– Стейнс получит нужные доказательства от изучения края колодца, потому что мы знаем, какую дьявольскую ловушку на тебя поставили.
– Надеюсь, что получит.
– Расскажи про никотин.
Дэвид поведал о визите к солиситору и о поисках в усадьбе.
– Шкафчик в детской – вероятное место, где няня могла бы спрятать никотин. Особенно если этим хранилищем долго не пользовались, – задумчиво проговорила Джилл.
– Именно. Может быть, яд найдется в этой тянучке. Конфеты – идеальное средство, чтобы его использовать. Лучше, чем подмешивать в пищу, потому что конфетки уносят и сосут где угодно, и яд действует не сразу.
– Ее приступ после помолвки могла спровоцировать конфетка.
– Согласен. И на танцах няня наверняка могла подсуетиться, пока Урсула пудрила нос между вальсами. Наверняка няня распоряжалась, в какой комнате девушки оставляют пальто. Надо проверить, но это очень вероятно.
– Чем дальше продвигается дело, тем сильнее проступает няня.
– В каком-то смысле да. Но приказы, думаю, отдавал Хьюберт. И я убежден, что наш приятель-специалист, доктор Колмен, взял на себя механику. Не вижу, кто еще мог бы так хорошо установить иглу, если нет других сообщников, которых мы пока не нащупали, а это маловероятно. Хотя я допускаю любые возможности на случай, если мне придется оправдывать свое участие в работе над делом. Кроме того, как говорит Стейнс, это было бы слишком легко. Хьюберт знал, что Реджинальд водил своего приятеля получать фальшивое заключение. Оба Фринтона клянутся, будто этот тип на самом деле болен, но я уверен, что они знают правду. Хьюберт Фринтон может шантажировать Колмена, абсолютно ничем не рискуя. Это значило бы в случае разоблачения подставить друга Реджинальда, но Хьюберта это не волнует, а доктору совсем не нужно. Разоблачить Колмена было бы достойным и патриотическим поступком. Для Хьюберта – никакой опасности. Более того, Стейнс утверждает, что Колмен может и без того быть преступником. Похоже, он перед отъездом из Канады разделался с одним своим работником. Так это или нет, но пропавшего до сих пор не разыскали, хотя известно, что они с Колменом поссорились за каким-то экспериментом чуть не до драки, а вскоре после этого Колмен уехал, не сказав даже ближайшим друзьям. Жены или родных у него нет, так что ему легко было сбежать поспешно.
– Кто-нибудь уже беседовал с доктором Колменом?
– Скотленд-Ярд должен проверить и расследовать эти фальшивые справки, но ждет, чтобы канадцы сперва сделали свою работу. Мне бы очень хотелось допросить его лично, – признался Дэвид.
– Лучше подожди, пока Стейнс организует новую операцию.
– Наверное, ты права.
Только через четыре дня Дэвид получил вести из Шорнфорда – он уже начал беспокоиться. Его коллеги интересовались, чем он занят, когда вернется, зачем вообще уехал и как им, черт побери, переходить без него к следующему этапу? Дело усадьбы Уэйкли задерживало его со всех точек зрения, и все же он не мог устраниться, не получив нужных доказательств, хотя и чувствовал, что намерения и цели уже раскрыл.
Но когда Стейнс заговорил, открылось много интересного.
– Мы движемся к цели, – сказал инспектор, приехавшему в Шорнфорд Дэвиду. – Первое: этот флакон мисс Фринтон послала с почты в Уэйкли. Приемщица помнит пакет, а в лаборатории сохранили обертку, готовую к утилизации. Если кампания экономии бумаги имеет какие-то положительные последствия, то вот они. Итак, Урсула предположительно завладела флаконом в Уэйкли. Бумага, на которой написано сопроводительное письмо, взята там же, но это не стопроцентное подтверждение – девушка могла прихватить с собой пачку. Второе: край колодца был сложен из прочных кирпичей и разрушен металлическим инструментом. Никаких следов не обнаружено – вероятно, орудие закопали где-то в рощице, но мы постараемся его найти. Таким образом, на вас было совершено покушение, из чего следует, что жильцам Уэйкли-Мэнор есть что скрывать. Сходится с уликами вокруг Дункана и его жены. Третье: канадцы нашли скелет предположительно пропавшего лаборанта, Стивенсона. Так что, похоже, Колмен был убийцей и до приезда в Англию.
