уборки люди валятся с ног от усталости, а эти носятся как ошалелые за одной
игрушкой!..
Никэ выслушивал, а говорил свое:
- Человек весь день работает на комбайне, вечером хочет отдохнуть
по-человечески, посмотреть футбол, а ему суют под нос этот твой "Сельский
час" с тем же самым комбайном крупным планом! Кому они его показывают?..
Горожанам?- Эка невидаль!" А мы, сельские, своими руками ощупываем и землю,
и машины на этой земле! Городским жителям этот "Сельский час" до лампочки!"
- Иди, иди к своему бадице Василе. Не мешай мне смотреть!
Мама настолько осмелела, что уже не смотрела на телевизор как на бомбу
замедленного действия. Сама включала, меняла каналы, отыскивая нужный для
себя, и доводила Никэ до того, что он вскакивал и пулей мчался к бадице
Василе. Если не заставал того дома, бежал в школу: коль скоро Иосуб Вырлан
прозвал Телевизором школьного мерина, директору десятилетки ничего не
оставалось, как приобрести настоящий телевизор и установить его в
учительской. Теперь их было два: один в школе, а другой во дворе - в
"оглоблях".
В школе для Никэ всегда находились такие же пламенные болельщики, как и
он сам. Даже более горячие, чем бадица Василе Суфлецелу. На трансляцию
футбольного матча приходили все молодые учителя, не успевшие обзавестись
семьями, а значит, и своими домами, где бы можно было поставить телевизор.
Никэ был в эти дни как неприкаянный. Его молодая жена все-таки уехала
на берег Дуная, к матери, чтобы под ее крылышком разрешиться от бремени. В
Кукоару, к родным Никэ, она приезжала лишь затем, чтобы показать пятна на
припухшем, подурневшем лице. Ох уж эти молодые женщины! Они боятся родов как
огня и к определенному природой сроку стараются быть поближе к матушке.
Никэ нервничал, а мама утешала его. Утром и вечером кормила его сама в
нашем доме, а когда он уезжал на работу, совала в мотоциклетную люльку
продукты на обед. Попутно исподволь "агитировала", чтобы сын перебрался со
своей агрономической наукой в кукоаровский совхоз.
- Да разве в том дело, где работаю? Мне что тут, что там. Дело...
- Знаю, в чем твое "дело". А ты не беспокойся, сынок, молодые бабенки
всегда так... поближе к мамке. Там им не так страшно. Так что не волнуйся,
ничего с ней не сделается!
- А мать разве поможет? Рожать-то все равно надо самой!
- Эх вы, мужчины! Ничегошеньки-то вы в таком деле не смыслите!
Отец беззвучно посмеивался в щетинку усов: теперь он опять оставлял
щеточку на верхней губе, под самым носом. В конце концов не выдерживал и
подавал свой голос:
- Ты, мать, сама ничего не понимаешь. Никэ боится другого: там, на
Дунае, в роддоме меняют мальчиков на девочек..,
- Как это... меняют? - встрепенулась мама. - Как, разве там не
повязывают руку младенца красной ниточкой с фамилией родителей?., Ведь у нас
тут, кажется, так делают?..
- Местным, может, и повязывают, - продолжал психологическую пытку
отец, - а как узнают, что новорожденный мальчонок из подгорян, из наших,
стало быть, краев, так сразу же вместо него подсунут родильнице девчонку!..
Такая привычка осталась у дунайцев со времен татаро-монгольского нашествия.
Ведь и самого Никэ подобрала у нас, выкрала девка с Дуная!..
