допытывалась, где вы, как живете и так далее... Эх, знать бы мне заранее,
что она преподает в музучилище, может, помогла бы как-то! А то увидала ее
уже после того, как завалилась...
- Отрезанный ломоть не прилепишь к караваю, Сабина!
- Не прячьтесь вы за эти пословицы!.. Глянули бы вы на Нину Андреевну
сейчас - она стала еще красивее... Ой, что же я болтаю?! Бегите скорее
домой. Там что-то с мош Тоадероя... К вам понаехало врачей из Кишинева
страсть как много!.. Я была у сестры и сама видела машину с красным крестом
и докторов в белых халатах. Я уж собиралась бежать в шинок к Иосубу Вырлану,
чтобы сказать вам об этом. Идите же скорее! По дороге от сестры встретила и
Буртику, нашего врача. Он направлялся к вам и тоже просил позвать вас!..
Проклятая девка! Любовные истории ее интересуют больше всего на свете.
Вот уж истинно: дом горит, а баба причесывается!
Забыв про то, что я уже далеко не мальчик, забыв и про свои дипломы,
предписывающие держаться в родном селе посолиднее, я во весь дух помчался
домой. Сердце рвалось6из грудной клетки, прерывалось дыхание. Так,
запыхавшись, ворвался в избу. Хорошо, что вбежал черГез кухонную дверь, а не
через парадную, иначе сбил бы с ног маму.
- Что тут случилось? Где дедушка?
- Чш-ш-ш... Говори потише, сынок. Что ты так запыхался?
Одетая по-праздничному, мама стояла при входе за сторожа, строго
следила за тем, чтобы никто не вошел в дом и не помешал докторам беседовать
с дедушкой. Мама делала два дела сразу: не пускала любопытных и
прислушивалась к тому, что говорит ее отец кишиневским светилам. Она не
слышала их слов, потому что все ее внимание было сосредоточено на дедушке.
Мама боялась, как бы он не наговорил профессорам лишнего. Из-за дедушкиных
"речей" моего отца дважды снимали с занимаемых им постов. Втайне мама порою
думала, что и мои неурядицы с жизнеустройством как-то связаны с дедушкиной
болтовней. В мои ночные похождения в столице она не верила и не могла
поверить. А вот разглагольствования старика, думала мама, могли навредить и
мне. Потому она и сжималась вся от страха, когда злоязыкий старец начинал
говорить при важных гостях. Капля за каплей могут камень продолбить. А ведь
из старика низвергается Ниагарский водопад слов, и выхлестываются они из
него без разбора. Дедушка как раз из тех, кто "чина-звания твоего не
пощадят".
В последние годы родилась у дедушки еще одна странность в придачу ко
множеству других: он принялся вырезать из газет и журналов, выписываемых
Никэ, портреты знатных людей и пришпиливать их на стене по правую и левую
стороны Николы Чудотворца. И как только встанет утром, ополоснет лицо,
сейчас же направляется к уголку, где висит святой в окружении ученых,
трактористов, комбайнеров, известных деятелей. Особенно нравились дедушке
цветные фотографии, которые он вырезал из иллюстрированных журналов. Если на
такой фотографии был изображен ученый или какой-то другой знаменитый человек
с бородой, радость старика была неописуемой. Он потирал руки, скакал на
одной ноге, подпрыгивал и подмигивал бородачам, глядевшим на него со стены.
Дедушка верил, что очаг наш охраняется Николаем Чудотворцем, а в обществе
других бородачей, он, святой угодник, будет исполнять свои обязанности
относительно нашего дома еще надежнее. Слово "подпрыгивал", пожалуй, не
очень подходило к данному случаю. Годы так давили на дедушкины плечи, что он
мог оторвать на полсантиметра от пола разве что одну пятку. Но. ему-то
казалось, что он подпрыгивает от радости.
Потом начинал молиться:
- Отче наш... Иже еси... на небеси... Святаго Духа... Аминь!
