Место нашего прибытия аэропортом можно было назвать лишь условно: небольшое строение типа будки (но с кондиционером), один человек штата (начальник, диспетчер, уборщица и т.д. – все в одном лице), самолеты садились прямо на грунт, а для их взлета и посадки выстригли траву, высохшие останки которой колосились по обе стороны полосы. На эту полосу и вышла злополучная лошадь, не позволяя нам приземлиться.

На просьбу летчика выйти и прогнать виновницу «авиапробки» диспетчер взмолился: «Такой жары у нас не было за всю историю! … градусов по Фаренгейту! Я боюсь выйти из помещения! Но вы не отчаивайтесь, полетайте над ней пониже, и она уйдет сама, она у нас умная».

И действительно, после дополнительного «штурмового пикирования» полоса освободилась.

Пока садились, пытались перевести Фаренгейта в Цельсия. Точно никто не знал, сколько надо отнимать, что на что делить. Сошлись на том, что за бортом не меньше 50 градусов по Цельсию.

В самолете это не чувствовалось (имелся кондиционер), а когда открыли дверь, показалось, что в лицо направили ацетиленовую горелку – не меньше. Нам сразу стало ясно, почему диспетчер не смог выйти из помещения и прогнать лошадь. Мы стремглав бросились в помещение и только там передохнули. Первую стадию «термообработки» (нагрев) мы пережили, а о второй (охлаждение) будет рассказано позднее.

Не буду утомлять читателя содержанием наших безрезультатных переговоров с местными горняками, но мне кажется интересным рассказать о горняцком поселке. Собственно поселок на государственной карте Австралии отсутствует. Есть рудное месторождение, разработка которого ведется вахтовым методом. То есть постоянных жителей нет. Все сотрудники приезжают на работу на две недели (на вахту), живут в отдельных комнатах в сборных домах модульной конструкции. В комнате есть набор удобств: кровать, холодильник, телевизор, электроплита, душ, туалет и, конечно, кондиционер. И больше ничего, что могло бы отвлекать от работы. Через две недели прилетает смена, а прежние жильцы улетают на такой же срок отдыхать и набираться сил на следующие полмесяца.

В «поселке» нет никакого социального сектора: ни школ, ни предприятий общепита, ни детских садов. Лично мне такой подход к делу очень понравился: закончилась руда – свернул электростанцию, погрузил дома на трейлеры, и дальше ни у кого голова не болит. А у нас как?

Построили мы за Полярным кругом замечательный город Норильск с больницами, театрами, школами, детскими садами, парикмахерскими и т.п., и т.д. Теперь, говорят геологи, в обозримом будущем медно-никелевая руда закончится. А что делать трудящимся? Все-таки почти 200 тысяч народу! Или надеяться на прогноз В.В. Жириновского о том, что в связи с глобальным потеплением большая часть земли будет затоплена, а пострадавшие народы передут жить в Сибирь, где к этому времени будут расти апельсины?

Насколько мне известно, в настоящее время вахтовый метод у нас начал достаточно широко применяться в сибирской нефтегазовой промышленности, но, как мне кажется, его масштабы и уровень пока еще далеки от совершенства.

Мы улетели в Мельбурн ни с чем, затем в Брисбен, затем в Сидней и - домой.

Перед отлетом мы побывали в гостях у мистера Вудбри на барбекю, который он устроил у себя во дворе. Был чудесный летний вечер, в конце дня прошел небольшой дождь и принес долгожданную прохладу. Запах свежескошенного газона, ароматы диковинных цветов, смешанные с запахом жарящегося на открытом огне мяса, передать словами невозможно. Нас поразили соседи Вудбри, которые жили рядом, «забор в забор».

Во-первых, они без всяких церемоний напросились в гости: видите ли, раньше они никогда не встречались с русскими, а многое о них слышали, и потом весь вечер рассматривали нас, будто мы инопланетяне.

А во-вторых, впечатляла гостья, красивая молодящаяся женщина постбальзаковского возраста. На ней было шикарное вечернее платье с глубоким декольте, богатые украшения (было сказано, что это австралийские опалы), торжественная прическа и никаких признаков обуви! Супруг ее, наоборот, одет был очень просто: шорты, майка и «вьетнамки» на ногах. Мы вначале посчитали их «шизиками», но потом оказалось, что это очень милые и компанейские люди, и общаться с ними совсем легко и интересно.