Отец подмигивает мне. Потешается над растерянностью мамы. Она верит
каждому его слову. Косит отец глазом и в сторону Никэ: как запоет он, когда
его красавица привезет с Дуная не ожидаемого мальчика, а девочку? Никэ
отмахивается от отцовских шуток, но и он чувствует себя неспокойно. Думает о
чем-то, перебирает что-то в своей голове. Задумывается глубоко и мама,
прикидывает что-то в уме. Оказывается, она вычисляет: на каком месяце
родятся мальчики, а на каком - девочки. Потом начинает вспоминать все
последние сны невестки, разгадывать, за каким что следует ожидать. После
глубокомысленных счетов и пересчетов допытывается у Никэ, не тянуло ли его
жену на квашеную капусту или на соленый огурчик, когда была на сносях. Слово
"беременная" для мамы было чуждым, и она никогда не пользовалась им. По
тому, чего более всего хотелось съесть беременной женщине, какие сны чаще
всего она видела, в какой день и час произошло зачатие, мама пытается точно
определить, какого пола будет ребенок: мужского или женского. Мама злится на
младшего сына за то, что тот не может вспомнить ни про последние сны своей
супруги, ни про то, на какую еду ее больше всего тянуло, когда она была в
положении, ни про то, в какой день и час она "понесла" от него,
- Вот вы все такие, мужчины! - гневалась ма-. ма, - Вам бы только
удовольствие получить!.
- Да оставь ты его в покое! Что привязалась? - подливавший все время
масло в огонь отец теперь старается погасить его. - Тебе-то не все равно,
будет у Никэ сын или дочь? Лишь бы дитя росло в огороде! Я вот молчу, не
гадаю на кофейной гуще, хотя отлично знаю, что привезет наша сношенька
девочку, если даже у нее родится мальчик! Так повелось там с
татаро-монгольских времен..,
Успокоил, называется.
- Оно бы лучше, девочка, - решает вдруг мама. - Мне вот бог не дал
помощницу. Одни вот эти, - она кивает на нас с Никэ, - озорники
повылуплялись... Может, хоть на старости лет господь даст мне внученьку.
То-то будет радость для меня!
- Ишь о чем она размечталась! - ухмыляется отец. - Доверит тебе сноха
свою дочку! Держи подол шире!..
- Ну, давайте сперва купим лошадь, а потом уздечку! - вспылил вдруг
Никэ. Он давно уловил отцовскую иронию и не обрывал родителя лишь потому,
что сам радовался его редкому веселью: роль дедушки явно пришлась по душе
отцу.
- Нет, Никэ, коня не приведешь с базара без уздечки! - говорит он со
значением.
- Хотя бы телеграмму дала, - сокрушается мама.
В тревогах и шутках проходило время в нашем доме. Тревожного, пожалуй,
было побольше. Однако после телеграммы, подписанной тестем и тещей Никэ,
братьями и сестрами жены, дядюшками ее и тетушками, телеграммы, из которой
брат узнал, что все там, на Дунае, обошлось благополучно, что все женины
родственники поздравляют его с рождением "лесного гайдука", брат мой вошел в
прежний ритм жизни и, кажется, с еще большим пылом отдавался футбольным
баталиям.
Сама телеграмма, может быть, представляла собой документ уникальнейший.
Текст умещался в двух строчках, зато подписи под ними потребовали около трех
страниц. Последнее обстоятельство немножко рассердило брата. Вместо
перечисления бесконечных родственников автор или авторы телеграммы могли бы
сообщить, сколько весит ребенок, на кого похож, как чувствует себя молодая
мать.
Мама, напротив, была очень довольна тем, что под телеграммой
подписалось чуть ли не полсела: значит, рассуждала она, там живут добрые,
заботливые и, главное, честные люди - не подменили мальчика девочкой. А если
Никэ не терпится поскорее узнать, сколько весит его сын, на кого он похож,
пускай седлает свой мотоцикл и мчится туда, на Дунай, Это лучше, чем глазеть
целыми вечерами, как двадцать бугаев гоняются за одним мячом. Так что пускай
едет да поглядит на жену и сына. На этот раз она более решительно отогнала
Никэ от телевизора. Передача "Сельский час" была для нее вдвойне приятна:
репортаж об окончании жатвы велся с юга, как раз из тех мест, откуда родом
была ее сношенька.
Что и говорить, мама была бесконечно счастлива, так же, впрочем, как и
отец.
2
