Глава 33. Моя жена Алла
Настало время рассказать о моей супруге, с которой мы недавно отметили 50-ю годовщину совместной жизни.
Девичья фамилия ее Романова (мне кажется, она всю жизнь жалеет о том, что поменяла эту красивую «царскую» фамилию на мою, менее благозвучную), зовут Алевтина Ивановна (но это по паспорту, а в жизни все ее зовут Аллой, так как свое законное имя она не любит).
С Аллой мы познакомились банально: на танцевальном вечере во Дворце культуры имени С.М. Кирова, принадлежавшего заводу синтетического каучука. Ни я, ни она не были заядлыми танцорами, попали на вечер практически случайно и в дальнейшем, как мне помнится, мы танцевальные вечера не посещали.
Алла работала в цехе на авиазаводе, вечерами училась в авиационном техникуме. Два года мы просто встречались, а когда техникум был закончен, пошли в ЗАГС. Нам сперва назначили регистрацию на 13 октября (опять счастливое число!), но потом, учитывая просьбу об ускорении процесса, торжественное бракосочетание перенесли на шестое.
Форма торжественного бракосочетания тогда только входила в моду. Процедура проходила во Дворце культуры имени Карла Маркса с соблюдением всех законов жанра – черный костюм у жениха, белое платье у невесты, Мендельсон, торжественная речь от органа Советской власти, подписание документов, шампанское, обмен кольцами (простенькое у невесты и совсем дешевенькое – за 3 рубля – у жениха, а дороже я посчитал излишеством и потом не носил кольцо никогда).
Нас объявили мужем и женой, и мы всей компанией на троллейбусе поехали на левый берег Воронежа, праздновать свадьбу дома у невесты. Мы вообще хотели обойтись без большого застолья, но родители Аллы возмутились: «Хотите нас опозорить? Зажимать свадьбу нельзя!».
Поэтому пришлось новоиспеченным теще и тестю похлопотать от души. В их маленькую квартирку гостей набилось под завязку: человек 10 моих друзей, да примерно столько же подруг Аллы, да еще родственники из деревень, да еще соседи…
Прошло все в страшной тесноте, но без осложнений: поели, попили, напились, напелись, накричались «горько!» и разошлись, пока ходили трамваи. В доме все места были «дважды заняты», поэтому последним трамваем я уехал ночевать в общежитие, чем вызвал повод для проявления «остроумия» со стороны всех моих приятелей.
На следующее утро мы дали телеграмму в Георгиевск «Летим семьей встречайте сегодня минводах рейс … Вадим Алла» и полетели, на «Ли-2». Сегодня такие самолеты можно найти лишь в музее авиационной техники: дымная тарахтелка, в которой создавалось впечатление, что едешь в плохом автомобиле по сплошным ухабам. Моя несчастная «половинка» была умотана до крайности и вышла из самолета в Минеральных водах, имея лицо бледно-зеленого цвета.
Когда родители получили нашу телеграмму, они были, конечно, шокированы, потом собрались с духом и поехали встречать. Первое впечатление у них от новой родственницы было далеким от восторга: вид измятый, разговор не клеится, пока ехали, машину пришлось несколько раз останавливать. На место доехали – ничего не ест. На лицах моих родителей читался вопрос: «Что это за жена?».
Потом молодая отоспалась, отдохнула, позавтракала и, как и следовало ожидать, очаровала моих родителей: брюнетка, красивая, статная, веселая, разговорчивая, шустрая, работящая,….короче, понравилась по всем статьям. Маме она особенно приглянулась за страстное стремление научиться вести домашнее хозяйство: как готовить, как стирать, как убирать и другие подобные вопросы и ответы на них стали постоянными в их будущих диалогах.
Следует отметить, как особенную и характерную черту у Аллы, ее любовь к порядку и нетерпимость к даже слегка загрязненным вещам: один раз оденешь рубаху – уже она стремится немедленно ее постирать, погладить и аккуратно сложить в шкафу в идеальную стопку с другими. Непрерывно следить за чистотой в квартире, собирать пыль, вытирать полы, постоянно что-то начищать, зашивать, готовить - это все ее постоянные занятия. Спрашивали ее: «Откуда у тебя такая редкая для россиянок черта?». Шутит: «А у царской семьи Романовых много крови от немцев, а оттуда и присущая нам аккуратность».
