«Беллетрист, сотрудник «Ежемесячного журнала» Миролюбова (1916 г.) и ряда современных изданий, автор рассказов «Гавря-комсомолец» (М., 1925 г.), «Комиссарша Авдотья» (М., 1925 г.), «В тайгу» (М., 1925 г.), крестьянин села Борового, Кустанайского уезда, сибирский партизан»{83}.
Так накапливались сведения об Ужгине — писателе. И все же этого было мало, чтобы ясно представить его творческий облик.
В библиографическом указателе «Рабоче-крестьянские писатели», составленном Львовым-Рогачевским и Мендельштамом, говорится, что С. Ужгин входил в состав группы «Кузница», и давался наиболее полный перечень того, что было издано у писателя к тому времени. Отдельными книгами значились: «Письмо про мужиков бедных и попов вредных» (1923 г.), «В тайгу» (1925 г.), «Гавря-комсомолец» (1925 г.), «Комиссарша Авдотья» (1925 г.), «Громобой» (1926 г.), «Живая вода» (1927 г.), «Костры» (1927 г.), «Переймы» (1927 г.), «Шурка Шахерова» (1927 г.), «Бабье счастье» (1928 г.), «Родная быль» (1928 г.), «Вожатый» (1929 г.).
Таким образом видно, что самая активная творческая деятельность С. Ужгина, как писателя, падает на середину и конец двадцатых годов. Очередная книга его рассказов «Степные были» появляется лишь в 1950 году. В книге собрано все лучшее, что написано автором. Это бесхитростные, простые по форме рассказы. Они пронизаны глубокой жизненной правдой. Автор пытается дать картины алтайской и уральской деревни первых лет советской власти.
Рассказы его чаще всего ведутся от первого лица, в них ощущается живая интонация крестьянского разговорного языка.
С. Ужгин ставит своих героев — рядовых крестьян — в такое положение, когда они сами глубоко задумываются над событиями, происходящими в деревне, и начинают осознавать, что теперь они хозяева своей жизни и, следовательно, надо быстрее освобождаться от пут тяжелого прошлого. Такая позиция писателя помогает формировать общественное сознание крестьян-бедняков.
Может быть, именно поэтому книжки С. Ужгина хорошо принимались в крестьянской среде, а лучшие его рассказы из деревенской жизни, как, например, «Комиссарша Авдотья», трижды переиздавались.
О чем же этот незамысловатый рассказ, для которого автор эпиграфом взял две народные пословицы: «Всяк правду знает, да не всяк правду бает», «Иная и кривда во спасение». Жена комиссара Авдотья прячет у себя дома знакомого молодого партизана Петра, пришедшего связным в деревню из отряда мужа. Кто-то доносит об этом белым властям. В дом Авдотьи приходит белочешский офицер, но она успела надежно спрятать Петра. Ей говорят, чтобы она выдала большевика. Авдотья смело отвечает: «Ищите!» Его ищут, но не находят. Казалось бы, обычная картинка из эпохи гражданской войны. Но С. Ужгину удалось показать стойкий характер Авдотьи, сердцем понявшей, что правда на стороне партизан, рельефно нарисовать образ девки Паланьки и хитрого мужика Мирона, которые помогли бежать Петру.
В книжечке этой помещен и рассказ «Дед Ануфрий». Ануфрий — отец большой крестьянской семьи. Ворчливый, он воюет с сыновьями, вернувшимися с фронтов империалистической войны. Сыновья принимали участие в революционных событиях 1917 года и стали большевистскими агитаторами в родной деревне. Они стремятся внести новое в сложившийся и прочно устоявшийся уклад жизни в отчем доме, по-новому организовать хозяйство и общественный порядок в деревне.
Для Ануфрия сыновья — смутьяны, он не понимает и не принимает их нововведений. В деревне появляется отряд белых, и дед, возмущенный своими сыновьями, выдает их белогвардейскому капитану. Свершается самое страшное — перед собравшимися сельчанами офицер устраивает самосуд. Он приказывает: сыновей — как большевиков расстрелять, а старого Ануфрия — отца смутьянов — закопать живым в землю.
