выглядывавшие из-за деревьев, развеют грустные мысли служителя муз,

выпустившего из рук талантливого мальчугана и наслушавшегося о своем собрате

вздорных небылиц. Окружающая человека красота способна иной раз врачевать и

более тяжкие сердечные недуги.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Когда я впервые надолго покидал родное село, в нем не было ни единого

телевизора. Люди только мечтали о том времени, когда к ним придет

электричество от государственной сети. А когда линия с током высокого

напряжения приблизилась к подгорянам, среди моих земляков начались яростные

споры и раздоры: каждому хотелось провести свет в свой дом поскорее. Не

хватало столбов. Добывались они всеми правдами и неправдами. Неправдами -

даже чаще. Счастливчиками оказались те, кто жил на центральной улице, по

которой проходила главная электролиния. Этим вполне было достаточно

раздобыть где-нибудь один или два столба, чтобы под потолком их жилища

вспыхнул чудодейственный огонек. Большая же часть людей селилась в разных

концах Кукоары, в переулках и закоулках, а иногда и- на отшибе от основной

массы домов. Им нужно было время, И немалое, для того, чтобы добраться до

сельсовета, правления колхоза. "Так уж устроен человек... все его счастье

собрано по кусочкам, - говаривал дедушка. - Дай одному кусок, тут же

захочется и другому, третьему... все потянут руки..."

Счастливцы успели провести электросвет не только в дома, но и во все

пристройки к нему: в сени, сараи, погреба, даже в курятники. У них и посреди

двора на столбе всю ночь напролет горела лампа величиною с голову хозяина

дома, хотя и без нее было бы светло от электрофонарей, полыхающих вдоль

главной улицы на государственных столбах, -~ освещение совершенно

бесплатное. Удачливые люди, конечно, помалкивали. Шум поднимали неудачники,

подогреваемые не столько неудобствами (жили же они без электричества века!),

сколько завистью. Они писали бумаги во все концы, врывались в сельсовет и в

правление, брали за грудки несчастных местных руководителей, заливали

собственным вином и государственной "монополькой" бездонные глотки лесников,

"батрачили" на них на лесоразработках бесплатно, чтобы получить с десяток

столбов и по ним как бы выбраться из тьмы на свет.

Теперь все это - в прошлом. Электричество пришло не только во все

жилища, но и на фермы, механизированные тока, винпункты. Без него остались

разве что камышовые шалаши на бахчах да некоторые пруды. Хотя и освещенных

прудов было немало. Так что рыбаки-фанатики могли сидеть по их берегам со

своими удочками круглосуточно. Свет им давали электромоторы, качающие воду

для полива виноградников, садов, табачных плантаций, огородов и многолетних

трав. Споры и раздоры прекратились. Счастливчики и несчастливчики как бы

поменялись местами. Сейчас последние смеялись над первыми. Мало того, что их

дома принимали на себя все шумы и всю пыль, поднимаемую бесконечно

проносившимися машинами, но они должны были поступиться частью палисадников

во время выпрямления главной магистрали и проведения тротуаров.

- Ничего! Посмеялись над нами, теперь дайте и нам посмеяться над

вами! - ухмылялся какой-нибудь из бывших неудачников. - Радость и беду бог

делит поровну. Мы предполагаем, а бог располагает. Хлебните пыльцы да

потеснитесь немножечко и вы. Ничего, стерпится - слюбится. Бог терпел и нам

велел!..

Утесненные и урезанные, разумеется, бушевали поначалу, грозились

жаловаться и жаловались районному начальству. Но в конце концов

умиротворились и они. Последней вспышкой недовольства была та, которую

вызвало расширение школьного двора: по необходимости требовалось снести

несколько старых хижин. Но и она была быстро погашена. Сдал свои

оборонительные рубежи мош Ион Нани, увела его старуха в новый дом на окраине

села и дала простор для озорной ребятни, которой теперь было где побегать во

время большой переменки. Инцидент, как говорится, исчерпан. Жизнь есть

жизнь. Она рождает большие, малые ли конфликты, она же их и гасит. У нас,

например, то и дело возникали конфликты из-за телевизора. Никэ хотелось

смотреть футбольный матч, а по другой программе в это время шла передача под

рубрикой "Сельский час", без которой мама, кажется, не могла прожить больше

недели. Тот же Никэ завалил весь дом коврами, но не хотел потратиться на

приобретение второго телевизора для отчего дома, где бывал чуть ли не каждый

день. Ссылался при этом на то, что в Чулуке у него есть телевизор, и этого

достаточно.

- Не выкручивайся, пожалуйста, - уличала его мама. - Лучше признайся,

что складываешь денежки в кубышку. Копишь их для покупки автомобиля... Аль я

не вижу?.. От матери ничего не скроется!

Терпеливая и молчаливая, мама порою показывала всем нам коготки.

- Ну и что?! Вот возьму и куплю! - огрызался Никэ. - Теперь машина

никому не в диковинку. Может быть, теперь она обычная во дворе вещь. Самая к

тому же необходимая!

- Ну, ежели самая необходимая... ступай-ка в клуб и смотри там свой

футбол! - мгновенно отвечала мама.

В иные дни мама позволяла младшему сыну торчать у ее телевизора сколько

угодно. У нее самой не хватало на такую безделицу времени. Ей всегда было

недосуг. На беду обоих, трансляция футбольного матча велась одновременно с

передачей "Сельского часа" по другому каналу. То и другое передавалось один

раз в неделю - и вот тут-то и сталкивались интересы матери и сына.

Отец никогда не вмешивался в их препирательства, хотя иногда ему и

хотелось взять сторону сына: Никэ был настоящим футбольным фанатиком. В

какое-то время он ездил на своем мотоцикле в Кишинев на все матчи с участием

республиканской команды, меняющей свое наименование так, как меняет окраску

хамелеон: то она была "Молдовой", то "Авынтулом", а в самое последнее время

стала "Нистру" - будто каждые три-четыре года выходила замуж... Как бы

команда ни играла (хорошо, сносно, слабо, из рук вон плохо), Никэ никогда не

изменял ей в своих чувствах болельщика. Окажись Москва чуточку поближе, Никэ

и туда помчался бы на мотоцикле вслед за улетевшей в столицу своей командой.

Но Москва далеко от Кукоары и Чулука, и Никэ вынужден был довольствоваться

телерепортажами.

Но и перед телевизором он вел себя так, как вел бы на трибунах

стадионов: вскрикивал, рукоплескал, глупо хохотал, умолкал трагически - в

зависимости от того, как складывалась обстановка на футбольном поле. Если у

нашей команды дела складывались удачно, более счастливого человека, чем мой

брат, вообразить было невозможно! И вот парадокс: старший, даже не старший,

а главный агроном совхоза смотрел на передачу "Сельский час" как на своего

заклятого врага!

- Целый день вывозишь навоз на поля, а вечером то же самое видишь на

экране телевизора! - возмущался Никэ. - Будто без них не знаем, как это

делается.-

Не имея ни малейшей возможности остановить, отменить такие передачи,

Никэ отводил душу тем, что в пух и прах разносил их содержание, а ведущих на

каждом шагу уличал в вопиющей безграмотности.

- Ну, ну... Иди к своему бадице Василе, и смотрите вместе ваш

проклятый футбол, - советовала мать, видя, как страдает ее младший сын. - Он

такой же сумасшедший, как ты!.. Орет, ерзает на табуретке, видя, как

двадцать двуногих жеребцов гоняются за одним мячиком... Аль в магазинах

мячей нету? Купили бы каждому по мячу, и пусть себе играются! В разгар