Лиза - так, припоминаю, звали гостью - интересовалась всем: театром, современной советской модой, новыми книгами, кинофильмами, погодой, медведями на улицах и т.д. Некоторыми вопросами Лиза ставила нас порой в тупик, и мы с трудом выкручивались Как бы там ни было, вечер прошел «в теплой дружественной обстановке».

Уже засобирались расходиться, как Лиза вдруг попросила рассказать «самый русский анекдот». «Члены русской делегации» выжидающе посмотрели на меня, будто я был профессионал-затейник: «Давай, мол!».

Для важности я надул щеки и спросил: «А можно с перцем?».

Лиза в этот вечер (а может, так и всегда) «косила под американку» и горячо согласилась: «Шурли!!!» (Конечно!). И я рискнул: «Ну, если разрешается, тогда, мол, слушайте»:

- Старенький профессор лежит на смертном одре и тихо умирает. Вокруг молча толпятся родственники, коллеги, любимые студенты. Один из студентов пытается разрядить обстановку и обращается к умирающему:

- Дорогой профессор! В комнате, в которой мы находимся, во всю стену на полках стоят книги, Ваши труды. Рядом стоят труды Ваших учеников. Далее всю стену занимают труды учеников Ваших учеников. О чем Вы сейчас думаете, глядя на все это богатство?

Профессор с сожалением посмотрел на студента и грустно промолвил:

- Милый юноша! Чтобы Вы смогли меня понять до конца, я должен рассказать поучительную историю.

Однажды, когда я был в Вашем возрасте и учился в Санкт-Петербургском университете, я шел налегке в родную деревню. Представьте себе: погода стоит чудесная, ярко светит летнее солнце, аромат лесных цветов кружит голову, птички щебечут, и у меня внутри все поет.

Вдруг меня обгоняет повозка, заполненная доверху свежим сеном. Наверху восседает прекрасная молодая крестьянка: "Садись, студент, подвезу!". Дважды меня просить не требовалось, я влез наверх и устроился рядом. Разумеется, мы начали заниматься любовью. Но, должен я Вам заметить, заниматься этим делом на пушистом сене совершенно некомфортно: моя партнерша непрерывно куда-то проваливалась, и мы оба, в основном, только мучились.

Так вот о чем я сейчас думаю: «Сложить бы все эти книжки в одну большую кучу и подложить их в этот момент ей под задницу! Как бы было здорово! – Вот, дорогой юноша, что я могу сейчас сказать, глядя на все это "богатство".

Реакция Лизы на рассказ была неописуемой: от неожиданности она несколько мгновений сидела, широко открыв глаза и рот, затем восторженно завизжала и начала истерически смеяться буквально до упаду - сползла со своего стула и стала кататься по газону, хохоча и конвульсивно дергая своими босыми ногами, демонстрируя при этом свои красные кружевные трусики.

Пример Лизы оказался заразительным, и за ней все мы стали хохотать до колик (так иногда бывает в компании, когда всем "смешинка в рот попадает").

Отдышавшись, Лиза стала что-то выговаривать своему супругу скороговоркой, из которой единственное, что я смог понять, так это торжествующее: "Я же тебе говорила!", что еще раз вызвало приступы общего смеха.

В конце концов наша компания единодушно

отметила, что мировые ценности и идеалы меняются, что рассказанный анекдотический случай является вполне реальным, и не исключено, что для человечества в 21-м веке он будет очень поучителен для формирования у него адекватного отношения к книжкам (не могу до сих пор сообразить, почему мы так смело принялись прогнозировать развитие общественного сознания за четверть столетия до начала нового века - наверное, "после литры выпитой").

Рассказу было единодушно присвоено звание «анекдот 21-го века», и на этом мы и разошлись.

А на следующее утро мы позавтракали остатками московской колбасы и шпротов и улетели домой, еще раз задержавшись на сутки в Сингапуре, чтобы истратить сэкономленную валюту на покупку баснословно дешевого ширпотреба.