– Ее родственники уже знают? – спросила она. – Потому что я хотела предложить…

– Мистеру Фринтону из Уэйкли-Мэнор передана просьба приехать и ее опознать. Она указала Уэйкли в документах как свой адрес в настоящее время. Естественно, здесь хорошо известны мистер Фринтон и его племянница.

– Наверное, вы ее узнали, раз видели прежде. Но ее муж? Мы же даже не знаем его фамилии.

– Мистер Фринтон должен быть в курсе.

– Я думаю, – возразила Рейчел, – что она могла не сказать дяде о свадьбе, хотя о помолвке он знал. Я более чем уверена, – продолжила она, понизив голос, – что он приедет сюда встретить ее после комиссии. В смысле ее муж. Я его, конечно, узнаю. Как вы думаете, могу я спуститься и посмотреть, нет ли его на улице? Ужасно будет, если он это узнает потом от мистера Фринтона. Его надо найти и сказать сразу же. Как вы думаете?

– Идите, если хотите, – сказал инспектор, удивившись, что Рейчел так переживает. – Я пошлю с вами человека.

– Нет-нет, не надо. Давайте я одна. Я его приведу, если он здесь.

Инспектор ее отпустил и через пару секунд послал констебля посмотреть, нашла ли она кого искала.

Рейчел сбежала по лестнице, остановилась у дверей, огляделась и тут же увидела летчика. Он стоял, лениво осматривая витрину на той стороне улицы и время от времени бросая взгляд на часы. Рейчел внутренне сжалась от предстоящего разговора, но преодолела себя. Через несколько минут летчик шагал рядом с ней по лестнице, бледный и безмолвный.

Инспектор Стейнс пододвинул ему стул и жестом пригласил сесть, но Алан Дункан этого не заметил. Сэр Иэн положил руку ему на плечо.

– Пойдемте, – предложил он. – Я расскажу вам, что произошло, и отведу к ней.

Пока их не было, полицейский врач вернулся в зал заседаний и сел рядом с инспектором.

– Ничего определенного сказать не могу, – буркнул он. – Похоже на сердечный приступ, но выяснится на вскрытии.

Инспектор подвинул ему документы Урсулы Фринтон.

– Ваше мнение об этих заключениях, доктор?

Доктор Филлипс прочел их и присвистнул.

– Поэтому старик вызвал вас вместо того, чтобы отослать девушку в больницу?

– Да нет, она умерла еще до прибытия «Скорой». Но это, пожалуй, одна из причин, почему он меня вызвал.

– Подозрение на злой умысел? Но какой? В таком месте? И каким способом?

Инспектор не ответил.

– Кстати, – сказал доктор Филлипс, запуская руку в карман. – Помада лежала у нее в кармане пальто, валявшегося рядом со стулом. Я ее вытащил, чтобы случайно не выпала.

– А что вас подвигло ее искать?

– Решил проверить, что это за тюбик. Вы видели, как нанесена у нее помада, и царапину на губе тоже видели. Сумочки не было – я подумал, что она у вас, – но пальто осталось. Вот я и проверил карманы, прежде чем идти к вам за сумочкой, и нашел помаду. Хочу, чтобы вы на нее взглянули.

– Заляпали весь тюбик отпечатками пальцев?

– Напротив.

Доктор Филлипс развернул платок, в котором была помада, и она покатилась к инспектору.

Тот собирался ее взять, когда в дверь вошли Алан Дункан и председатель комиссии. Инспектор накрыл помаду куском промокательной бумаги и поднял на них глаза.

На этот раз летчик не стал игнорировать предложенный стул, сел и повернул к инспектору Стейнсу злое лицо.

– Спрашивайте что хотите, – сказал он. – Лишь бы это помогло поймать мерзавца, убившего мою жену.

– Вы несколько опережаете события, – медленно произнес инспектор, – но я понимаю ваши чувства. Пока нет никаких свидетельств…

– Найти их – ваша работа.

– Никаких свидетельств преступления. Но вы можете не сомневаться, что мы сделаем все возможное, как только причина смерти будет установлена…

– Она была совершенно здорова. У вас на руках самое авторитетное заключение из всех возможных.

– Могу вас заверить, что слово доктора Клегга достаточно весомо. Естественно, это делает необходимым самое тщательное расследование.

– Это все, чего я хочу. Итак, что вас интересует?

