Настоящая книга посвящена эпистолярному наследию Василия Аксенова, сохранившемуся в американском архиве писателя. Письма зрелого Аксенова, написанные со свойственными ему литературным блеском и абсолютной внутренней свободой, составляют неотъемлемую часть его творчества.

Вместе с аксеновскими письмами в книге публикуются письма его корреспондентов, хранящиеся в том же архиве. Собранные вместе, они и составили книгу, которую вы сейчас держите в руках.

Переписка охватывает период времени от конца сороковых до начала девяностых годов прошлого века. Открывается книга письмами отбывших лагерные сроки родителей – Евгении Семеновны Гинзбург и Павла Васильевича Аксенова – к своему юному отпрыску. О значимости этих писем для Василия Аксенова свидетельствует тот факт, что они всегда были с ним. И при отъезде в эмиграцию он взял их с собой. Потому они и оказались в его американском архиве. Вообще, эта переписка весьма обширна и при этом в большей своей части носит слишком частный характер. Поэтому в настоящей книге, как и при первой публикации в журнале «Октябрь» (2013, № 8), она дается в сокращенном виде: начинается письмом Евгении Гинзбург от 1 октября 1953 г. и заканчивается письмом Павла Аксенова от 27 ноября 1957 г. Письма Василия Аксенова этого времени не сохранились.

Столь же объемна идущая следом переписка Василия Аксенова с Евгенией Гинзбург, продолжавшаяся с конца пятидесятых до середины семидесятых годов. В этой переписке как в зеркале отражен процесс постепенного становления из, в общем-то, вполне рядовых советских граждан, двух самобытных и ярких писателей, с собственным, противостоящим государственной идеологии взглядом на мир. Завершается переписка с матерью своего рода приложениями: предисловием Василия Аксенова к книге «Два следственных дела Евгении Гинзбург» (1994), путевыми записями Евгении Гинзбург при совместной с сыном поездке во Францию (осень 1976 г.).

Значительная часть писем Аксенова, относится ко времени его эмиграции. Как известно, его вынудили уехать из страны в июле 1980-го после скандала с альманахом «Метрополь». Ведь он был лидером группы писателей и поэтов, осмелившихся издать (в двенадцати экземплярах!) этот альманах без разрешения властей и, следовательно, без всякой цензуры. Со стороны литературного начальства последовали репрессии: два молодых участника альманаха Виктор Ерофеев и Евгений Попов были исключены из Союза писателей. В ответ на это Василий Аксенов (одновременно с Инной Лиснянской и Семеном Липкиным) сам вышел из Союза и тем самым вступил в открытую конфронтацию с властями. Печататься на родине он больше не мог, нужно было уезжать. Перед отъездом на него и его жену Майю было совершено покушение, которому посвящен отдельный эпизод в последнем законченном романе писателя «Таинственная страсть». К счастью, супруги не пострадали – спасло водительское мастерство Аксенова…

Официально Аксенов выехал из страны для чтения лекций по русской литературе в иностранных университетах, однако через несколько месяцев после отъезда его лишили советского гражданства (была в то время такая мера наказания непослушных граждан!).

Важнейшая часть эпистолярного наследия Василия Аксенова представлена в третьем разделе книги, это его переписка в годы эмиграции (1980–1986) с Беллой Ахмадулиной и Борисом Мессерером, оставшимися на родине, в ней также принимала участие жена Аксенова Майя. Переписка велась через корреспондентов американских газет или американских дипломатов, в основном через культурного атташе посольства США в Москве Пика Литтела и его жену Би Гей, а затем через сменившего его на этом посту (летом 1983-го) Рэя Бенсона и его жену Ширли.

Другой возможности для переписки не было, потому что письма советских граждан в США, посылаемые по почте, перлюстрировались, шли долго (до двух месяцев), а до таких адресатов, как Василий Аксенов, просто не доходили.

Связующим звеном между этой перепиской и следующим разделом служат извлечения из записок Майи Аксеновой, относящиеся к осени 1980 года и сделанные в Анн-Арборе (штат Мичиган, США).

Особо выделены в книге два письма Василия Аксенова к Иосифу Бродскому от 29 ноября 1977-го и 7 ноября 1984 года. Весьма уместно было бы поместить перед ними два письма Бродского, которые сохранились в аксеновском архиве. Но разрешения на их публикацию не удалось получить от правопреемников поэта.

А жаль! Письмо Бродского от 28 апреля 1973 года написано в самом начале эмигрантского периода его жизни. Письмо еще вполне дружественное, о чем можно судить по его начальным строкам: «Милый Василий, я гадом буду, ту волшебную ночь с гвинейским попугаем, помню <…> Что я когда-нибудь тебе письмо из Мичиганска писать буду, этого, верно, ни тебе, ни мне в голову не приходило, что есть доказательство ограниченности суммы наших двух воображений, взятых хоть вместе, хоть порознь».

Письмо содержит интересные размышления Бродского о творческом потенциале старого друга, каким он ему представляется. В частности, он пишет Аксенову: не стоит «пытаться обставить Зощенку, Набокова, Сэлинджера (как все про тебя говорят) или даже Джойса. Единственный человек, которого надо пытаться – это Беккет».

Для этого, по мысли Бродского, Аксенову нужно отказаться от ритмической прозы и от остроумия, и «вообще от всего того, что приятно делать».

«Я это говорю именно тебе, – пишет Бродский, – потому что у тебя есть необходимый для этого дела душевный опыт, который тебе же на мозги давит, потому что остается нереализованным, ибо ирония с душевным опытом (почти) ничего общего не имеет…»

В связи с невозможностью воспроизвести письма Бродского, публикация начинается письмом Василия Аксенова к нему, написанным через четыре с половиной года после получения письма из «Мичиганска».

Иосиф Бродский за это время стал в США уже достаточно влиятельным человеком во всем, что связано было с публикацией книг на русском языке, своего рода экспертом по русской литературе. До Аксенова дошел неблагоприятный отзыв Бродского о романе «Ожог». Этой теме, собственно, и посвящено первое письмо Аксенова. Оно тоже еще достаточно дружеское, аксеновская интонация вполне снисходительна по отношению к более молодому литературному коллеге, но в нем уже есть следы с усилием сдерживаемой обиды. Позднее, когда Аксенов тоже окажется в эмиграции, все это приведет к полному разрыву отношений между ними. Этот разрыв предельно четко обозначен во втором письме Василия Аксенова, которое является ответом на письмо Иосифа Бродского от 28 октября 1984 года.

В следующем разделе представлена переписка, связанная с калифорнийской конференцией по русской литературе в мае 1981 года. Подготовка к ней выявила глубокие противоречия между разными группами писателей-эмигрантов из России. Показательны в этом смысле письма Владимира Максимова из Парижа, в которых он, ища в лице Василия Аксенова союзника, высказывает претензии и упреки своим литературным противникам. Подобные же письма, с укоризнами и упреками, получал из Парижа Сергей Довлатов от Владимира Марамзина. В связи с этим Аксенов 26 апреля 1981 года в характерном для него ироническом тоне пишет Довлатову: «Ползет большевистско-монархический туман из Парижа к нашим пасторальным берегам…» Эту переписку в качестве приложения завершают извлечения из записок Майи Аксеновой, относящиеся ко времени конференции.