Этот полный драматизма эпизод, рассказанный С. Ужгиным с предельной лаконичностью, потрясает не только всех, кто был свидетелем дикой расправы белогвардейцев с Ануфрием и его сыновьями в те далекие годы гражданской войны, но его нельзя читать без содрогания и теперь, спустя более полувека.
«Смотрит дед Ануфрий в сторону мира, силится крикнуть, — язык речей не дает. Губы застыли, не шевелятся.
Вывели Клима с Сергеем. Поставили задом на край другой ямы, а лицами к отцу. Капитан скомандовал:
— Взво-од, пли!
Упали Клим с Сергеем в яму напротив отца. Снялись казаки, в лагерь на обед поехали, а мир стоит перед дедом Ануфрием живым лесом. Собрал последние силы Ануфрий, простонал:
— Вот… и сме-ерть!»{84}
Тяжкой оказалась расплата за пережитки, патриархальную заскорузлость.
В 1957 году вышла последняя при жизни С. Ужгина публицистическая книга «Партизанское движение против Колчака», написанная в соавторстве с П. Фроловым. Оба автора в 1918 году принимали активное участие в становлении советской власти в Тургайском крае, а затем в гражданской войне на различных фронтах с начала организации партизанских отрядов и до слияния их с Красной Армией.
Книга эта в основе документальна и ценна своей достоверностью. Многие страницы ее рассказывают о героической борьбе южноуральцев, освобождении Челябинска, Кургана, Троицка и Кустаная от белочехов и дутовцев.
Это последнее слово С. Ужгина, сказанное о дорогих ему людях и местах, где началась боевая, революционная молодость, где он приобщился к газетной работе и стал писателем.
РЕВОЛЮЦИОНЕР, ПУБЛИЦИСТ, ИЗДАТЕЛЬ{85}
Николай Никандрович Накоряков был профессиональным революционером, членом большевистских комитетов в Казани, Самаре, Перми, Челябинске, Екатеринбурге, Уфе, делегатом уральцев на IV и V съездах РСДРП. Он прекрасно знал историю родного края, его литературу, людей, связанных с журналистикой Урала.
Любовь к печатному слову у Николая Никандровича пробудилась в юношеские годы, когда он, ученик тобольской иконописной мастерской Знаменского монастыря, стал пользоваться книгами из библиотеки, созданной политическими ссыльными в духовной семинарии. Тут судьба свела его с ссыльным революционером «паном Костей» — Константином Владиславовичем Гамалецким — одним из участников покушения на царя. Беседа с «паном Костей» о том, почему он пытался убить царя и был сослан навечно в Сибирь, оказали влияние на пытливого начитанного юношу. Вскоре он стал библиотекарем «нелегалки», постепенно втянулся в подпольную работу, приобщился к революционному движению.
Жандармы выследили молодого революционера. Николай Накоряков, исключенный из семинарии, покинул родной Тобольск. Так начался трудный путь скитаний по городам и весям России, подпольная работа, аресты, ссылки, бегства. Николай Накоряков исчезал из рук полиции в одном месте, а в другом появлялся, то как студент Петров, то Федор Казанский, то Стодолин, то Назар Уральский. Все это были его партийные клички.
Н. Н. Накоряков.
Исчезнув в 1901 году из Тобольска, он появился в Уфе. Вместе с Герасимом Мишеневым, выполняя поручения Уфимского комитета РСДРП, ездил по заводам Южного Урала. Был в Миньяре, Усть-Катаве, проводил здесь с рабочими нелегальные собрания, вел революционную работу и в других уральских городах.
Так, в Екатеринбурге вместе с С. Чуцкаевым и М. Лядовым, Назар Уральский в 1907 году организовал выпуск газеты «Екатеринбургский листок». На четвертом номере газета была закрыта жандармами. Однако она сыграла свою положительную роль в подготовке к V съезду РСДРП и в разъяснении политики большевиков в подготовке к выборам во II Государственную думу.
1906—1907 годы — особые, памятные в жизни Николая Никандровича — он встретился с Лениным на IV Стокгольмском и V Лондонском съездах РСДРП, и несколько позднее — в Париже, на заседании расширенной редакции «Пролетария».