– Что делает его еще более уязвимым для шантажа. Будет ли Скотленд-Ярд разрабатывать данный след из Канады?
– Не раньше, чем разберемся с этим делом, если получится. Моя мысль – свести Колмена с Хьюбертом, выложить, что у нас есть, и посмотреть на реакцию. Хьюберта я могу привлечь по подозрению в разрушении колодца и отравлении сигарет Дункана.
Дэвид доверительно наклонился вперед:
– У меня есть идея получше. Я – врач, так что знаю, как симулировать болезнь, которой у меня нет. Я бы попробовал проделать это у Колмена и посмотреть, что он предпримет. Скажу, что мне нужна справка, освобождающая от призыва, и сошлюсь на рекомендацию Хьюберта. Может получиться очень интересно.
– Может получиться очень опасно. Фринтон его предупредит. Он способен вас узнать.
– Я рискну, если вы позволите. Конечно, под другим именем.
– Это неплохая мысль, – задумчиво сказал Стейнс. – Подсадить в кабинет свидетеля, я, естественно, не могу, однако вы получите письменное заключение. Это мы сможем использовать. Но все равно, я не дам вам у него пробыть больше четверти часа.
– Ему понадобится полчаса.
– Ладно, полчаса. Потом я вваливаюсь с Фринтоном, и мы с этим достойным специалистом открываем карты – если Канада подтвердит его преступное прошлое. И что-нибудь получим. Думаете, он с вами провозится все полчаса? Ну так что, организуем?
Через несколько дней Дэвид входил в приемную доктора Колмена. О приеме договорились по телефону, без упоминания Фринтонов, но, пожимая специалисту руку, Дэвид негромко произнес:
– Я не сказал, когда звонил, но рекомендует меня вам мистер Хьюберт Фринтон, владелец Уэйкли.
– Само собой, – улыбнулся доктор Колмен, и они сели.
В докторе Морисе Колмене ничего не выдавало убийцу или человека отчаянного. Он был среднего роста, непримечательной внешности, с седеющими волосами и длинным тонким носом. Глаза сообразительные и умные, в речи – легкий канадский акцент. Дэвид вспомнил, что он прожил там много лет.
– О чем вы хотели со мной проконсультироваться? – поинтересовался доктор Колмен, первым нарушая молчание.
– Последнее время я не очень хорошо себя чувствую, – ответил Дэвид.
– Расскажите, на что жалуетесь.
– Постоянная сильная жажда. Пять месяцев мне приходится пить между приемами пищи. Не алкоголь, разве что не могу достать воды. И худею. Иногда покалывает в пальцах, они немеют, бывает, плохо вижу. Все время чувствую крайнюю усталость, и нарывы идут по всему телу, был даже карбункул. Я работаю, и тяжело, на военном заводе, и это занятие не для меня. А сейчас мне прислали бумаги на призыв, и я не чувствую себя годным. И решил, пусть меня как следует посмотрит специалист перед медкомиссией. Мистер Фринтон посоветовал вас.
Доктор Колмен, делавший записи в карточке, нажал кнопку звонка на столе. Появилась секретарша.
– Подготовьте мне историю болезни для мистера Эйвелинга, – сказал он, протягивая ей карточку.
Она вышла, а врач обернулся к Дэвиду:
– Мне бы хотелось вас осмотреть. Разденьтесь, пожалуйста, за ширмой. И мне нужно немного вашей мочи на анализ. Возьмите вот это.
Он дал Дэвиду баночку, и тот, зайдя за ширму, выполнил распоряжения доктора Колмена. Когда врач вошел туда же, пациент лежал на кушетке, накрытый приготовленным одеялом.
Осмотр прошел быстро, удивив Дэвида и повысив степень его интереса. Когда он снова оделся, доктор Колмен зажег спиртовку на приставном столике и провел какие-то анализы с предоставленным материалом. Дэвид же занял прежнее место, с удовлетворением отметив, что в одной из пробирок выпал тяжелый красно-золотистый осадок.
Вскоре доктор Колмен вернулся к столу и медленно сел.
– Боюсь, дружище, – сочувственно сказал он, понизив голос, как перед сообщением тяжелого известия, – у вас довольно серьезное заболевание. Симптомы, которые вы мне изложили, наводят вас на какие-то подозрения? Друзья не предполагали, отчего вам хочется пить?