Для Аллы это была первая поездка на юг, и многое ей было в диковинку. Теплынь в октябре, удивительно чистый воздух, обилие фруктов, самобытные люди. В же первое утро, как только проснулись и стали готовиться к завтраку, мама попросила Аллу пойти в огород и принести один-два помидора. Та пошла и заблудилась в томатных зарослях. Помидоры у мамы второй год подряд росли замечательные: высотой под три метра, плоды до 800 граммов с «сахарным» изломом, а плодоносить они начинали в августе, заканчивая с первыми морозами, то есть в декабре. Сорт назывался «Гигант» и был привезен ее знакомым из Ташкента.
Так вот Алла, видимо, несколько опешившая от необычности помидоров, потеряла ориентацию и вышла к собачьей будке, где сидел цепной пес Уран – громадный волкодав свирепого вида из породы кавказских пастушьих овчарок. К счастью, цепь не позволила Урану достать до нарушителя покоя, но визгу и переполоху было много. Все кончилось благополучно, а для завтрака нам всем хватило одного помидора, принесенного Аллой (она успела сорвать самый крупный).
После завтрака женщины пошли по магазинам, и там произошел комичный эпизод, который моя жена любит вспоминать до сих пор.
Продавщица одного из магазинов со всей непосредственностью, которая иногда встречается у казачек, спросила маму: «Тю…Глядите-ка…И сколько, скажите, Вашей девочке лет, что она уже обручальное кольцо себе напялила?». На что мама не без некоторого кокетства ответила: «Двадцать два, это моя невестка». Бестактность была посрамлена, а Алла неожиданно превратилась в предмет гордости мамы, и потом она часто с видимым удовольствием рассказывала о разговоре.
Мы вернулись в Воронеж в первых числах ноября, а три недели в Георгиевске провели в отдыхе: выезжали всей семьей в Кабарду, на Голубые озера – удивительно красивые места. Озера те было бы более точно называть Синими – такая необычайная в них вода – синяя, если смотреть сверху, и хрустально чистая, если смотреть на просвет. Швейцария на фоне этих мест меркнет, но места эти были безлюдны и совершенно не осваивались.
Вдвоем мы несколько раз ездили побродить по Пятигорску, по Лермонтовским местам. Однажды произошел случай: мы медленно поднимались по серпантину, идущему от подножья Машука к гроту Лермонтова – справа вверх простиралась воспетая им гора, отгороженная от тропинки невысоким парапетом из плит известняка, слева виднелось здание Нарзанной галереи и толпа «пьющих» курортников.
Вдруг Алла увидела ползущего по парапету необычного жука: это был огромный экземпляр, сантиметров 5-6 в длину и изумительного ярко-синего цвета с золотистым отливом. Алла взмолилась: «Давай его заберем с собой, засушим, у нас будет хороший сувенир!». Легко сказать «заберем», а как сделать? Но любые желания молодой жены следует исполнять, и я попытался затолкнуть жука щепкой в пустую коробку из-под сигарет. Алла в это время приблизила лицо к жуку и восторгалась: «Смотри, какой он красивый, какой замечательный…».
Неожиданно я увидел, как жук приподнял крыло с нашей стороны и брызнул из-под него тонкой струйкой желтой жидкости Алле прямо в глаз. Что началось! Виз, шум, расспросы, предложения помочь. Кое-как мы добрались до галереи и стали промывать глаза нарзаном.
Не знаю, что повлияло больше – целебные свойства Пятигорского нарзана или собственные защитные свойства молодого организма Аллы, но боль поутихла, и она смогла рассказать о своих ощущениях («будто кислотой плеснули в глаза!»). Глаз у нее был кроваво-красным, а веко сплошь усыпано красными точками, похожими на воспаления, оставшиеся после брызг.
Алла, по своему обыкновению, отказалась искать профессиональную врачебную помощь, решила обойтись прикладыванием тампона, смоченного нарзаном. День был испорчен, и мы взяли такси и уехали домой.