Алан рассказал, что они вступили в брак семь дней назад, и назвал дату посещения доктора Клегга, подтвержденную заключением, полученным от последнего. Дункан был в курсе консультаций Урсулы с другим специалистом и знал, что его заключение совпадает с мнением семейного врача, лечившего ее всю жизнь, но Урсула, по его словам, отвергла вердикт доктора Колмена, имея столь благоприятное заключение от доктора Клегга.

– Я знаю, что Клегг был прав, – серьезно сказал он. – Любой бы согласился с его мнением. Об этом втором я вообще ничего не слышал.

– Я о нем слышал, – спокойно произнес инспектор.

Сэр Иэн бросил на него острый взгляд, но промолчал.

– Теперь простите, если задам болезненный вопрос, – продолжил инспектор Стейнс, – но прошу вас сказать мне одну вещь. Если не считать последствий этого фатального приступа, замечаете ли вы что-нибудь необычное во внешнем виде вашей жены?

– Вы про порез на губе?

– Он ведь свежий? Его не было, когда вы видели ее в последний раз?

– Не было, я уверен.

Рейчел вмешалась:

– Его не было во время осмотра, я вам говорила.

Инспектор не обратил на нее внимания.

– Она плохо накрашена, но это еще не все, – заявил Дункан. – Помада, которой она накрашена, не ее. Такой жуткий цвет она бы ни за что не выбрала. Тут дело не в ее нынешнем виде – я понимаю, что должна быть разница, – но уверен…

Он замолчал, закрыв лицо руками. Инспектор медленно снял промокательную бумагу.

– Вы узнаете футляр, в котором была помада? – спросил он.

Алан Дункан уставился на стол.

– Клянусь, это не ее.

– Можете мне описать ее помаду?

– Не столь яркая, тюбик не такой блестящий. Не новая, хотя использована была только наполовину. И тупее – то есть короче и шире.

– Вы уверены, что у нее не могло быть двух помад?

– В ее сумочке я никогда больше одной не видел.

Рейчел смотрела, как инспектор снял с помады крышечку и осторожно выкрутил красящий столбик.

– Именно этим цветом она была накрашена, когда ее нашли, – сказал он. – Значит, в последний раз она использовала этот тюбик.

Рейчел вдруг вспомнила ярко-алые губы в «Зеленом какаду», свирепые темные глаза, глядящие поверх блокнота со счетами, и по спине ее пробежала дрожь. А инспектор подозвал мисс Покок:

– Расскажите еще раз, как выглядела эта девушка-пожарная, что приходила сегодня.

– Среднего роста, смуглая, коротко стриженная, жемчужные клипсы, довольно большие.

– Вы сказали, она была накрашена. Помните, как именно?

– Ну, такая оранжевая пудра и очень яркая помада, какой мало кто будет пользоваться. Но она смуглая, и получилось эффектно.

И снова холодок страха пробежал по телу Рейчел. Ей придется рассказать, что она видела. Ее роль во всем этом непонятном и печальном деле становилась все значительней, она увязала все глубже. Рейчел взглянула на Алана Дункана, но он, похоже, не услышал описания мисс Покок или не придал ему значения. Инспектор Стейнс снова завернул помаду, видимо на время завершив свое дознание. Так чего же все ждут?

Рейчел вдруг ощутила нетерпение. Этот кошмарный день должен наконец кончиться! Не могут же они толпиться тут бесконечно – сэр Иэн, доктор Фримантл, секретарши, стайка девушек-рекрутов, подтянутая сержант ВААФ и она сама. У всех есть работа, и в любом случае она должна быть дома к шести и начать вечерний прием. А тут все зависло. В сравнении с быстротой трагической смерти Урсулы Фринтон как пусты и пока бесполезны все попытки установить ее причину! Ей вспомнились давние дни резидентуры в больнице, тот дикий случай, когда среди них оказался убийца и его требовалось выследить. Дэвида Уинтрингема бы сюда надо, тогда бы дело сдвинулось с мертвой точки. Надо написать Джилл, его жене, и рассказать, что тут произошло. Конечно, можно лишь попросить совета, поскольку Дэвид по горло занят военной научной работой, но это лучше, чем бездействие.

Инспектор Стейнс вполголоса поговорил о чем-то с доктором Филлипсом, потом тот кивнул Рейчел и сэру Иэну – он был с ними знаком как с коллегами – и вышел. Инспектор же подошел к сэру Иэну.