Читал он молитву на языке, которого ни сам он, ни кто другой в доме
понять не могли. Грамоты не знал, а молитвы были на молдавском языке. Он мог
бы заучить их в церкви, но и в церковь старик не ходил. Появлялся лишь у
церковной ограды в пасхальную ночь, чтобы отсюда послушать богослужение и
заодно присмотреть, как бы толпившиеся возле храма господня парни не
свернули к нашему дому и не уволокли ворота и пресс для выжимки винограда.
Всенощная, думал старик, самое подходящее время для похитителей ворот и
пресса. В один момент снимут с крючьев и уволокут домой - лучших дров для
топки печей не найдешь. Не знаю, может быть, нашим воротам, забору и прессу
и угрожала когда-то опасность быть уворованными, но только не в пасхальную
ночь, когда кукоаровские ребята видели возле ограды одинокую фигуру грозного
старца.
Сейчас дедушка находился в касамаре - там его осматривали кишиневские
профессора, а мама дрожала от страха по другую сторону двери: не ровен час
ляпнет там что-нибудь вздорный старикашка!
Однако все вроде бы шло по-хорошему. Ученые светила успели обстукать
дедушку со всех сторон. Выслушали сердце. Зачем-то заглянули в рот. Дедушка,
против обыкновения, был тих и послушен. Не капризничал. Подчинялся приказам
докторов. Раздевался и одевался.
- А знаете ли вы, мош Тоадер, что вы самый старый человек в районе?- И
третий по возрасту в республике?
- Откуда мне знать? - отвечал дедушка. - Я же не сижу сложа руки и не
считаю своих годов!.. Я тружусь, потому как не хочу, чтобы смерть увидела
меня без дела. Смерть... она такая... Увидит старого бездельника - тут же
приберет его к своим рукам!.,
- А как вы питаетесь?
- Что?
- Едите что?
- Все что попадется! - Соленое?
- Селедку не макаю в соль, коровья вы башка!., же не Аника, это она
вымачивает селедку, чтобы
потом побольше вылакать вина! Я пью вино и так, без соли.
- А воды много пьете?
- Я?
- Конечно. О вас же идет речь.
- Я, беш-майор... не терплю воды даже в сапогах. Для всех колодцев в
селе воду нашел я, а сам не пью ее. Такой уж я от природы!
- Вам нравится кислое?
- Кислое - да. А сладкое терпеть не могу! - Чай пьете?
- Пил, когда простужался,
- Ас чем пьете чай?
- Чем? Ртом. А чем еще?
- Ясно, что ртом. Я спрашиваю, что вы кладете в чай?
- Липовый цвет и мяту. Чтоб пропотеть хорошенько, чтоб вышибло всякую
простуду!.. Больше пью кипяченое вино. Горячее винцо с горьким перцем...
- Вам нравится перченое?
- Очень нравится. Перец выгоняет простуду.
- Вы когда-нибудь болели лихорадкой?
- Нет, не болел. Спасаюсь полынной настойкой.
- То есть?
- Что "то есть"?
- Я не понимаю, что это за настойка? Полынная.
- Обыкновенная. В бурдючок с вином кладу полынь и выношу на солнце.
Чтоб настоялось.
- Вино с майской полынью?
- Майская или не майская - для меня все едино. Я приношу ее с далеких
полей. Не буду же я настаивать полынью с деревенской улицы, где на нее
подымают ноги кабели!
- И как долго выпьете такое вино?
- Всю весну. Когда малость слабею.
- Ага!.. Значит, в период авитаминоза?
- Что-что?
- Когда, значит, слабеете...
- Да. Когда чувствую, что у меня дрожат руки и ноги.
- А молоко пьете?
- Нет, молока не пью. Может, сосунком и пил, но я этого не помню.
Когда вырос, только раза три наливал молока себе в глаза.
- В глаза?
- Да. Женское молоко. Попала в глаз какая-то пакость, и я не мог ее
вытащить.
- И вам помогло молоко женщины?
- Еще как помогло! Нескольких баб выдоил, и глаз стал здоровее, чем
был прежде. Вся нечисть ушла из него вместе с женским молоком.
- А как вы сохранили свои зубы?
- С зубами мне повезло. - То есть?
- Что "то есть"? В молодости они у меня были прямо-таки лошадиные,
