестящим белым коленкором. Это должно было облегчить стрельбу при лунном свете. Конечно, в темноте невозможно точно прицелиться, но все же такое ухищрение позволяло хоть как-то пользоваться прицелом.

Днем мы организовали цепочку наблюдательных постов вокруг деревни, и первому, кто сообщит о приближении слонов, был обещан «бакшиш». Такая система уже не раз доказала свою эффективность, и теперь нам оставалось только курить и ждать.

Около 9 часов послышались быстрые шаги и из темноты возник один из наших разведчиков.

– Бвана, слоны близко, они еще не вышли из леса, но мы слышим треск. Вам лучше побыть здесь еще немного – когда мы увидим, куда они пошли, я прибегу и скажу вам.

Я поблагодарил парнишку, спросил его имя, чтобы утром вручить обещанную премию, и он помчался обратно.

Снова потянулись минуты ожидания. Мы напряженно прислушивались; оба волновались, и разговор не клеился. Даже треск уголька в костре заставлял вздрагивать – чудилось, что это хрустнула ветка под тяжестью серого исполина. Но вот наконец явственный топот босых ног по тропинке, и до нас донесся шепот:

– Бвана, можно идти.

Мы схватили винтовки и, соблюдая полную тишину, двинулись за проводником. Все вокруг – рощи, сжатые поля, пустые хижины – казалось призрачным и нереальным в свете луны; расстояния искажались, и это внушало дополнительные опасения.

Вскоре мы вышли в высокую траву; длинные узкие листья смыкались над головой, закрывая звезды. Видимость не превышала метра, и у всех была одна и та же мысль: что будет, если стебли внезапно раздвинутся и прямо перед нами встанет огромный противник, готовый к бою? Не один я вздохнул с облегчением, выйдя на открытое пространство.

Мы остановились возле маленькой брошенной деревушки на краю поля. Через несколько минут со стороны травяных зарослей донесся мерный, негромкий шорох – это шли слоны, но мы их не видели. Животные так и не показались – то ли почуяли людей, то ли отправились пастись в другое место. Тихо ругаясь, мы вернулись в свою рощу и одетые улеглись на кроватях.

– Ну, сегодня они уже не придут, – со вздохом заметил Энгель, на что я ответил:

– Иншаллах! [6] – и вскоре заснул.

Около полуночи меня разбудили взволнованные приглушенные голоса; я уловил неоднократно повторявшееся слово «тембо». Так и есть – слоны появились вновь, теперь с другой стороны, и уже занялись бананами. Сообщение принес гонец со сторожевого поста в соседней роще. Протирая глаза, мы поспешили за ним. К счастью, в этот раз путь шел по открытой местности. Приблизившись к плантациям, мы остановились. Вокруг было тихо. Подозвав двух местных жителей, знавших тут каждую кочку, я велел им обойти рощу чтобы проверить, не ушли ли слоны. Крадучись, люди пошли вперед и скоро исчезли в тени деревьев.

Поднимался свежий ночной ветерок, и мы начали мерзнуть, да и усталость брала свое. Было уже ясно, что животные успели уйти дальше. Когда на другом конце поля на миг послышался шорох сухих кукурузных стеблей, я шепнул Энгелю, что наши разведчики возвращаются несолоно хлебавши.

И в тот же миг – я с трудом верил своим глазам, таким невероятным и захватывающим оказалось это зрелище – на серебристом фоне жнивья возник огромный черный силуэт. Лунный свет струился по длинным изогнутым бивням. Один за другим, бесшумно, как призраки, шли за вожаком по полю еще четыре слона. Они направлялись к нам.

Мы кинулись в сторону и укрылись за покосившейся плетеной изгородью, где и притаились, стараясь не издавать ни звука. Одним движением хобота слон мог бы смести наше хлипкое прикрытие и нас вместе с ним.

Дойдя до места, где мы только что были, слоны остановились, почувствовав запах людей. Мы сидели в десяти метрах со вскинутыми ружьями, но я не хотел стрелять, поскольку животные стояли слишком тесной группой, и большой слон был закрыт от меня другим, поменьше. Но вот вожак сделал шаг вперед, и в ночной тишине прогремели два выстрела. Слоны повернулись и отступили в тень, скрывшись между бананами. Прошла томительно напряженная минута. Я думал, что раненный вожак собирает силы для атаки и сейчас старается поточнее определить наше местонахождение. Однако я ошибся. Старый самец пересек рощу и вновь вышел на поле; вновь на фоне неправдоподобно огромного черного тела сверкнули в лунном свете белые бивни. Мы опять дали залп, и слон, по-прежнему безмолвно(беззвучно), опустился на землю и больше не шевелился.

Так я убил своего последнего слона в Восточной Африке. Это произошло ночью 1 октября 1909г., в 12 часов 40 минут.